Чаша гладиатора (с иллюстрациями) - Кассиль Лев Абрамович - Страница 13

Всего этого Сене было недостаточно. Он только один круг проехал так, как другие, в лодочке, где ему досталось место. Затем лег поперек нее. Потом он сел задом наперед. Следующий круг он проехал, закрыв один глаз, потом зажмурил оба и к тому же зажал уши. Когда он появился опять перед сидевшим неподалеку Артемом, он уже стоял в своей лодочке на четвереньках и смотрел себе под ноги назад. Видно было, что это человек со смыслом, исследователь и экспериментатор. Ему не терпелось все испробовать и испытать на себе. Во всем он искал свой толк и корень дела.

Каким бы манером проехал он еще раз по кругу, никто так и не узнал, потому что у Артема Ивановича, глядевшего издали на карусель, вдруг закружилась голова, он побелел и, внезапно отвалившись на спинку скамьи, весь обвиснув своим громадным телом, закрыл ладонью глаза.

И Сеня, увидев это и теперь уже зная, с каким знаменитым человеком он сегодня утром познакомился, соскочил на ходу с карусели и бросился к старику:

- Сердце? Незабудный кивнул.

- Перебои? - допытывался Сеня.

Артем Иванович только бровями вниз повел. Кивать уже было больно.

- Жмет?.. - быстро переспросил Сеня и исчез.

Артем приоткрыл глаза, но мальчика уже не было. «Удрал, испугался», - с тоской подумал Артем.

Но не прошло и трех минут, как Сеня снова появился возле Артема Ивановича, на ходу зубами вытаскивая пробочку из маленького пузырька с валидолом.

- Не проходит? Незабудный помотал головой.

- Вот пососите, дядя, пробочку.

- Ты, я вижу, толк в этом деле знаешь, - проговорил Артем Иванович, ощутив охлаждающий вкус валидола во рту и слегка отдышавшись. - У кого это ты науку прошел?

- У папы моего.

- Отец у тебя доктор, что ли?

- Нет, не доктор, - тихо ответил Сеня, - шофер он.

- Тоже с этим мается?

- У него последствия бывают… - неохотно ответил Сеня. Он явно не желал продолжать. Помолчал, внимательно поглядев на Артема, и, убедившись, что старику полегчало, вдруг спросил: - А у вас, дядя, кстати, семьдесят две копейки не найдутся?

- Это на что тебе понадобилось?

- Да у меня от карусели только восемьдесят копеек оставалось, а в аптеке надо было рубль пятьдесят две. Вы не беспокойтесь, мне и так поверили. Потом, говорят, занесешь, если будут. Да раз такое дело, и без всего бы отпустили.

Артем Иванович нашарил в кармане рубль:

- Иди, сынок. Отдай долг. Спасибо скажи, что поверили.

- Это я после. Лучше я с вами посижу. Можно?

- Сиди на здоровье, дорогой.

И Сеня сидел рядом с великаном, сильнее которого никогда не было на свете, сидел, улыбаясь, очень довольный, заглядывая в лицо своему огромному собеседнику. А мимо шли из школы ребята-старшеклассники, и все видели, с каким человеком сидит Сеня Грачик. Мальчики из старших классов шли, красуясь перед приезжим нарочито натруженной горняцкой походкой, перенятой у отцов. У многих верха школьных фуражек были придавлены и промяты с нашлепом, фестонами, наподобие верха шахтерских касок. И школьные сумки у некоторых были специальными крючками пристегнуты к поясам на манер шахтерских лампочек.

Завидев Сеню, они степенно здоровались с ним, хотя уже виделись в школе в этот день:

- Здорово, Грачик! Кончал уже? На-гора?

- Букет! - по-шахтерски отвечал Сеня. Потом валился гудок на шахте. И вскоре пошли по домам шахтеры, кончившие смену, А навстречу им выходили жены.

И, глядя на них на всех, Незабудный почему-то вспомнил Бретань, рыбачий поселок, где ему пришлось застрять на некоторое время. «Человек везде добытчик, человек уж такой, - думал про себя Незабудный. - Человек свое возьмет - под водой или под землей, а возьмет. Да, - думалось ему, - что-то есть схожее у рыбаков с горняками для тех, кто знает, почем фунт лиха, пробовал сам промышлять рыбу в море или рубить уголек под землей. Море устрашает новичка своей настежь распахнутой беспредельностью, а подземелье гнетет с непривычки глухой, безысходной теснотой. Как будто и нет ничего похожего… А ведь так вот тоже встречают рыбацкие жены своих мужей, вернувшихся с моря, как встречают тут поднявшихся из-под земли на-гора Кормильцев. Человек везде добытчик, и труд его нелегок, но всему основа. И только тот, кто проваландался всю жизнь на берегу, не выходя ни разу в море на промысел, кто гулял лишь по поверхности земли, не спускаясь добытчиком в ее недра, не понимает этого.

Люди идут гордо. Сами себе добытчики, сами себе хозяева».

Жизнь, уже совсем по-новому для Артема устоявшаяся, уверенно текла мимо него, а ему не терпелось войти в ее течение. Ему больше не под силу было оставаться одному как бы на пустынном берегу. Ему хотелось плыть со всеми. Боль в груди отпустила. И он сидел, прислушивался и присматривался, то с умилением узнавая что-то до слез знакомое с давних детских лет, то недоверчиво дивясь всему, что было для него приметами новой для этих мест жизни.

Инвалид шел с красивой женщиной, должно быть женой. Легонько поскрипывал протез в добротном ботинке. Шел человек хотя и прихрамывая, но степенно, с достоинством. На нем было хорошее пальто из бобрика. Одной рукой опирался он на узловатую трость, другой - на руку жены. И впереди чинно шла девочка в новеньком нарядном полупальто. И видно было, что семья живет дружно и с достатком.

Две хозяйки показывали друг другу на углу покупки, только что сделанные в магазине. Пальцами вспарывали обертки, щупали. Обе были довольны.

На автобусной стоянке скопилась очередь. Народ был больше всего молодой. Многие в форменных фуражках и с книгами. Пришел автобус. Взял всех. Только один парень застрял в дверях. Так и ехал он, стоя на подножке одной ногой и весело помахивая связкой книг. Чья-то рука сверху на всякий случай крепко держала его под мышку.

Шла по улице, то и дело останавливаясь, молодая женщина в клеенчатом плаще поверх стеганки с большим бумажным рулоном и ведерком. Она расклеивала афиши.

Афиши были разные. Кино «Смелые люди», «Молодая гвардия». Спектакль областного театра «Овод». Лекция «Будущее нашего района». И объявления: «Срочно нужна электросварщица», «Требуются чертежники», «Требуются опытные няни». Вообще, как видно, многие тут сегодня требовались.

Через перекресток ехали и ехали все в одну сторону, один другому вдогон, грузовики, самосвалы, тяжеловозы с прицепами, груженные кирпичом, строительным лесом, какими-то металлическими конструкциями. Где-то, видно, неподалеку шли большие работы. Проехали на нескольких машинах люди. Все они были в брезентовых, коробом стоявших куртках. И все пели. Песня перелетала от машины к машине. Песня неслась, как лодка на волнах, то совсем было пропадая, то снова взлетая, когда ее подхватывали на следующей машине. И долго еще было слышно эту песню уже с дальней улицы. А навстречу автоколоннам провезли целый дом. Так прямо и везли на низкой платформе. С окнами, с крышей. Казалось, сейчас и дымок завьется из трубы.

Потом все машины на перекрестке разом стали: девушка, очень молоденькая, видать - хлопотунья, переводила через улицу малышей. Их было не меньше сорока. Все шли парами, держась за руки. Девушка пропускала их, касалась по очереди их плеч, словно пересчитывала. Малыши перебирались на другую сторону улицы не торопясь. У каждого в руках было по яркой бумажной вертушке. А машины стояли слева и справа и ждали терпеливо. Только из кабины одного из самосвалов высунулся шофер и весело закричал:

- Ну, вы, звездолеты! Ползи шибче! Давай веселей! Топ-топ!

Убедившись, что Артем Иванович уже совсем оправился после приступа, Сеня счел возможным осторожно начать разговор о том, что его сегодня с утра волновало пуще всего.

- Дядя, - начал он, - а вы правда самый сильный на свете?

- Да нет, совсем слабый я сегодня. - Незабудный покачал большой своей головой.

- Ну это сегодня… А завтра опять будете самый сильный, как пройдет у вас?

- Да нет, не пройдет уж это. А был когда-то, говорят, всех сильней.

- А сейчас уже разве не самый сильный? - с жалобной надеждой допытывался Сеня.