Город пустых. Побег из Дома странных детей - Риггз Ренсом - Страница 38

— Жаль, что ты этого не сделала, — кивнул я.

— Спасибо, Джейк. Но это ничем бы мне не помогло. Мои родители ужасные люди. Но если бы это было не так и я осталась бы с ними еще ненадолго, меня, вне всякого сомнения, разыскали бы пустоты. Я обязана жизнью двум людям — своей младшей сестре Джулии, которая однажды ночью меня освободила, что позволило мне сбежать из дома, и мисс Сапсан, которая нашла меня месяц спустя в бродячем цирке, где я работала огнеглотателем. — Эмма грустно улыбнулась. — Своим днем рождения я считаю день встречи с ней. Это была встреча с моей настоящей мамой.

У меня потеплело в груди. Слушая Эмму, я ощутил, что больше не одинок в своей растерянности. Эта девушка стала мне гораздо ближе, а кроме того, я узнал, что всем странным людям приходится пройти через период мучительной неуверенности. На долю всех странных людей выпало много испытаний. Но между нами было одно кричаще очевидное различие — мои родители все еще меня любили, и, несмотря на все существующие между нами проблемы, я тоже их по-своему любил. Мысль о том, что сейчас я причиняю им страдания, глухой болью отдавалась в груди.

Я пытался определить, чем я им обязан, сравнивая свои обязательства перед ними с чувством долга перед мисс Сапсан и дедушкой и мучительно-сладким чувством, которое я испытывал к Эмме и которое становилось крепче от каждого взгляда на нее. Чаша весов неизменно склонялась не в пользу родителей. Но я понимал, что если мне удастся уцелеть, все равно придется отвечать за принятое решение и за всю боль, которую я причинил близким людям.

Если…

Если. Это слово всегда возвращало меня в настоящее, потому что это если очень сильно зависело от того, сумею ли я сохранить голову на плечах. Когда я отвлекался, моя чувствительность ослабевала. Это если требовало моего полного присутствия и участия в настоящем.

Как бы ни пугало меня это если, оно позволяло мне не тронуться умом.

Мы приближались к Лондону. Деревушки сменились городками, которые в свою очередь сменились беспрестанной чередой предместий. Никто не знал, что ждет нас там, какие новые ужасы предстоит нам преодолеть.

Мой взгляд упал на заголовок в газете на коленях Эммы:

Я закрыл глаза и попытался избавиться от всех мыслей до единой.

Часть вторая

Если бы кто-то наблюдал за этим поездом, который с шипением вполз на вокзал и, выпустив облако пара, остановился у перрона, он не заметил бы в нем ничего странного. Самые обычные кондукторы и носильщики сражались с задвижками и распахивали двери вагонов. Самые обычные люди, мужчины и женщины, некоторые из них в военной форме, высыпали на платформу и исчезали в бурлящей толпе. Не привлекала к себе внимания и компания из восьми детей, которые настороженно вышли из вагона первого класса и замерли, удивленно моргая в тусклом освещении вокзала, оглушенные обрушившимся на них шумом и чадом.

В другой день к любой группе таких растерянных и одиноких с виду детей, как эти, обязательно подошел бы кто-нибудь из неравнодушных взрослых и поинтересовался бы, все ли у них в порядке, не нуждаются ли они в помощи и где их родители. Но сегодня платформа изобиловала сотнями детей, и все они выглядели растерянными и одинокими. Поэтому никто не обратил внимания на маленькую девочку с рассыпавшимися по плечам каштановыми волосами и в застегнутых на пуговицы ботинках, как и на тот факт, что эти ботинки не вполне касались платформы. Никто не заметил круглолицего паренька в кепке и пчелу, которая вылетела из его рта, окунулась в прокопченный дымом воздух и поспешно нырнула обратно.

Ничей взгляд не задержался на пареньке с темными кругами под глазами и глиняном человечке, который выглянул из кармана его рубашки и тут же был затолкан обратно. А также на мальчике, изысканно одетом в облепленный грязью, но хорошо сшитый костюм и раздавленный цилиндр, мальчике с осунувшимся и измученным от недосыпа лицом. Он так боялся собственных снов, что уже несколько дней не ложился спать.

Равнодушные взгляды прохожих лишь мельком скользили по крупной девочке в пальто и простом платье, девочке, сложенной, как кирпичная стена, и прижимающей к груди чемодан почти такой же огромный, как и она сама. Никто из окружающих людей и догадаться не мог о том, насколько тяжел этот чемодан, что в нем лежит, а также почему одна его стенка испещрена крохотными отверстиями. Ускользнул от их внимания и юноша, чьи шарф и куртка с капюшоном полностью скрывали от взглядов его кожу, несмотря на то что сентябрь только начался и было еще довольно тепло.

Был с ними и американский мальчик совершенно обычной внешности, тем более не заслуживающей чьего-либо внимания. Его нормальность была настолько очевидной, что прохожие его не замечали, несмотря на то что он внимательно разглядывал толпу, приподнявшись на цыпочки и вращая головой, как часовой на посту. Рядом с ним стояла девочка, она стиснула ладони, чтобы скрыть язычок пламени, упорно выбивавшийся из-под ногтя ее мизинца, что иногда случалось, когда ее что-то удручало. Она попыталась потрясти пальцем, как делают люди, туша спичку, а затем подула на него. Это не помогло, и она сунула его в рот, выпустив из носа струйку дыма. Но это тоже осталось незамеченным.

Одним словом, никто не стал присматриваться к детям из вагона первого класса этого утреннего поезда достаточно внимательно, чтобы заметить в них хоть что-нибудь странное. Впрочем, это было даже к лучшему.

Глава восьмая

Эмма ткнула меня локтем.

— Ну что?

— Мне нужна еще минута, — ответил я.

Бронвин поставила чемодан на платформу, и теперь я стоял на нем, возвышаясь над толпой и обшаривая взглядом подвижное море лиц. Длинная платформа кишела детьми. Они выстроились в шеренги, которые извивались, как амебы под микроскопом, скрываясь в заволакивающей вокзал дымке. Черным поездам, шипящим по обе стороны платформы, явно не терпелось заглотнуть всех этих испуганных детишек.

Я чувствовал спиной взгляды друзей, пристально наблюдавших за мной. Они считали, что я должен знать, не притаились ли в этой бескрайней людской массе охотящиеся на нас чудовища. Они считали, что для распознания их присутствия мне достаточно просто оглядеться и прислушаться к смутному ощущению в животе. Обычно приближение пустоты сопровождалось мучительной тошнотой, но в таком гигантском пространстве предостережение могло прозвучать тихо и мимолетно, оставшись незамеченным.

— Твари знают о том, что мы идем к ним?

Бронвин произнесла это очень тихо, из опасения привлечь внимание нормальных людей или, хуже того, тварей. В городе у них повсюду были уши, во всяком случае, так нам всегда внушали.

— Мы убили всех тварей, которые могли знать о наших намерениях, — гордо заявил Хью. — А если точнее, то их убил я.

— Что означает только то, что теперь нас будут искать еще старательнее, — отозвался Миллард. — И теперь им уже мало отобрать у нас птицу. Теперь им нужно отомстить.

— Именно поэтому нам нельзя здесь задерживаться, — вмешалась Эмма, хлопая меня по ноге. — Ты скоро?

Мое внимание рассеялось, и я потерял место в толпе, до которого успел дойти. Пришлось начать сначала.

— Еще одну минуту, — попросил я.

Лично меня больше беспокоила возможность встречи с пустотами. Я убил уже двух, и каждая встреча с ними едва не стоила мне жизни. До сих пор оставаться в живых мне позволяло везение, но это не могло продолжаться бесконечно долго. Удача могла в любую минуту мне изменить. Поэтому я твердо решил не подпустить к себе больше ни одну пустоту. Я должен был делать все от меня зависящее, чтобы издалека замечать их приближение и полностью исключать возможность столкновения. Разумеется, бегство, в отличие от драки, славы мне не прибавило бы, но я не искал славы. Я просто хотел выжить.