Сирена (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 4

Слова и подмигивание воспроизвели в голове редактора живую картинку. Он прогнал эту мысль так же быстро, как она возникла.

Уесли покачал головой в притворном недовольстве.

- Мистер Истон, удачи, - произнес он, поворачиваясь к Заку, - просто не показывайте свою заинтересованность, и она, в конечном итоге, успокоится.

- Заинтересованность? - повторил Истон, - не думаю, что это будет проблемой.

Ожидая, пока его слова будут услышаны, Зак заметил, как глаза парня сузились, а Сатерлин всего лишь стрельнула в него взглядом из-под бахромы своих черных ресниц.

- Ох..., - почти промурлыкала Нора, - а он мне уже нравится.

- Помоги нам, Господь.

После своей мольбы, Уесли сразу же вышел, и Истон обернулся, смотря на его удаляющуюся фигуру. Он был не совсем уверен, что ему хотелось оставаться с этой женщиной наедине.

- Я так полагаю, это ваш сын? - спросил он, после ухода Уесли.

- Мой практикант. Вроде того. В его обязанности входит готовка, поэтому его можно назвать помощником. Практикант? Помощник?

- Слуга, - предложил Зак, в очередной раз, прибегнув к своему солидному словарному запасу, - притом, довольно хорошо обученный, как я посмотрю.

- Хорошо обученный? Уесли? Он совершенно не обучен. Я даже не могу научить его меня трахать. Однако, сомневаюсь, что вы проделали весь этот путь из Нью-Йорка, только для того, чтобы поговорить со мной о моем практиканте, каким бы очаровашкой он ни был.

- Да, это так.

Истон умолк. Он ждал и смотрел, как Нора Сатерлин откинулась в кресле, изучая его своим обескураживающим взглядом.

- Итак..., - начала она, - насколько я поняла, я вам не нравлюсь. Что, по крайней мере, говорит о вашем хорошем вкусе в отношении женщин. А также о том, что вы обо мне наслышаны. Я такая, какой вы ожидали меня увидеть?

Зак смотрел на нее еще секунду. Последние три автора, с которыми он работал, были мужчинами, в возрастном диапазоне от шестидесяти и выше. Он никогда не видел ни одного из них в пижаме. И никогда не имел дело с писателями, до неудобного соблазнительными, как Нора Сатерлин.

- Вы ниже.

- Спасибо Богу за каблуки, вы так не думаете? И каков вердикт? Жан-Поль сказал, что он предоставил вам полный контроль над книгой и надо мной. Прошло уже много времени с тех пор, как я позволяла мужчине над собой командовать. Мне этого даже где-то не хватает.

- Вердикт еще не вынесен.

- Значит, на рассмотрении. По мне, уж лучше пересмотр.

- Вы очень умны.

- А вы очень красивы.

Зак поерзал в своем кресле. Он не привык к флирту со своими писателями. Хотя, она не была одним из тех авторов, с которыми он обычно работал.

- Это был не комплимент. Ум - последнее спасительное средство дилетантов. В книгах я ищу глубину, страсть, сущность.

- Страсть у меня есть.

- Страсть, отождествляемая не с сексом. Признаю, ваша книга оказалась интересной, совсем не без достоинств. В определенный момент, под всеми этими описаниями плотских утех, я уловил звук сердечного ритма.

- Однако, мне слышится "но".

- Но пульс оказался нитевидным. Сюжет на грани смерти.

Посмотрев на Истона, Нора отвела взгляд. Он видел это и раньше - поражение. Зак, как и планировал, напугал ее, но задумался, почему это не принесло ему ожидаемой радости.

- Смерти...

Сатерлин снова повернулась к нему. Теперь ее глаза искрились чем-то новым.

- Сейчас канун Пасхи – Вознесение.

- Вознесение? Неужели? - произнес Истон, впечатленный ее упорством, - через шесть недель я перевожусь в Главный Издательский Дом Лос-Анджелеса. Этого срока мне будет недостаточно для участия в каком-нибудь достойном или ценном проекте. Но шесть недель - все, что у меня есть.

- Вы только что сказали, что этого времени недостаточно...

- Но это все, чем я располагаю. Управитесь за шесть недель, и книга пойдет на публикацию. Если нет...

- Если нет, она вернется в мусорную корзину автора всякого мусора, правильно?

Зак уставился на нее в оглушающей тишине.

- Жан-Поль Боннер - первый сплетник в издательской индустрии, мистер Истон. Он сказал, что вы обо мне думаете. И добавил, что, по вашему мнению, меня ждет провал.

- Я в этом совершенно уверен.

- Но если вы мой редактор, то мой провал потопит и вас.

- Я еще не ваш редактор. Я ни на что не соглашался.

- Согласитесь. Так почему вы оставили преподавательскую деятельность?

- Оставил преподавательскую деятельность?

- Вы же были профессором Кембриджа, так ведь? Довольно приличная работа, особенно для такого молодого специалиста. Но вы ее оставили.

- Десять лет назад, - произнес Истон, пораженный тем, как много Нора о нем знала.

Как, черт подери, ей удалось узнать про Кембридж?

- Так почему...

- Почему вас так интересует моя личная жизнь, ума не приложу.

- Я кошка. А вы блестящий предмет.

- Вы невыносимы.

- Так и есть, не находите? Кто-то должен меня отшлепать.

Сатерлин вздохнула.

- Что ж, а вы редкостный придурок. Без обид.

- А вы пара-тройка слов, которые мне неудобно произносить вслух.

- Я бы попросила вас их озвучить, но обещала Уесли, что не позволю вам со мной флиртовать. Но я отвлеклась. Скажите, что не так с моей книгой. Только говорите медленно, - сказала Нора, расплываясь в широкой улыбке.

- У вас весьма оптимистичное отношение к редакционному процессу. Что вы ответите, если я скажу, что вам необходимо вырезать от десяти до двадцати страниц, которые для вас являются живым, бьющимся сердцем вашей книги?

В течение долгой минуты, Сатерлин не проронила ни слова. Отведя взгляд от Зака, она, словно, потерялась в небытии. Истон наблюдал за тем, как Нора медленно вдыхала через нос, задерживала дыхание, затем медленно выдыхала через рот. После, она устремила на Зака взгляд своих таинственных, зеленых глаз.

- Отвечу, что когда-то вырезала живое, бьющееся сердце из своей груди, - произнесла Сатерлин голосом, лишенным прежнего легкомыслия, - я пережила ту ампутацию. Переживу и эту.

- Могу я спросить, почему вы так решительно настроены работать именно со мной? Я навел справки, мисс Сатерлин. За вами носится безумный фанат, который раздобыв номер вашего телефонного счета, умудряется на него онанировать.

- Кроме того, я очень популярна во Франции.

Зак сжал челюсть, ощутив первые признаки надвигающейся мигрени.

- Разве ваш "практикант" не говорил, что вы, в конечном итоге, успокоитесь?

- Мистер Истон, - начала Нора, откидываясь на вращающемся кресле, и кладя свои ноги на рабочий стол, - я спокойна.

- Чего я и боялся, - Зак поднялся, собираясь уходить.

- Эта книга, - начав, Сатерлин остановилась.

Она спустила ноги со стола, и, перекрестив их, устроилась в своем кресле. На мгновение, Нора показалась очень серьезной и, вместе с тем, очень молодой.

- Что с ней?

Сатерлин отвела взгляд, по-видимому, в поиске подходящих слов.

- Она... для меня много значит. Это не очередной сборник пошлых историй. Я обратилась в Главный Издательский Дом, потому что с этим романом мне нужно все сделать правильно.

Снова встретившись с Заком взглядом, она без тени легкомыслия или веселья, произнесла, - Пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.

- Я работаю только с серьезными писателями.

- Я не серьезный человек. Я это знаю. Но я серьезный писатель. Писательская деятельность - одна из двух вещей в моей жизни, к которым я отношусь с предельной серьезностью.

- А вторая?

- Римско-католическая церковь.

- Думаю, на этом мы закончим.

- Значит, вы не настоящий редактор, - поддразнила Сатерлин, когда Зак направился к двери, - еще слишком рано заканчивать. Даже я об этом знаю, не будучи редактором.

- Мисс Сатерлин, очевидно, вы крайне эмоциональны в отношении вашей книги. Это хорошо для писания, но редактировать книгу, которую вы любите, больно.

- Мне нравится делать то, от чего больно, - Нора расплылась в улыбке, как у Чеширского кота, - Жан-Поль говорил, что вы лучший. Думаю, он прав. Я сделаю все, что нужно, все что скажете. Стану умолять, если это поможет мне. Встану на колени, если это поможем вам.