По ту сторону отражения - Джейн Анна - Страница 38

– Та-а-ак… Вернулась эта тварь обратно из своей Европы. Ладно, по фигу нам на Алинчика, – недовольно сопя, произнесла подруга, – давай-ка пойдем к Максиму, все же поговорим немного. Как старые добрые друзья. Заодно я про Ирину все узнаю.

– Нина, перестань, – тихо попросила я ее, – и хватит о них… о нем говорить. Если хочешь, оставайся, а я пойду. Ладно?

– Не ладно, – буркнула она и добавила со зверским выражением лица. – Максиму надо бы кишки выпустить. Он тебя узнал.

Я кивнула и пересказала ей наш разговор. В ее глазах заметались переплетенные между собой ядовитые молнии.

– Предложил сфотографировать? Гоблин думает, ты по нему до сих пор сопли льешь? Кстати… Оу, а у меня есть идея. Катька! Давай, вставай. Живее!

– Но… – еще не полностью отошла я от шока – двойного шока, можно сказать.

– Так, быстро, пошли, – цепко схватила меня за руку подруга, – пошли-пошли, кулема, а то тут сейчас с таким видом сидишь, словно яйцо снести собралась!

– Куда ты меня тащишь? – недоумевала я, не в силах сопротивляться урагану по имени «Нина».

– Восстанавливать справедливость, – заявила подруга так решительно, будто хотела устроить глобальную пакость французам и взять реванш за поруганную честь родины во времена Бородинского сражения.

– Какую справедливость? – вначале я подумала, что Нинка (а от нее-то ждать можно чего угодно!), несмотря на мои уговоры, найдет Максима, неизвестно как появившегося на моем жизненном пути повторно, подойдет к нему и распишет его улыбчивое загорелое лицо под хохлому своим острыми коготками, а потом выколупает глаза. Наверное, если Нинка бросится на этого парня, то Келла скорее всего, поможет подружке, и тогда завяжется драка, потому как Макс хоть и спокойный, но физически сильный – у него всегда были сильные руки, я до сих пор помню их, к своему дикому стыду и ужасу. А если Келла вновь влезет в драку, его одногруппники обязательно помогут ему, потому что если синеволосому еще раз ударят по голове, он растеряет последние остатки своего серого вещества и не сможет придумывать новые барабанные партии. Может быть, даже и Андрей поможет тогда, но другие парни-фотографы не выдержат подобного обращения со своим московским другом и вступятся за него. Охрана прибежит. Получится большая такая свалка, где кто-нибудь обязательно пострадает.

Так круто же будет!

– Не надо его трогать, Ниночка! – воскликнула я прямо в ухо Журавлю. – Забудь о нем!! Я же забыла!

– Кого? – остановилась от неожиданности подруга, даже не став орать на меня за то, что я едва ее не оглушила.

– И голосок хороший, – пропела все та же дизайнер, вновь проносясь мимо с каким-то костюмом в руках, – какая экспрессивная!

– Бог мой, вот чучело, – процедила Нинок ей вслед. – Так что там про бить?

– Никого не надо бить. Давай просто уйдем.

– Ты что там опять себе напридумывала, каракатица ты моя? – ласково обратилась ко мне девушка. – Нет, ты просто невозможна, Катька! Мы как раз и уходим отсюда. Просто уходим.

Я изумленно поглядела на нее и покорно пошла следом за ней. Она что, оставляет своего Кея??

– Ничего-ничего, – бормотала она воинственно, ведя меня за руку к лифту и пугая своим бормотанием спешащих мимо нас людей, как один, облаченных в деловые костюмы, – я еще покажу, только подумайте…

– Вот, – ворчала уже на улице Ниночка, натягивая на нос большие солнечные очки в темно-розовой оправе, жутко дорогие, – я из-за тебя пропущу фотосессию с моим милым Кеечкой, чтобы помочь тебе, а все потому, что ты – неудачница и вообще лузер конкретный. И я такая же теперь. Надо же – встретить этого лысого подонка у них! Макс-Макс, я же тебя все равно кончу, – эта фраза произнесена была подругой с придыханием – ее все еще не отпускала железная рука фанатизма, перекрывающая кислород к мозгу.

– Он не лысый, – ради справедливости отметила я.

– Да мне фиолетово, какой он! Да пусть у него хоть внутрь черепа волосы растут. Ну-ка, скажи мне честно, милая, у тебя к нему еще любовь-морковь, да? – и она уставилась на меня. Глаз подруги я не видела, но чувствовала, как внимательно они наблюдают за моей реакцией.

– Чего?

– Того. Я же вижу, как ты расстроена – значит, определенно чувствуешь что-то к нему.

– Нет, Нина, мне просто неприятно видеть этого человека. И слышать про него неприятно, – сухо отвечала я, все ускоряя и ускоряя шаг, и даже длинноногая Нинка с трудом поспевала сейчас за мной. А шла я так быстро потому, что хотела быть дальше и дальше и дальше от этого места – чтобы никогда больше не видеть ни этих голубых глаз, ни этой давно забытой улыбки, ни ее обладателя.

– Мне тоже, и что дальше? А он вообще-вообще не нравится тебе? Даже ни одной капельки? – сощурилась Нинка.

– Может быть, совсем немного, но по крайней мере совсем не так, как раньше. Меня тянет к нему, но скорее, по привычке, – честно отвечала я ей, не поворачиваясь. – Максим очень изменился, и с одной стороны, я знала его с самого детства и любила, но с другой – сегодня увидела совсем другого, постороннего, незнакомого взрослого парня, о котором я ничего не знаю.

– Это уже хорошо, очень хорошо, я думала, твоя болезненная лафф аукнется тебе в пару раз сильнее и больнее, – обрадовалась Нина. – Обнять тебе его хочется? Поцеловать? Раздеть?

– Мне не хочется его видеть! И вспоминать. Отстань, а?

Интересно, почему Нинка умчалась от лакомой возможности наблюдать за своим кумиром-блондином и от кучи возможностей позаигрывать с ним, утерев нос Алине? Почему она пошла за мной? Хочет помочь, утешить, сказать, чтобы я не переживала из-за того, что произошло пару лет назад? Нет, ничего особенно не произошло, в принципе, не нужно думать – что я наивная жертва, обманутая всеми и вся. Как случилось, так и случилось – зато я точно узнала, что красной нитью с Максимом я не соединена, вот и все.

– Мне нужно знать все, – упрямо поджала ярко накрашенные губы подруга. – Нет, подумать только, в одном месте столько неприятных людей: висельник Максимочка, курочка Алиночка, свиное рыло…

– А Келла-то как попал в этот ряд? Ты же с ним пропадала где-то кучу времени, – подозрительно уставилась я на Нинку. Что-то часто она упоминает синеволосого с поводом и без. – Что вы делали-то?

– Ты еще маленькая, чтобы знать подробности нашего времяпровождения, скажу, а ты откроешь рот и начнешь хлопать ресничками, – противно захихикала Нинка, и мне показалось, что этим она отвлекает мое внимание от старых плохих мыслей. – Да ладно, мы с ним просто гуляли. Он такой же идиот, как и другие – все время держал меня за руку, смотрел в глаза и шутил – к его чести, большая часть шуточек меня смешила, а это странно, да?

– Очень, Нина, очень. Тебе ведь он сильно нравится?

– Нет, – дернула плечом подруга, – Кей воодушевляет меня намного больше. Если его приручить – будет забавной игрушкой. Моей любимой, на всю жизнь, наверное. Я хочу Кея себе.

– А его можно приручить? – вздрогнув, подивилась я таким словам. Сразу же представился Кей с шипастым ошейником и длинным кожаным поводком, конец которого держит в руках хохочущая Нинка, облаченная в открытый кожаный наряд.

– Любого мужчину можно приручить. Они же мужчины, – презрительно произнесла Нинка. Проходящий мимо нее господин с дипломатом неодобрительно поглядел на девушку.

– Старый хрыч, – прошипела она тут же едва слышно, – идет и упивается тем, что он мужик. А еще, прикинь, Катька, рыло мало приставало ко мне сегодня. Оно хотело нежности и ржало. А я, честно сказать, думала, что он уволочет меня в темную комнатку и воспользуется моей беззащитностью.

– Как это так твое рыло умудрилось?

Подруга вдруг призналась:

– Как-то он позволил себе лишнего, меня это взбесило, и я ударила его по щеке. Ты ведь знаешь, что я могу больно ударить. Келлочка тут же убрал лапки и смиренно попросил прощения, после чего все перевел в шутку. Встал на одно колено, взял за руку и провозгласил себя моим рыцарем.

– Признайся, он ведь тебе ну очень сильно нравится, да?