Лига правосудия - Макеев Алексей Викторович - Страница 27

– Станислав Васильевич, попрошу вас остаться в управлении – мало ли какая новая информация может поступить.

Автобус ушел, и Стас, не зная, чем себя занять, стал снова думать, что бы ему такое сделать, чтобы помириться со Львом. И тут его озарило: он просмотрел составленный Гуровым список и понял, что Лев ищет побывавшего в том притоне бойкого, воспитанного улицей подростка, а Ломакин – самое то! Ему тогда было четырнадцать лет, так что уж такой пройдоха, как он, точно должен был не только что-то заметить, но наверняка и способы побега обдумывал, а значит, вертел головой во все стороны. Кроме того, раз он из своих походов в город приносил малышам семечки, конфеты и так далее, то какая-то привязанность у него к ним была. И он, поняв, что из-за него они все в такую беду попали, просто обязан сейчас помочь найти тех, кто издевался над детьми. Влетев в управление, а потом в кабинет Косарева, Крячко потребовал:

– Андрей! Мне нужно позвонить в Воскресенский детдом в Рязанской области! Номера я не знаю, как у вас тут что делается?

– Сейчас закажем, – пообещал тот.

В ожидании звонка Стас сидел, как на иголках, и, когда телефон зазвонил, аж подскочил на месте.

– Это детдом, который находится в городе Воскресенске Рязанской области? – уточнил он и, получив подтверждение, представился и попросил: – Пригласите, пожалуйста, к телефону директора.

– А вы со мной и разговариваете, – ответил ему немолодой женский голос. – Зовут меня Елена Владимировна. Что вас интересует?

– В январе 2005 года к вам из Фомичевского детдома, что в Московской области, были переведены восемь мальчиков. Мне остро необходимо знать, где они. Может быть, кто-то из них, выйдя из детдома, остался жить в вашем городе.

– Во-первых, это было почти десять лет назад, а во-вторых, неужели вы думаете, что я дам вам эту информацию по телефону, когда не вижу ни вас, ни вашего удостоверения, ни даже какого-то официального запроса? – холодно ответила директриса.

Ожидавший чего-то подобного, Крячко стал ее уговаривать:

– Елена Владимировна! Но ведь телефонистка сказала вам, откуда этот звонок.

– Это еще ничего не значит, – упиралась та.

– Хорошо, в вашем городе в районном управлении полиции обязательно есть телефонный справочник для служебного пользования. Позвоните туда и попросите, чтобы вам дали номер телефона начальника Фомического райуправления. Тогда вы сами сможете позвонить сюда и убедиться в том, что вас никто не обманывает. – Стас прямо-таки ужом извивался. – Поймите, ну нет у нас времени, чтобы приехать к вам, а дело очень срочное и важное.

– И как я буду объяснять проверяющим потом этот междугородний разговор? – язвительно поинтересовалась директриса.

– Елена Владимировна! Да он же продлится только одну минуту, – уговаривал ее Крячко. – Вы просто убедитесь, что я действительно тот, за кого себя выдаю, а телефон установлен именно в полиции, а потом я вам снова перезвоню.

– Хорошо, – сдалась она. – Что конкретно вам надо?

– Меня интересует старший из детей Дмитрий Ломакин. Где его сейчас можно найти?

– Полагаю, что в какой-нибудь колонии, – вздохнула она. – Совершенно неуправляемый был мальчик. Единственное его достоинство – он прямо-таки трепетно относился к остальным семи, защищал их, во всем помогал, а в остальном!.. – судя по тону, она безнадежно махнула рукой.

– Так, может, они и сейчас поддерживают отношения?

– Представления не имею. Те семь малышей пробыли у нас только до лета, а потом выбыли.

– Как выбыли? Куда? – воскликнул Стас. – Их опять куда-то перевели?

– Понимаете, их здесь постоянно навещал один отставной военный с женой, не знаю, как у него это получилось, но все семеро были зачислены в Суворовское училище, и он их увез.

– А Ломакин? Он-то куда делся?

– Вскоре после того, как они уехали, он ушел. Дети с ним с таким трудом расстались, навзрыд плакали, да и он был очень расстроен. С неделю после этого ходил смурной, а потом пришел ко мне, прямо сказал, что хочет уйти, и попросил отдать его документы по-хорошему, – подчеркнула она, – а то он просто сбежит. Что мне оставалось делать? Это же был такой человек, что, если бы я отказала ему, он вполне мог бы ночью взломать мой кабинет и сам все забрать из так называемого сейфа, который на самом деле просто большой железный ящик. Я подумала и отдала, потому что ему ведь уже пятнадцать лет было, восемь классов закончил, паспорт имел. Поэтому я и сказала вам, что с его задатками и неукротимым характером он может быть только в колонии.

– Спасибо большое, – пробормотал Стас. – Попробую найти его по нашим базам.

Чтобы не мешать Косареву, Крячко ушел в их с Гуровым кабинет и позвонил Орлову.

– Петр, пробей по нашим базам некоего Ломакина, – попросил он и продиктовал на того все установочные данные. – Судя по всему, наш клиент. Если вдруг действительно сидит, то сообщи мне, где именно.

– Слушай! Когда вы прекратите использовать меня как справочное бюро! – возмутился Орлов. – То одно вам узнай, то другое!

– Петр! Очень надо! – с нажимом произнес Стас.

– Ладно, сделаю! И вот еще что – тут тебя какой-то Пантелеев ищет, говорит, что это очень важно.

– Пантелеев? – напрягся Крячко. – Что-то знакомое. А-а-а! Вспомнил! Пересекались мы с ним, а что ему надо?

– Вот сам у него и спроси – он номер телефона оставил, – недовольным голосом сказал Орлов. – Даже до меня добрался, такой настырный!

– Не преувеличивай! Скорее всего, он, не дозвонившись в наш кабинет, позвонил твоей секретарше, которая доложила тебе, – предположил Стас и попросил: – Диктуй номер!

Записав его, он тут же перезвонил Пантелееву, одновременно пытаясь вспомнить, как того зовут, но так и не вспомнил. Неудобно, конечно, а что делать?

– Пантелеев? Крячко моя фамилия, – сказал Стас, когда тот ответил. – Что у тебя стряслось? Помощь нужна?

– Скорее тебе, Василич, чем мне, – рассмеялся тот, и Стас сразу вспомнил, что все обычно звали его собеседника Пантелеичем.

Страшно этому обрадовавшись, он в ответ тоже рассмеялся:

– Ну, если безвозмездная, то всегда готов принять.

– «Фунфырик» поставишь, и считай, что квиты, – хмыкнул Пантелеев. – Я ведь девку с той фотки узнал, а инициаторами розыска ты и Гуров заявлены. Ну к тому не сунешься – барин он, а ты мужик свойский.

– Пантелеич! Я тебя люблю! – радостно заорал Крячко.

– Вот только давай без этого, а то мало ли кто что подумать может, – остудил его пыл тот. – Имени-фамилии я ее не помню, но это и посмотреть недолго, потому что задерживали мы ее не раз за проституцию, а вот человека, который о ней многое знать может, я тебе дам.

– Слушай, я сейчас в области, но немедленно срываюсь в Москву! – воскликнул Крячко. – Когда буду подъезжать, позвоню тебе, и договоримся, где пересечемся.

Пантелеев согласился, и Стас тут же позвонил Орлову:

– Петр! Пантелеев, которого ты так ругал за настырность, девку опознал! Я, с твоего позволения, возвращаюсь в Москву, потому что здесь мне делать больше нечего, а вот там от меня намного больше пользы будет. Да и к Ломакину, если тот действительно сидит, из столицы будет всяко ближе добираться, чем из области.

– Тебе там, на месте, виднее, – согласился Петр.

Крячко бодрым шагом отправился к Косареву и сообщил ему, что в свете вновь полученной информации делать ему в Фомичевске больше нечего и он возвращается в Москву, с полного согласия непосредственного начальства. Наотрез отказавшись поделиться новостями – уж преподносить Леве подарок, так самому, а не через посредников, Стас метнулся в гостиницу, кое-как попихал вещи в сумку и выехал в Москву.

А вот у Гурова новости тоже были, только совсем нерадостные. По дороге эксперты хоть и тихо, но хохмили и рассказывали анекдоты, да и в Сабуровку они приехали в самом развеселом настроении. Высадившись из автобуса возле сгоревшего дома, рядом с которым уже стоял кунг с таджиками, они начали выгружать аппаратуру. Из полицейского «уазика» при виде Гурова вышел начальник местного отделения, подойдя к Льву, откозырял и доложил, что понятые приглашены.