Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит - Страница 87

– Микки-Маус? Но почему?

– Потому что, – пробормотал Зак, скользнув губами к ее виску, – я смогу слушать, как ты восторгаешься Микки-Маусом, не становясь при этом «раздражительным» и «совершенно невыносимым».

Пытаясь не показать, как угодил он ей этим признанием, Джулия насмешливо сказала:

– Еще остался Шон Коннори. Он был великолепен в «Погоне за “Красным Октябрем”».

Зак поднял брови, глядя на Джулию с шутливым вызовом.

– Ты не забыла, что в шкафу осталось еще шесть моих фильмов?

Сейчас, когда она превратила его признание в шутку и счастливо избежала признания в собственной ревности, Джулия разом пожалела о своей трусости и о том, что испортила такой особенный момент. Уже с серьезным лицом она заглянула в его глаза и дрожащим голосом призналась:

– Мне было очень неприятно смотреть, как ты целуешь Гленн Клоуз.

Наградой за ее мужество был долгий, восхитительный поцелуй, во время которого она забыла обо всем на свете.

Глава 37

Джулия посмотрела в окно кухни на заходящее солнце, положила разделочный нож на стол и пошла в гостиную включить телевизор. Спутниковая антенна, установленная где-то на горе, позволяла им смотреть передачи Си-эн-эн, а она не слушала новостей с самого утра.

Зак весь день расчищал дорогу к дому от самого моста с помощью огромного трактора, а сейчас принимал душ. Этим утром, когда он сообщил Джулии о своих планах, она подумала, что он хочет, чтобы она уехала домой сегодня или завтра, и тогда с ней случился такой приступ паники, что она едва не задохнулась. И, словно прочитав ее мысли, он сказал:

– Когда придет время уезжать, я предупрежу тебя заранее.

Когда же она попыталась выведать у него предполагаемую дату отъезда, он ответил уклончиво, сказав Джулии, что точно не знает этого сам, из чего она сделала вывод, что он ждет чего-то… или кого-то, кто должен с ним связаться.

Разумеется, он был прав: чем меньше она знает, тем лучше для них обоих. И он также был прав, настаивая на том, чтобы они просто наслаждались каждым мгновением, какие им были отпущены, и не думали ни о чем другом. Он был прав во всем, но невозможно жить, не думая о будущем, и не переживать из-за того, что неизбежно произойдет. Джулия не имела понятия о том, каким образом он надеется отыскать убийцу жены, если его знает в лицо чуть ли не вся Америка и любой человек может сдать его полиции. Но он был актером по профессии и потому должен органично чувствовать себя в гриме. Она рассчитывала на то, что грим позволит ему остаться неузнанным и его не арестуют.

Загорелся экран телевизора. Джулия рассеянно слушала разглагольствования какого-то психолога, очевидно, гостя программы. Внезапно до нее дошло, что психолог рассуждал о ней, Джулии, и она стремительно обернулась. Не веря глазам, она подошла к телевизору, уставившись на титры внизу экрана, из которых следовало, что выступавшего звали Уильям Эверхард и он был доктором философии. С раздражающей самоуверенностью доктор Эверхард распространялся о том, какие переживания испытывала Джулия Мэтисон, став заложницей.

– В мире накоплен огромный опыт по исследованию эмоционального состояния и поведения заложников, оказавшихся в ситуации, сходной с той, в какую попала мисс Мэтисон, – говорил психолог. – Я сам написал об этом книгу и могу с полной уверенностью заявить, что эта юная леди переживает сильнейший стресс, но последовательность испытываемых ею эмоциональных состояний вполне предсказуема.

Джулия склонила голову набок. Ей и в самом деле было интересно узнать о том, что происходит у нее в сознании. В особенности от этого незнакомого ей эксперта в области психологии.

– В течение первых двух дней основной эмоцией является страх. Этот страх парализует все прочие чувства. Заложник чувствует себя беспомощным, слишком напуганным, чтобы думать или действовать, но заложники все же надеются на спасение. Позже, обычно на третий день, на смену страху приходит гнев. Гнев по поводу того, что с ними так несправедливо обошлись и навязали им роль жертвы.

Усмехнувшись, Джулия, загибая пальцы, отсчитала дни, сравнивая с выводами эксперта то, что было с ней на самом деле. В первый день она перешла от страха к ярости за несколько часов и даже попыталась сунуть записку девушке в «Макдоналдсе». На второй день она попыталась сбежать от Зака на стоянке для фур, и ей это почти удалось. На третий день она сбежала. Она была немного напугана и, конечно, сильно нервничала, но парализованной страхом, конечно же, не была. Покачав головой, Джулия стала слушать, что же доктор Эверхард изречет дальше.

– К настоящему моменту мисс Мэтисон достигла той стадии, которую я бы назвал синдромом благодарности-зависимости. Она воспринимает своего похитителя как защитника, почти союзника, потому что он до сих пор ее не убил. Э-э… Мы предполагаем, что у Бенедикта нет причин ее убивать. В любом случае сейчас ее гнев направлен на служителей закона, которые так и не смогли ее спасти. Она начинает считать их слабыми, ни на что не годными, в то время как ее похититель, который явно хитрее их, становится объектом ее невольного восхищения. Добавьте к этому восхищению самую горячую благодарность ему за то, что он не причинил ей вреда. Бенедикт мужчина не глупый и не лишенный, так сказать, обаяния, насколько я понимаю, что означает, что она полностью в его власти, как физически, так и эмоционально.

Джулия уставилась на бородатую личность, вещавшую с экрана. Ее душил смех. Как глупо и помпезно звучали эти обобщения! Подбоченившись, она громко обратилась к взиравшему на нее с экрана дипломированному психологу:

– Тебе повезло, что ты сейчас не в гостях у Ларри Кинга! У него на шоу тебе бы эти высосанные из пальца заключения с рук не сошли!

Единственное, в чем Эверхард оказался прав, так это в том, что Зак был умен и обаятелен. Она не могла поверить в то, что Эверхарду не пришло в голову подумать о том, что, раз она попала в заложницы не к сумасшедшим террористам, последовательность переживаемых ею эмоций не будет укладываться в изложенную им предсказуемую схему.

– Ей придется пройти интенсивный курс восстановительной психотерапии, и восстановление займет немало времени, но прогноз я бы оценил как благоприятный, если она воспользуется профессиональной помощью.

Какая наглость! Теперь этот жулик вещал на весь мир о том, что она повредилась головой! Надо будет заставить Теда его засудить!

– Разумеется, – плавно журчал голос приглашенного гостя, – я исходил из предположения, что Джулия Мэтисон действительно была взята в заложницы, а не является соучастницей Бенедикта, как многие думают.

Доктор Эверхард сделал многозначительную паузу, поглаживая бороду.

– Но исходя из того, что мне довелось узнать о Джулии Мэтисон, я не стал бы подозревать ее в оказании помощи преступнику.

– Спасибо! – громко сказала Джулия. – Можешь порадоваться, тебе удалось избежать больших судебных издержек.

Она так увлеклась, что не сразу услышала характерный шум вращающихся винтов вертолета, пока летательный аппарат не завис прямо над домом. Но даже услышав его, Джулия не сразу поверила своим ушам – в этой горной безлюдной глуши появление вертолета казалось странным и неуместным. Джулия выглянула в окно скорее из любопытства, чем из-за страха. И вдруг до нее дошел весь ужас ситуации.

– Зак! – закричала она, бросившись к спальне. – Там вертолет! Он так низко… – Джулия едва не сбила его с ног. – Он завис над нами! – Джулия остановилась как вкопанная – в руках Зака был хорошо знакомый ей пистолет.

– Беги в лес! – приказал он, толкнув ее к двери черного хода, по дороге выхватив из шкафа куртку и бросив ей. – Не смей даже близко подходить к дому, пока я не дам знак или пока они меня отсюда не заберут!

На ходу заряжая обойму, Зак пошел следом за ней, держа пистолет дулом вверх, с ловкостью человека, умеющего обращаться с оружием и готового его применить. Когда Джулия взялась за ручку двери, он отстранил ее, выглянул наружу, прислушиваясь к шуму винтов. И только убедившись, что непосредственной опасности нет, освободил проход и подтолкнул Джулию вперед.