Гатчинский коршун (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 8

Во Франции развернулась дискуссия между Лавалем и Фошем. Первый считал, что русско-японская война показала - правильно построенную, глубоко эшелонированную оборону пробить невозможно. Фош с этим не соглашался. Аргументировал он свое несогласие тем, что в рассматриваемой войне снабжение было затруднено для обеих сторон, и в силу этого, а также некоторой дикости ее участников русско-японская война не может быть показателем. Судя по всему, в склоке возьмет вверх Фош, думал я. И вовсе не потому, что он более прав, а исключительно в силу национальной французской идеи-фикс насчет забратия взад Эльзаса с Лотарингией, о чем можно было мечтать только при наступательной военной доктрине. Так что в грядущей войне вполне можно будет увидеть результаты и похлеще гор трупов на Ляодунском перешейке, пулеметы совершенствуются быстро, да и минометы не отстают.

С редким единодушием удачное применение нами ракет было объявлено случайностью и исключительными условиями перешейка. Англичане даже не постеснялись напомнить, что почти сто лет назад именно они и именно ракетами сожгли Копенгаген… Хамы, честное слово - нашли чем гордиться.

Наиболее разумные выводы были сделаны в Германии, Шлиффеном. Он писал, что сторона, добившаяся на решающем участке фронта подавляющего преимущества в артиллерии, авиации и пулеметах, добьется успеха независимо от того, наступательное это сражение или оборонительное. В результате в Гатчине уже сидела не только японская делегация, утрясавшая тонкости секретного протокола, но и немецкая, с которой мы торговались насчет лицензий на наш хайтек. В частности, мы уже договорились насчет постройки немцами “под ключ” двух патронных заводов в обмен на лицензии по производству пистолета-пулемета и единого пулемета, а также авиационных моторов нового поколения. Кроме того, планировались совместные работы по “Арию-Бисмарку”, постройку которого кайзер собирался начать в ближайшее время.

Через два дня я был в Москве - пора было готовить вторую столицу к коронации. Я сразу выбил себе право не присутствовать официально ни на каких мероприятиях - ибо мне и неофициальных дел хватит. Поначалу я остановился в штаб-квартире Гоше-Машиной финансовой империи на Даниловской, ибо, хотя финансы позволяли, а положение обязывало иметь в Москве собственный дом, по некоторым причинам его приобретение было отложено на после коронации. Главная из этих причин называлась Сергей Александрович Романов, являлась братом позапрошлого монарха и занимала должность московского генерал-губернатора. Собственно, не успел я толком распаковаться с дороги, как явился генерал-губернаторский адъютант даже не то что с просьбой, а с требованием рассказать о целях моего приезда в первопрестольную. То есть великий князь Сергей сразу пошел на обострение, что было хорошо, ибо снимало некоторые неудобства морального плана.

- Цели мои просты, прямы и незатейливы, - честно признался я, - и состоят в возможно более точном исполнении данных мне Его Величеством указаний.

Адъютант долго ждал продолжения, но его, понятно, не последовало.

- И это все? - нервно спросил он наконец.

- Разумеется! - с энтузиазмом воскликнул я. - Ну какие еще могут быть цели у подданного российской короны, кроме максимально точного и быстрого исполнения приказов императора? Или вы считаете, что допустимы еще какие-то устремления? Извините, но согласиться с вами в этом я никак не могу.

- Но хотя бы поставить в известность о направлениях своей предполагаемой работы вы можете?

- Ну какой же вы странный! - всплеснул руками я. - Неужели вы думаете, что среди императорских приказов один был про то, что о содержимом всех остальных я могу говорить с кем угодно? И вообще, что за манеры у вашего шефа? По происхождению мы с ним равны, оба дяди императорских особ, по должности я его превосхожу… А что должен делать государственный чиновник в случае приезда вышестоящего начальства? Первым делом прибежать и представиться! В общем, идите отсюда, вы мне надоели.

Замечательно, подумал я, когда возмущенный до глубины души адъютант его высочества выскочил за дверь. Сергей Александрович и раньше относился ко мне без особой приязни, а уж теперь его чувства должны существенно усилиться.

Дело было не в том, что великий князь Сергей был плохим генерал-губернатором - он был слишком независим и при Ники практически превратил Москву в свое удельное княжество. А кроме того, что у него в подчинении были московские жандармы во главе с Джунковским, полиция и охранка, он был еще и командующим МВО! То есть независимость князя Сергея имела под собой весомые основания. Еще при Николае мы прикидывали, что будет, если великие князья, обладающие реальной силой, то есть генерал-адмирал, Ник-Ник-младший, Владимир и Сергей объединятся в нежелании видеть данную фигуру на троне. Получалось, что фигура слетит оттуда как миленькая… Но теперь дядя Алексей вошел в нашу команду. Ник-Ник поддерживал Мари, Владимир был занят своими внутрисемейными неприятностями. Неохваченным оставался только Сергей. Надеяться, что он станет с пониманием трудиться в нашей команде, было глупо, и оставалось только начать работу по освобождению московского градоначальнического кресла, что я и делал. Поводом к проявлению высочайшего неудовольствия должна была стать организация коронационных торжеств. Здесь князь Сергей ухитрился сразу неплохо мне подыграть - он, помня, во что вылилась раздача подарков на Ходынке, в этот раз решил производить ее децентрализовано. Мысль-то была нормальная, а вот исполнение… Раздачу предполагалось производить по околоткам.

Полиция в Москве и так не пользовалась всенародной любовью, а тут еще такой соблазн… Причем там, где ему не последуют и не украдут ни одного из подарков, слухи все равно будут, об этом я уже позаботился. Ну и нетрудно представить, что начнется в райотделах полиции, когда выяснится, что подарков на всех очень даже не хватает… А потом приедут люди канцлера, и все станет хорошо. Людей же у меня в Москве было немало…

Во-первых, тут находились приехавшие с фронта два эскадрона казаков Богаевского, причем те, в программу обучения которых входило и пресечение уличных беспорядков.

Во-вторых, имелся полк калединских ветеранов со всеми средствами усиления - ну, это уже на крайний случай, если что-то пойдет совсем наперекосяк.

В-третьих, сюда были командированы две трети сотрудников шестерки и “ДОМа”

А еще в Москву незаметно прибыла третья рота суворовского училища, находящегося под официальным патронажем Мари и Татьяны. Ибо, напомню, в число официальных обязанностей последней входила и охрана детства. Но ведь детишек гораздо проще охранять, когда они собраны в компактную группу, живут в казарме, ну и так далее… В общем, получилось суворовское училище. Его первая рота была инкубатором кадров для авиации, вторая - для армии, а третья - для секретных служб. Недавно она закончила проходить практику.

Сразу после окончания войны в Серпухове, Туле и Подольске стали появляться фургоны из Георгиевска, которые раздавали народу подарки в честь победы над врагом. Задачей экипажей было научиться строго дозировать беспорядки, причем в широких пределах - от полного бардака до безукоризненной очереди. Мальчикам помогали казаки, но их было не очень много. Могу сказать, что под конец стало получаться совсем неплохо… Нашелся действенный прием - в момент, когда толпа того и гляди снесет фургон, вдруг появлялись слухи, распускаемые самыми мелкими пацанами, что в этой машине фигня, а не подарки, вот сейчас приедет другая, но даст только не успевшим отовариться с первой… В общем, практика подобных мероприятий у моих людей была.

Кстати, несмотря на циркулирующие по Москве слухи о голубизне великого князя, моим службам так и не удалось найти достоверные подтверждения оным. Но зато специально организованная группа папарацци уже наснимала кучу кадров, где генерал-губернатор пребывал в довольно идиотских видах, а на коронации планировалось сильно пополнить эту коллекцию.