Шелкопряд - Гэлбрейт Роберт - Страница 51

Дом, который занимали Уолдегрейв с женой, был в числе тех немногих, что избежали дробления на квартиры. Окидывая его взглядом, Стайк размышлял, сколько же может зарабатывать ведущий редактор, и вспоминал слова Нины о том, что жена Уолдегрейва – «из очень денежной семьи». На балконе второго этажа (чтобы его рассмотреть, Страйку пришлось перейти на другую сторону) стояли два намокших парусиновых стула с рисунком, имитирующим старые книжные обложки издательства «Пингвин», а между ними – железный столик, какие попадаются в парижских бистро.

Закурив следующую сигарету, Страйк вернулся к дому, чтобы заглянуть в цокольный этаж, где проживала дочка Уолдегрейва, а сам думал, не обсуждал ли Куайн с редактором сюжет «Бомбикса Мори» перед сдачей рукописи. Что мешало ему поделиться с Уолдегрейвом своими мыслями насчет заключительной сцены? И не мог ли милейший человек в роговых очках восторженно покивать и дать ряд советов по совершенствованию этой кровавой белиберды, которую сам решил воплотить в жизнь?

У входа в квартиру цокольного этажа громоздились черные мешки для мусора. Можно было подумать, Джоанна Уолдегрейв вознамерилась разом избавиться от лишнего хлама. Страйк повернулся спиной к дому и прикинул, что с противоположной стороны улицы на оба входа в дом семейства Уолдегрейв смотрят по меньшей мере полсотни окон. Чтобы при таком обзоре выбраться на улицу и вернуться незамеченным, Уолдегрейву требовалась сказочная удача. Но загвоздка в том, угрюмо размышлял Страйк, что даже показания бдительных соседей, которые могли засечь Джерри в два часа ночи, когда тот украдкой подходил к дому с подозрительным объемистым мешком в руках, вряд ли убедят присяжных, что Оуэна Куайна тогда уже не было в живых. Слишком уж большие разногласия вызывало время смерти. Теперь выходило, что у преступника было целых девятнадцать дней – более чем достаточно, чтобы избавиться от улик.

Куда могли подеваться кишки Куайна? Каким способом, спрашивал себя Страйк, можно избавиться от полновесных, свежевырезанных человеческих внутренностей? Закопать? Бросить в реку? Вынести вместе с мусором на ближайшую помойку? Сжечь было бы трудновато…

Входная дверь дома Уолдегрейвов распахнулась, и по трем ступенькам крыльца спустилась черноволосая женщина с глубокой морщиной на переносице. Одетая в короткое алое пальто, она явно злилась.

– Я вас давно заметила! – выкрикнула она, идя к Страйку, и он узнал в ней Фенеллу, жену Уолдегрейва. – Что вам здесь надо? Почему такой интерес к нашему дому?

– Да у меня тут с риелтором встреча, – не моргнув глазом сочинил Страйк. – Это у вас квартира в цокольном этаже сдается?

– Ах вот оно что. – Такой ответ застал женщину врасплох. – Нет… это через три дома, – указала она в нужную сторону.

Хозяйка дома уже собралась извиниться, но передумала. Она прошагала мимо на каблучках-шпильках – совершенно не по погоде – к припаркованному невдалеке «вольво». Страйк успел заметить отросшие седые корни волос; на какой-то миг его обдало дурным запахом изо рта, смешанным с алкогольными парами. Поскольку она могла проследить за ним, глядя в зеркало заднего вида, Страйк похромал в указанную сторону, убедился, что женщина отъехала, чудом не зацепив стоявший впереди «ситроен», а потом осторожно дошел до конца улицы и свернул в переулок, где сумел рассмотреть поверх стены длинный ряд небольших задних двориков. Во дворе Уолдегрейвов не было ничего примечательного, разве что старый сарай. В дальнем конце неухоженной, с проплешинами, лужайки уныло примостился комплект садовой мебели – похоже, всеми забытый. Разглядывая этот неопрятный участок, Страйк мрачно размышлял, что осмотрел далеко не все: у людей могли быть еще бытовки, земельные наделы, гаражи.

Мысленно застонав от перспективы долгой дороги по сырому, мерзлому тротуару, он перебрал в уме разные варианты. Ближе всего была станция метро «Кенсингтон-Олимпия», однако нужный ему переход на линию Дистрикт открывали только по выходным. На «Хаммерсмит», где поезда выходили на поверхность, передвигаться было проще, чем на «Бэронз-Корт», поэтому он предпочел более длительную поездку.

Как только он дошел до Блайз-роуд, содрогаясь от каждого шага правой ноги, у него зазвонил мобильный: Энстис.

– Что ты затеял, Боб?

– В смысле? – на ходу переспросил Страйк, морщась от резкой боли в колене.

– Ты ошиваешься вокруг места преступления.

– Ну и что? Имею право. Ничего противозаконного.

– Ты пытался допросить соседа…

– Его никто не заставлял открывать дверь, – заметил Страйк. – И про Куайна я не сказал ни слова.

– Послушай, Страйк…

Сыщик без малейшего сожаления отметил, что собеседник переключился на обращение по фамилии. Ему никогда не нравилось прозвище, которым наградил его Энстис.

– Я же предупреждал, чтобы ты держался подальше от этого дела.

– Не получится, Энстис, – будничным тоном ответил Страйк. – Моя клиентка…

– Забей на свою клиентку, – прервал его Энстис. – Она вот-вот будет переквалифицирована в обвиняемую – у нас на нее достаточно фактов. Мой тебе совет: остерегись, ты наживаешь врагов. Мое дело предупредить…

– Считай, что предупредил, – сказал Страйк. – Открытым текстом. Ни у кого не повернется язык тебя упрекнуть, Энстис.

– Я не для того тебя предупреждаю, чтобы прикрыть свою задницу! – взорвался тот.

Страйк молча шел вперед, неловко прижимая к уху мобильный. После короткой паузы Энстис вновь заговорил:

– Получены результаты фармакологической экспертизы. В крови незначительное количество алкоголя и больше ничего.

– Ясно.

– А сегодня после обеда кинологи выедут на Макинг-Маршиз. Чтобы опередить погоду. Говорят, надвигается сильный снегопад.

Территория Макинг-Маршиз, как было известно Страйку, служила крупнейшей мусорной свалкой, куда уродливыми баржами свозились по Темзе бытовые и промышленные отходы со всего Лондона.

– Вы там думаете, что внутренности были выброшены в мусорный бачок?

– В большой контейнер. За углом от Тэлгарт-роуд идет капитальный ремонт дома. Вплоть до восьмого числа там стояли два контейнера. В такой холод человеческие внутренности могли не привлечь мух. Мы проверили: весь строительный мусор вывозится в Макинг-Маршиз.

– Ну, тогда удачи вам, – сказал Страйк.

– Стараюсь сберечь твои силы и время, дружище.

– Ага. Ценю.

Натужно поблагодарив Энстиса за вчерашнее гостеприимство, Страйк отсоединился. Потом сделал остановку и прислонился к стене, чтобы удобнее было набирать номер. Крошечная азиатка с детской коляской, бесшумно семенившая сзади, вынужденно вильнула в сторону, чтобы избежать столкновения, но ругаться не стала, в отличие от того пассажира в Западном Бромптоне. Трость, равно как и паранджа, обеспечивала неприкосновенность; проходя мимо, женщина робко улыбнулась.

Леонора Куайн подошла к телефону только после третьего длинного гудка.

– Полицейские, черти, опять тут отираются, – буркнула она вместо приветствия.

– Что им надо?

– Хотят прямо сейчас осмотреть весь дом и сад, – ответила Леонора. – Разве я обязана их впускать?

Страйк колебался.

– Наверное, правильнее будет позволить им сделать все, что они считают нужным. Скажите, Леонора, – он без угрызений совести переключился на армейскую прямоту, – у вас есть адвокат?

– Это еще зачем? Меня покамест не арестовали.

– Думаю, он вам понадобится.

Наступила пауза.

– А у вас на примете есть толковый? – спросила Леонора.

– Конечно, – ответил Страйк. – Позвоните Илсе Герберт. Я вам сейчас пришлю ее номер.

– Орландо нервничает – полицейские суются…

– Я пришлю вам эсэмэску с ее номером. Вы должны позвонить по нему сию же минуту. Это понятно? Сию же минуту!

– Ладно, – ворчливо согласилась она.

Страйк нашел телефон своей бывшей одноклассницы и отправил его Леоноре, а затем сам позвонил Илсе и с извинениями объяснил ситуацию.

– Можешь не извиняться, – бодро сказала она. – Мы любим тех, у кого на хвосте полиция, это же наш хлеб с маслом.