Фронтовые разведчики. «Я ходил за линию фронта» - Драбкин Артем Владимирович - Страница 9

В мае месяце 1941-го училище перевели из-под Минска в Великий Устюг, где 19 июня у нас был выпуск. Все в отпуск хотели, но начальство сказало, что мы его получим по прибытии в часть назначения.

Мне присвоили звание лейтенанта и направили в Заполярье. В поезде, за полчаса до Ленинграда, нам объявили, что началась война. Остановились. Перед нами выступил капитан, который сказал: «Эта война будет серьезной. Тут уж — кто кого победит». Так и сказал, а не как нас учили — малой кровью на чужой территории. Потом приехали в Кандалакшу, и нас сразу повезли на границу, где мы влились в состав 596-го стрелкового полка. Выдали мне противогаз, пистолет, каску. Вот так для меня началась война.

Немцы на нашем направлении пытались прорваться, но их отбивали, потому что дивизия за сутки до начала боевых действий была выдвинута к границе. Перешли они в наступление 1 июля, и наша 122-я дивизия 7 дней держала на границе немецкий 36-й АК. Потом мы отступили к подготовленному рубежу обороны Кайрала, где уже стояла 104-я дивизия. Надо сказать, что в то время существовала только полковая разведка, а в батальоне разведки не было. Поскольку постоянно изменяющиеся условия требовали потока разведданных, то командир батальона поручил мне сформировать взвод охотников. Я его создал и с ним воевал до зимы 1942-го.

Разведка — это очень тяжелая работа. Нас же никто специально не готовил! Вот был такой случай в первые дни войны. Немцы стали обходить нас с правого фланга. Командир батальона поставил нам задачу выйти на дорогу и пронаблюдать за перемещением немцев. Подобрались мы и сутки лежали в болоте, наблюдая за дорогой. А там мошкара, комары! Не то что смотреть — дышать было невозможно! Все кровью залились. Когда начали возвращаться, я увидел, что немцы строят обходной путь от дороги на Куалоярве в наш правый фланг, с тем чтобы вывести его к господствующей высоте. Когда переходили передний край, пришлось идти через открытую поляну, и я интуитивно понял, что немцы нас заметили и попытаются остановить. И точно! Смотрю, прямо на нас лось бежит! Ага! Значит, кто-то его спугнул. Я приказал остановиться и замаскироваться. Только мы устроились, смотрю, группа немцев спускается с высоты. Почему-то лучше всего я запомнил кокарды на их фуражках. Подпустили их, забросали гранатами и из автоматов добили. Пришли мы в свое расположение, доложили командиру полка о намерениях немцев закрепиться на высоте. К сожалению, нашей информации значения никто не придал. Немцы же закрепились, и обороняться нам стало невозможно, поскольку с высоты они просматривали расположение и тылы нашего 596-го полка. Командир видит, что дело плохо и надо немцев сбить. Да куда уж там — только людей положили. А тогда можно было и ротой эту высоту удержать. Обидно было, что не прислушались к нам.

— Как часто ходили на разведку?

— Первые месяцы, начиная с июня и по ноябрь, ходили каждые 2–3 дня. А потом, когда фронт встал, ходить стало очень тяжело — проволочные заграждения, минные поля, пристрелянные реперы. Поэтому, чтобы пойти, нужно было очень серьезно готовиться — изучить объект, местность, подступы. И все равно брать «языка» на переднем крае было очень трудно. Легче было в тылу и на флангах, где фронт прикрывался опорными пунктами и патрулями. Там можно было устроить засаду на дорогах, на лыжне. Вот в это время ходили примерно 1–2 раза в месяц.

— Вы старались одеваться так, чтобы не отличаться от солдат?

— Летом 1941-го я оплошность допустил. Пошли в разведку человек двенадцать. Во-первых, заранее не выбрали объект. Во-вторых, я и помкомвзвода в офицерских шинелях, и мало того — поверх еще и ремень с металлической яркой звездочкой! Боевое охранение прошли. Ничего не видно. Личный состав лежит, а помкомвзвода говорит: «Давай немного проползем». Проползли. Я привстал на одно колено и показываю ему что-то рукой, и только — «вжжжик!» — и я упал. Пуля прошла ниже колена между берцовыми костями. Оказывается, немец сидел в окопе метрах в 15–20 и специально стрелял, чтобы ранить и захватить в плен, поскольку он видел, что я офицер. Не дает вытащить! А сам я двинуться не могу. Ну, мне веревку кинули и вытащили. А если бы я не был в офицерской шинели, так, может, и убил бы. Вот такой был случай. А потом уже одинаково одевались, солдата от командира не отличишь. Надо сказать, что на переднем крае одевали нас очень хорошо: теплое белье, ватные штаны, полушубки. Правда, с обувью были проблемы — она быстро изнашивалась на камнях. Что касается камуфлированной одежды, то ее у нас не было. Впрочем, как и у немцев.

— Чем вас кормили?

— В основном это каша. Были различные консервы: сначала наши, в основном рыбные, а затем и ленд-лизовские, мясные. В обед давали суп, кашу с консервами и чай или компот. Когда в разведку ходил, брали сухой паек — сухари, консервы, колбасы, сахар, масло. Шоколада не было. Спирт давали, но только непосредственным участникам боев, каждый день 100 грамм. Потом были спиртовки — смесь стеарина и спирта, так вот спирт отжимали. Но в разведку я никогда водку не брал. Во-первых, с запасом надо брать, а выдавали-то только в этот же день вечером. Потом, если взять с запасом, его тут же выпьют, а пьяный будет либо ранен, либо убит, это без вопросов. У меня мой друг так погиб, Макаров Николай Александрович. Он был на НП, когда его разведчики были в поиске. Что-то он там выпил, стал смелый, и они уже тащили пленного, а он пошел им навстречу. Зимой, без маскхалата! Ну и немцы, конечно, его убили. Может, если лишнего не выпил бы, и жив остался. Никогда перед боем не пили! После боя — да! Если успешный поиск, то сам командир полка и спирт поставит, и еды дополнительно даст, и рядом за стол сядет.

— Как вы относились к немцам?

— Было четкое понимание того, что если ты промахнешься, то он тебя убьет. Никакой ненависти не было. Раз ты на войне, значит, должен стрелять и убивать.

— Страшно было?

— Необстрелянный человек — у него все нервы напряжены. Он любого разрыва и выстрела боится. Таких людей, которые заранее готовы к войне, нет, но этот страх преодолевается. Через некоторое время, когда пообвыкнешься, уже понимаешь, что вот этот снаряд мимо пролетит, а вот этот опасен. Но даже после кратковременного отсутствия на передовой, например после госпиталя, чувство страха на некоторое время возвращается.

Потом, если бояться, так и в разведку не пойдешь! А ты знаешь, что люди чувствуют командира так же, как и лошадь ездока?! Если лошадь чувствует, что ездок трусит, то она не пойдет брать препятствие! Так и здесь — если командир смелый, то солдат чувствует: «О! С этим командиром не пропадешь! Он не подведет!» Смелость и спокойствие командира играют решающую роль! Я, например, когда действовал, всегда рассуждал так: «Не сегодня, так завтра убьют! Что мне бояться, боже мой!» Поэтому, наверное, люди ко мне всегда старались попасть. Отбирал я их так: главное — это желание! Если он желает — все приложится! Потому что трус, больной или слабый не пойдет! Внешние данные, конечно, тоже играют роль. Был у меня такой Волков… Мне его так было жалко, когда он погиб. Выше среднего роста, крупный парень, хороший. Он мне говорит: «Я ранен». Я ему: «Не шевелись, прижмись. Полминутки, минутку, и все!» Но это хорошо, когда не ранен, можешь прижаться, а раненый — он кидается. Смотрю — все, убит.

Почему он погиб? В середине августа мы отступали на промежуточный оборонительный рубеж в районе Алакуртти. Наш 1-й батальон после отхода из района горы Юнгойванселька к исходу дня подошел к горе Иеникуваара. В это время потерялась связь с командиром полка. Батальоном командовал вновь назначенный старший лейтенант Данилов Павел Гаврилович, опытный, уравновешенный и требовательный командир. Потом немного позже он станет командиром 596-го СП.

Находясь на горе Иеникуваара, я получил от командира батальона задачу — в течение ночи найти место расположения командного пункта полка и получить задачу на дальнейшие действия батальона. Комбат показал на карте направление, где нужно искать. Задача была не из легких, так как на указанном направлении уже действовал противник и встретиться с ним можно было в любую минуту. Времени на размышление не было, и я должен был как можно быстрее выступить на задание. Собрав разведчиков, которых во взводе насчитывалось 12 человек, я ознакомил их с предстоящей задачей. Ребята были измотаны в предыдущих боях, кроме того, продовольствия почти не было — немцы захватили участок дороги Алакуртти — Кайрала и подвоза не было.