Сердце - Амичис Эдмондо - Страница 6

— Да вот этот рабочий пришел жаловаться на вашего мальчика, который сказал его сыну: «Твой отец нищий», — объяснил учитель.

Отец Нобиса сдвинул брови и слегка покраснел. Потом спросил у Карло:

— Это правда, ты так сказал?

Тот стоял посреди класса, лицом к лицу с маленьким Бетти низко опустив голову, и ничего не отвечал. Тогда отец взял его за локоть и, подвинув так близко к Бетти, что они почти касались друг друга, приказал:

— Проси прощенья!

Угольщик хотел помешать этому, забормотал: «Нет, нет», но синьор не слушал его и всё повторял:

— Проси прощенья, проси прощенья, повторяй за мной: «Извини меня за те обидные, бессмысленные и неблагородные слова, которые я сказал о твоем отце; мой отец сочтет для себя честью пожать ему руку».

Угольщик сделал такое движение, как будто хотел сказать «не надо».

Но синьор не слушал его, и в конце концов Карло, не поднимая глаз от земли, медленно произнес:

— Извини меня за те обидные… бессмысленные… и неблагородные слова, которые я сказал о твоем отце. Мой отец… сочтет для себя честью пожать ему руку.

Тогда синьор протянул руку угольщику, и тот крепко пожал ее.

— Сделайте мне одолженье, — продолжал синьор, обращаясь к учителю, — посадите, пожалуйста, этих мальчиков рядом.

Тогда наш учитель велел Бетти занять место на одной парте с Нобисом, и когда они уселись, отец Нобиса раскланялся и ушел, а угольщик постоял еще несколько мгновений, задумчиво смотря на сидящих друг возле друга мальчиков. Потом он подошел к их парте, с удивительной нежностью и жалостью взглянул на Карло, как будто хотел сказать ему что-то, однако ничего не сказал. Потом он протянул руку, словно собираясь погладить мальчика по голове, но не посмел этого сделать и только коснулся его волос своими грубыми пальцами. Затем он направился к выходу, обернулся еще раз, взглянул на Карло и вышел.

— Никогда не забывайте того, что вы сейчас видели, мальчики, — сказал учитель, — это ваш лучший урок за весь учебный год.

Учительница моего брата

Четверг, 10 ноября

Сын угольщика раньше учился в классе учительницы Делькати, которая пришла сегодня к нам, чтобы навестить моего больного брата. Мы очень смеялись, когда она рассказала нам, как жена угольщика два года тому назад принесла ей полный фартук угля в благодарность за то, что ее сын получил медаль, как она не хотела уносить этот уголь обратно домой и почти плакала, когда ей пришлось-таки возвращаться с полным передником.

Учительница рассказала нам еще, как одна добрая женщина ей удивительно тяжелый букет цветов, внутри которого оказалась большая горсть сольдо. Нас всех очень рассмешили эти рассказы, а мой больной братишка даже выпил лекарство, которое раньше ни за что не хотел принимать.

Какое терпенье нужно иметь с малышами приготовительного класса, беззубыми, как старички. Один из них не произносит «р», другой, «с», кто кашляет, у кого идет носом кровь, у этого свалились под парту деревянные башмаки,[15] тот хнычет, оттого что укололся пером, еще кто-нибудь плачет, потому что купил тетрадь № 2 вместо тетради № 1. В классе пятьдесят таких малышей, которые ничего не знают, у которых такие неловкие ручонки, и всех их нужно научить писать. В карманах у них и пуговицы, и пробки, и осколки кирпича, масса всякой ненужной дребедени, и учительнице приходится всё это вытряхивать вон, а малыши прячут от нее свои сокровища даже в башмаки. А как они легко отвлекаются: достаточно влететь в окно большой мухе, и уже поднимается суматоха: а летом ребятишки приносят в школу траву и майских жуков, которые кружат по классу, падают в чернильницы, а потом пачкают чернилами тетради.

Учительница должна ухаживать за своими малышами, как настоящая мама: она помогает им одеваться, перевязывает порезанные пальцы, поднимает свалившиеся береты, следит, чтобы дети не перепутали свои пальтишки, так как иначе они поднимают крик или пищат, как котята. Бедная учительница!

А матери еще приходят жаловаться! «Как это так вышло, что мой мальчик потерял свою ручку?», «А почему это мой ничему не научился?», «Отчего мой сын не получил медали? Ведь он всё знает!», «Как вы не видели, что в парте торчит гвоздь? Мой Пьеро разорвал штанишки!».

Иногда мальчики просто выводят из себя учительницу, и когда она не в силах больше терпеть, то кусает себе палец, чтобы сгоряча не дать кому-нибудь подзатыльника; бывают случаи, что она теряет терпение, но потом сама же жалеет об этом и утешает малыша, которому задала головомойку. Когда ей случится прогнать какого-нибудь шалуна домой, потом она сама раскаивается в этом и сердится на родителей, если они в наказание оставляют ребенка без обеда.

Учительница Делькати молода, стройна, всегда хорошо одета. У нее смуглое лицо, и она никогда не бывает спокойной, а всё время движется как на пружинах! Ее легко растрогать, и тогда она становится очень ласковой.

— Дети, должно быть, очень любят вас? — спросила мама.

— Многие — да, — ответила учительница, — но потом, когда год окончится, большинство не обращают больше на меня внимания. Когда они переходят в руки учителей, то начинают стыдиться, что были когда-то в классе у учительницы. После двух лет забот, после того, как привяжешься к малышу, так грустно с ним расставаться. Я часто говорю себе: «Вот этот, я уверена, будет всегда любить меня». Но проходят каникулы, он возвращается в школу, и я бегу ему навстречу: «О мой милый, милый мальчик!» Но он отворачивается, он смотрит в другую сторону… — Здесь учительница остановилась. — Но ты так не сделаешь, моя крошка? — сказала она, вставая и целуя моего брата, — ты не забудешь, не правда ли, своей первой учительницы?

Моя мать

Четверг, 10 ноября

В присутствии учительницы твоего брата ты невежливо говорил со своей матерью, Энрико! Чтобы этого никогда больше не было! Твои грубые слова пронзили мне сердце словно стальным клинком. Я вспомнил, как несколько лет тому назад мама целую ночь просидела над твоей кроваткой, прислушиваясь к твоему дыханию, плача и дрожа от страха потерять тебя. В ту ночь я боялся, что она лишится рассудка.

Сейчас я вспомнил об этом, и мне стало тяжело смотреть на тебя, Энрико. Как, ты обидел свою мать, которая отдала бы целый год счастья, чтобы избавить тебя от одного часа страданий, которая пошла бы просить милостыню, дала бы себя убить, чтобы спасти твою жизнь! Подумай об этом, Энрико. Запомни это хорошенько! Знай, что в жизни тебя ожидает много тяжелых дней, но самым тяжелым из них будет тот день, когда ты потеряешь свою мать. Когда ты станешь взрослым мужчиной, сильным, испытанным в борьбе, ты будешь мысленно тысячу раз призывать ее, Энрико, охваченный страстным желанием снова хотя бы на миг услышать ее голос и, рыдая, как беспомощный и беззащитный ребенок, снова упасть в ее объятия. С каким чувством вспомнишь ты тогда те огорчения, которые причинял ей, и с какими угрызениями совести будешь ты их пересчитывать! Не жди себе спокойствий в жизни, если ты в детстве огорчал свою мать. Ты будешь раскаиваться, просить у нее прощения, благоговейно вызывать в памяти ее образ, — напрасно!

Совесть твоя не даст тебе покоя, и образ твоей матери, нежный и добрый, всегда будет глядеть на тебя с выражением такой грусти и укоризны, что ты будешь переживать настоящую пытку.

О, Энрико, берегись! Любовь к матери — самая священная из человеческих привязанностей. Горе тому, кто осмелится попирать ее ногами!

Если убийца почитает свою мать, значит, в сердце его еще живы честность и благородство. Но самый знаменитый из людей, если он огорчает и оскорбляет свою мать, остается всего-навсего низким животным. Пусть никогда больше не вырвется у тебя грубого слова по отношению к той, которая дала тебе жизнь. А если и вырвется оно, то пусть не страх перед отцом, а порыв собственного сердца бросит тебя к ее ногам и заставит молить, чтобы поцелуй прощения смыл с твоего лба печать неблагодарности. Я люблю тебя, сын мой! Ты — самая дорогая надежда моей жизни, но я предпочел бы увидеть тебя мертвым, чем неблагодарным по отношению к матери. Теперь ступай, Энрико, и некоторое время не подходи ко мне с лаской: я не смог бы сейчас ответить тебе от чистого сердца.