Город пустых. Побег из Дома странных детей - Риггз Ренсом - Страница 23

— Поэтому ты решила рискнуть жизнью мисс Сапсан! — заявил Енох.

— Оставь ее в покое, — вмешалась Бронвин. — Решать за всех очень трудно. Мы же не можем устраивать голосование всякий раз, когда необходимо делать выбор.

— В таком случае, может, вы позволите мне решать за всех? — предложил Енох.

Хью фыркнул.

— Если бы за главного у нас был ты, то нас бы уже не было на свете.

— Послушайте, все это сейчас не имеет значения, — перебил их я. — Нам необходимо освободиться из этой клетки и добраться наконец до города. Сейчас мы намного ближе к нему, чем были бы, если б не прокатились на повозке. Так что незачем плакать по молоку, которое еще даже не пролилось. Нам всего лишь надо составить план побега.

Мы принялись размышлять, и у нас родилось множество идей, хотя привести в исполнение хоть одну из них не представлялось возможным.

— Может, Эмма сумеет прожечь этот пол? — предложила Бронвин. — Он деревянный.

Эмма расчистила от сена участок пола и постучала по доскам.

— Он слишком толстый, — с удрученным видом ответила она.

— Вин, ты можешь разогнуть эти прутья? — спросил я.

— Может, и смогу, — отозвалась она, — но только когда рядом не будет этих цыган. Иначе они увидят и тут же прибегут со своими ножами.

— Мы должны ускользнуть незаметно, а не с боем, — согласилась Эмма.

Тут откуда-то из-за прутьев донесся шепот:

— Вы совсем обо мне забыли?

— Миллард! — воскликнула Оливия, от возбуждения едва не вылетев из туфель. — Где ты был?

— Изучал обстановку. И ждал, пока уляжется волнение.

— Как думаешь, тебе удастся выкрасть ключ? — спросила Эмма и подергала запертую на замок дверь клетки. — Я видела, как вожак положил его себе в карман.

— Мелкие кражи, особенно из карманов, это моя специализация, — заверил нас Миллард.

Прошло несколько минут. Потом полчаса. Потом час. Хью мерял шагами клетку, и вокруг его головы возбужденно кружила пчела.

— Почему так долго? — ворчал он.

— Если он не вернется в ближайшее время, я начну швырять яйца, — заявил Енох.

— Если ты это сделаешь, мы все погибнем, — ответила Эмма. — Мы для них легкая мишень. Как только дым развеется, с нас заживо сдерут шкуру.

Поэтому мы продолжали сидеть и ждать, одновременно наблюдая за цыганами. Те, в свою очередь, наблюдали за нами. Каждая последующая минута казалась нам очередным гвоздем в крышку гроба мисс Сапсан. Я поймал себя на том, что не свожу с нее глаз, как будто, пристально наблюдая, я был способен заметить происходящие в ней изменения и увидеть, как медленно угасает в ее глазах огонек человеческой личности. Но она выглядела так же, как и всегда, разве что вела себя спокойнее, задремав в сене рядом с Бронвин. Перышки на ее груди ритмично вздымались и опадали в такт дыханию. Казалось, она не осознает опасности ситуации, в которой мы оказались, или нависшей над ее головой угрозы. Возможно, тот факт, что в такой момент она может спать, уже свидетельствует о происходящих в ней переменах, спрашивал я себя. Прежняя мисс Сапсан была бы вне себя от беспокойства.

Затем мысли снова вернулись к моим родителям, как всегда, когда я хоть немного ослаблял над ними контроль. Я пытался представить их себе такими, какими видел в последний раз. Передо мной всплывали отдельные черты: короткая щетина, которую отец отрастил за несколько дней пребывания на острове; обручальное кольцо на маминой руке, которое она безотчетно крутила, когда отец принимался пространно рассуждать о чем-либо, что ее не интересовало; цепкий взгляд отца, которым он беспрестанно обшаривал горизонт в поисках гнездовий.

Сейчас его глаза наверняка искали меня.

Сгущались сумерки, и лагерь начинал оживать. Цыгане переговаривались и смеялись. Затем компания детишек взяла старенькие рожки и скрипки и начала наигрывать какую-то мелодию, а взрослые пустились в пляс. В перерыве между плясками один из музыкантов, невысокий чернявый мальчонка, подкрался к нашей клетке с бутылкой в руках.

— Это для больного, — прошептал он, тревожно озираясь по сторонам.

— Для кого? — переспросил я, и он кивнул в сторону Хью, который, как по команде, скорчился в спазмах кашля.

Мальчик сунул бутылку сквозь прутья. Я открутил крышку и осторожно понюхал содержимое. Мне в нос, едва не свалив меня с ног, ударил запах чего-то похожего на смесь скипидара и компоста.

— Что это? — спросил я.

— Это действует, больше я ничего не знаю. — Он снова оглянулся. — Ну вот, я что-то для вас сделал. Теперь за вами долг. Так что скажите мне, какое преступление вы совершили? Вы, наверное, воры? — Понизив голос, он добавил: — Может, вы кого-то убили?

— О чем он говорит? — не выдержала Бронвин.

Никого мы не убивали, — едва не вырвалось у меня. Но тут перед моими глазами возникло воспоминание: тело Голана, медленно падающее на острые скалы. И я промолчал.

Однако Эмма произнесла это вместо меня:

— Никого мы не убивали!

— Но должны же вы были хоть что-то сделать, — возразил малец. — Иначе почему за вас объявили награду?

— Награду? — вскинул голову Енох.

— Ну да. За вас обещают целую кучу денег.

— Кто?

Парнишка пожал плечами.

— Вы собираетесь нас выдать? — спросила Оливия.

Мальчик поджал губы.

— Этого я не знаю. Старшие это обсуждают. Хотя, я слышал, они не очень доверяют людям, которые вас ищут. Но деньги есть деньги, и им не нравится то, что вы отказались отвечать на их вопросы.

— Там, откуда мы приехали, — надменно заявила Эмма, — никто не начинает допрашивать людей, которые обращаются за помощью.

— И в клетку их тоже не сажают! — добавила Оливия.

В эту секунду посреди табора раздался оглушительный грохот. Цыганчонок потерял равновесие и свалился с повозки в траву. Мы дружно пригнулись, потому что в воздух над огнем, разлетаясь во все стороны, взмыли кастрюли и сковородки. Цыганка, которая присматривала за костром, с воплями бросилась бежать. На ней горело платье, и она, наверное, добежала бы до океана, если бы кто-то не схватил ведро с водой и не вылил на нее, потушив огонь.

Мгновение спустя мы услышали шаги поднимающегося на повозку невидимки.

— Вот что случается, когда пытаешься приготовить омлет из яиц странных кур! — смеясь, произнес запыхавшийся Миллард.

— Так это твоя работа? — поинтересовался Гораций.

— Все было так тихо и спокойно… такая обстановка совершенно не располагает к обшариванию карманов! Вот я и подсунул одно из наших яиц в общую кучу, et voila! — В воздухе перед нами как будто материализовался ключ. — Трудно обратить внимание на то, что к тебе в карман запустили руку, когда твой ужин только что взорвался прямо тебе в лицо.

— Слишком долго ты с ними возился, — буркнул Енох. — А теперь выпусти нас отсюда!

Но не успел Миллард вставить ключ в замок, как цыганчонок вскочил и завопил:

— На помощь! Они пытаются сбежать!

Мальчишка подслушал наш разговор, но в таборе царила такая суматоха, что никто не обратил на него внимания.

Миллард повернул ключ в замке. Дверь не открылась.

— О, проклятье! — выругался он. — Я, кажется, стащил не тот ключ.

— А-а-а! — голосил парень, тыча пальцем туда, откуда доносился голос Милларда. — Привидение!

— Я бы очень попросил заткнуть ему рот, — проворчал Енох.

Бронвин уважила его просьбу. Она сунула руку сквозь прутья клетки, дотянулась до мальца и, схватив его за руку, оторвала от земли и прижала к клетке.

— Помоги-и-ите! — вопил он. — У них м-м-м-ф-ф-ф…

Бронвин закрыла ему ладонью рот, но было слишком поздно.

— Галби! — закричала одна из цыганок. — Эй вы, дикари, немедленно его отпустите!

Внезапно оказалось, что мы, сами того не желая, взяли заложника. Цыгане бросились к нам, на ходу выхватывая длинные ножи, лезвия которых устрашающе сверкали в последних отсветах угасающего дня.

— Что ты делаешь? — воскликнул Миллард. — Отпусти мальчика, пока они нас не убили!