Само совершенство. Дилогия - Макнот Джудит - Страница 77

– В чем именно ты хочешь, чтобы я им солгала?

– Я хочу попросить тебя о том, чтобы ты сказала полиции, что не знаешь, где именно расположен этот дом. Скажи им, что я завязал тебе глаза после того, как ты едва от меня не сбежала на стоянке для фур, и что заставил тебя пролежать на заднем сиденье все оставшееся время в пути, чтобы ты не попыталась вновь от меня сбежать. Это звучит вполне правдоподобно, и тебе скорее всего поверят. И еще это поможет опровергнуть слова того чертового дальнобойщика – только благодаря ему полиция заподозрила тебя в том, что ты мне помогала. Я бы на все пошел, чтобы избавить тебя от необходимости лгать ради меня, но так будет лучше всего.

– А если я откажусь?

Лицо его вдруг стало жестким, непроницаемым и чужим.

– Тебе решать, разумеется, – сказал он с леденящей вежливостью.

И только в тот момент, когда Зак подумал, что она обманула его доверие, Джулия поняла, насколько сильно он изменился, начиная со вчерашнего дня. Его насмешливая бесцеремонность и нежность в постели не были обусловлены одним лишь желанием приятно провести время, раз уж она оказалась рядом с ним; по крайней мере отчасти то, что происходило между ними, было настоящим. И это открытие было таким сладостным, что Джулия едва не пропустила мимо ушей то, что он сказал дальше.

– Если ты все-таки проговоришься полиции о том, где находится этот дом, я был бы тебе весьма признателен, если бы ты не забыла им также рассказать и о том, что у меня не было ключа и я взломал дверь, потому что не смог этот ключ найти. Если ты не обратишь внимание полиции на этот факт, то люди, которым этот дом принадлежит и которые непричастны к моему побегу из тюрьмы, как и ты, подвергнутся необоснованным подозрениям.

Джулия поняла, что он вовсе не себя защищал. Зак отчаянно пытался защитить тех, кому принадлежал этот дом. И из этого следовало, что Зак знал этих людей. И скорее всего они являлись его друзьями…

– Если тебе нетрудно, пожалуйста, сообщи мне, какое решение ты приняла, – сказал Зак безупречно-вежливым тоном. – Или, может, тебе необходимо некоторое время, чтобы все обдумать?

Когда Джулии было одиннадцать лет, она поклялась никогда не лгать и с тех пор не нарушала эту клятву. Но теперь, взглянув на мужчину, которого любила, она мягко произнесла:

– Я собираюсь сказать им, что ничего не видела из-за повязки на глазах. Как ты мог подумать, что я скажу что-то другое?

Она испытала огромное облегчение, когда увидела, что выражение лица Зака смягчилось. Но вместо того, чтобы сказать ей что-нибудь приятное, он бросил на нее убийственный взгляд и заявил:

– У тебя есть одно весьма своеобразное качество, Джулия. Ты – единственная женщина, рядом с которой я чувствую себя чем-то вроде чертика на ниточке, привязанной к твоему изящному пальчику.

Джулия прикусила нижнюю губу, чтобы не улыбнуться, потому что для нее новость о том, что она воздействует на Зака так, как не действует ни одна женщина, была чрезвычайно важна и поистине чудесна. Пусть даже ему это совсем не нравилось.

– Я… Мне жаль, – закончила она, притворяясь, что чувствует себя виноватой.

– Черта с два тебе жаль, – буркнул Зак в ответ, но в голосе его не было ни обиды, ни злости, а вот что в нем было – так это озорные нотки. – Ты сейчас лопнешь от смеха, если не выпустишь его наружу.

Джулия, пытаясь сохранить серьезный вид, подняла палец и тщательно его осмотрела, поворачивая то вправо, то влево.

– По мне так это самый заурядный палец.

– В вас нет ничего заурядного, мисс Мэтисон, – сказал Зак со знакомой комбинацией раздражения и озорства. – Да поможет Бог тому, кто на вас женится, потому что бедняге суждено состариться и поседеть до срока!

Его очевидная и не доставляющая ему особых переживаний убежденность в том, что она непременно останется с кем-то другим, не с ним, с кем-то, кого он жалел и презирал, мгновенно вернула Джулию с небес на землю. Вся ее радость вмиг испарилась. Поклявшись себе, что отныне и впредь будет вести себя так, словно между ними, как с его стороны, так, и это важнее всего, с ее стороны, нет ничего, кроме легкой интрижки, пообещав, что не станет даже пытаться прочесть в его словах и действиях больше, чем там есть на самом деле, она улыбнулась, кивнула и перешла на задорный теннисный жаргон:

– Думаю, последний мяч сделал и сет, и всю игру. А потому присуждаю тебе победу в этом словесном поединке, как, впрочем, и во всех остальных.

У Зака возникло неприятное чувство, что за непринужденностью тона она скрывает обиду. Значит, он все же каким-то образом задел ее чувства. Но она уже со спокойным видом натягивала на себя утепленный комбинезон.

– Я забыла про этот костюм, – пояснила она. – Он очень теплый. Я принесла из своего шкафа такой же для тебя, – добавила она, кивнув на дверь, на которой висел еще один комбинезон большего размера.

Надевая комбинезон, Зак решил, что разговор, начатый в спальне, еще не закончен.

– Послушай, – сказал он с подкупающей искренностью, – я не хочу ссориться с тобой или соревноваться в остроумии. И еще меньше мне хочется обсуждать мои планы на будущее или проблемы, которые стоят передо мной сейчас. Я изо всех сил стараюсь сам из-за всего этого не переживать и просто наслаждаться тем коротким мигом, на который судьба подарила мне тебя. Попробуй понять: ведь эти несколько дней здесь, в этом доме, с тобой будут последними «нормальными» днями моей жизни. Не то чтобы у меня было хоть какое-то представление о том, что на самом деле является нормой, – добавил он с грубой прямотой. – Но дело в том, что, хотя мы оба знаем, что все это – сказка, которая непременно и внезапно закончится, мне все равно нравится, что у меня это есть – несколько дней идиллии в горах с тобой. Я хочу запомнить каждую мелочь и потом бесконечно вспоминать. Я не хочу омрачать эту идиллию мыслями о будущем. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?

Джулия ощутила такую боль и обиду за него, что ей захотелось плакать, но она скрыла свое сочувствие, которого бы он никогда не принял, и кивнула:

– Я хочу узнать только одно, если это возможно. Сколько нам еще предстоит быть вместе?

– Я… я не решил. Не больше недели.

Джулия попыталась не думать о том, как мало времени у них осталось, укрепившись в своем решении поступать в точности так, как просил Зак, но она все же озвучила вопрос, который не давал ей покоя с тех пор, как она покинула спальню.

– До того как мы навсегда оставим тему полиции и прочего, я бы хотела кое-что у тебя спросить. Просто для уточнения.

Зак наблюдал за тем, как краска ползет вверх по ее щекам. Джулия торопливо опустила голову, сосредоточенно запихивая роскошную шевелюру под синюю вязаную шапочку.

– Ты сказал, что хочешь, чтобы я сказала полиции все. Ты ведь не имел в виду, что хочешь, чтобы я сказала им, что мы, ну, ты и я…

– Слишком много местоимений, – насмешливо сказал Зак, без труда догадавшись, к чему она ведет. – Ты не могла бы подбросить к ним подходящий глагол?

Она натянула перчатки, подбоченилась и с шутливым неодобрением посмотрела на него.

– Вы слишком бесцеремонны, мистер Бенедикт.

– Не могу же я отставать от вас, мисс Мэтисон.

Джулия покачала головой и направилась к задней двери в конце короткого коридора. Сожалея о неудачно выбранном времени, если не о самом ответе, Зак нагнал ее как раз в тот момент, когда она шагнула на улицу. Небо было ясным, ослепительно голубым. Было холодно, но не слишком, и весь мир снаружи был похож на волшебное царство Снежной королевы.

– Я не собирался уклоняться от ответа на твой последний вопрос, – сказал Зак, закрывая дверь и осторожно ступая на узенькую тропинку в двухметровом сугробе. Джулия повернулась и стала наблюдать за ним, натягивая перчатки. Увидев ее ярко освещенное солнцем лицо, Зак совершенно забыл о том, что собирался сказать. Даже сейчас, когда ее волосы были убраны под шапочку, без следа косметики, если не считать губной помады, Джулия была ослепительно хороша – фарфоровое чудо с огромными, сверкающими, как драгоценные сапфиры, глазами, обрамленными темными ресницами и изящно изогнутыми бровями. – Конечно, я не хотел, чтобы ты по собственной инициативе сообщила им о том, что мы состоим в интимной связи, это никого, кроме нас, не касается. С другой стороны, – добавил Зак, собравшись с духом, – если принять во внимание тот факт, что меня признали виновным в убийстве, они скорее всего решат, что я не остановился бы перед тем, чтобы принудить тебя к сексу. Если принять во внимание похабный менталитет большинства копов, когда ты станешь отрицать их настойчивые предположения о том, что я тебя к этому принудил, они начнут допытываться в надежде выяснить, что ты сама захотела со мной переспать, а я, естественно, не стал возражать.