Прелюдия к Академии (Прелюдия к Основанию) - Азимов Айзек - Страница 44

– Если ты готов, варвар Селдон, то моя сестра останется с варваршей Венабили.

Голос у нее сегодня был не писклявый и не хриплый. Похоже, она всю ночь напролет тренировалась – как будет разговаривать с тем, кто не Брат, но мужчина.

«Мучала ли ее бессонница?» – подумал Селдон и сообщил:

– Я готов. Хоть сейчас.

Примерно через полчаса они уже опускались вниз по бесконечным лифтам и лестницам. По часам день был в полном разгаре, но даже наверху, на улице, свет был приглушенным, сумрачным.

Интересно, почему? Наверняка, искусственный солнечный свет, шествуя по планете, должен был задевать и Микоген. Значит, микогенцы сами приглушают освещение – еще одна странная привычка. Глаза Селдона постепенно привыкли к тусклому свету.

Селдон старался как можно спокойнее смотреть на попадавшихся навстречу Братьев и Сестер. Ведь его и Капельку Сорок Третью, как ему казалось, можно было запросто принять за Брата и его женщину, и покуда он не делал ничего такого, чтобы привлечь постороннее внимание, никто не должен был на них глазеть.

Но, увы, Капелька Сорок Третья вела себя именно так, чтобы привлечь внимание. Говорила односложно, почти не раскрывая рта. Было ясно, что шествие в компании с чужим мужчиной, пусть это известно только ей, девушке неприятно. Селдон понял: начни он уговаривать ее расслабиться и не нервничать, она почувствовала бы себя еще более скованно.

Лифты, эскалаторы… казалось, им не будет конца. Да, «эскалаторы» – похоже, именно так называла эти движущиеся лестницы Капелька Сорок Третья; Селдон этого слова никогда раньше не слыхал.

Чем ниже они опускались, тем сильнее становилось нетерпение Селдона. Нетерпение и удивление.

Микрофермы существовали на многих планетах, и на них выращивались в каждом мире свои микроорганизмы. Селдону на Геликоне доводилось бывать на микрофермах, и там всегда стоял весьма специфический запах – неприятный до тошноты.

Работники микроферм, похоже, свыклись с этим запахом, а посетители… некоторые посетители тоже быстро привыкали. Поморщатся, покрутят носом, а потом – глядишь, уже ходят, как ни в чем не бывало. А вот Селдон всегда был необычайно чувствителен к запахам. Он вечно страдал от неприятных запахов и приготовился страдать сегодня. Он, правда, уговаривал себя изо всех сил – мол, придется пожертвовать самочувствием ради столь нужных сведений, но желудок жил по своим законам и уже заранее заявлял о себе.

Однако спуск продолжался, а воздух оставался свежим. В конце концов Селдон не выдержал и спросил:

– Когда же мы доберемся до тех уровней, где расположены микрофермы?

– Уже добрались.

Селдон глубоко вздохнул, принюхался.

– А по запаху не скажешь.

– По запаху? О чем это ты? – осмелев настолько, что голос ее стал более громким, удивленно спросила Капелька Сорок Третья.

– Ну, понимаешь, всякий раз, когда я раньше бывал на микрофермах, там стоял такой… кислый запах. Наверное, это пахли питательные среды, которые нужны бактериям, грибкам, дрожжам.

– Ты бывал на микрофермах? – снова понизив голос, спросила Капелька. – Где же?

– У себя на родине.

– Что, твой народ возится в габелле! – с отвращением спросила Капелька.

Селдон никогда раньше не слышал такого слова, но по выражению лица Капельки понял, что оно значит.

– Нет-нет, не думай, когда продукция готова, она так не пахнет.

– А у нас вообще никогда так не пахнет. Наши биотехнологи разработали замечательные штаммы. Водоросли растут в условиях прекрасного освещения, в тщательно сбалансированных электролитных растворах. Сапрофиты питаются самой лучшей органикой. И этих рецептов и формул никогда не узнать варварам. Ну вот, мы прибыли. Ходи, вынюхивай, что хочешь, Ничего дурного не вынюхаешь. У нас везде хорошо пахнет. Вот почему наши продукты ценятся по всей Галактике, и Император, насколько нам известно, питается только нашей едой. Правда, если бы меня спросили, я бы сказала, что варвар недостоин такой роскоши, даже если он называет себя Императором.

Сказано это было сердито, даже гневно, и весь гнев был обращен на Селдона. Чтобы ему было белее понятно. Капелька добавила:

– Да, и даже если он называет себя почетным гостем.

Они зашагали по узкому коридору. По обе стороны стояли большие ванны из толстого стекла, где булькала мутная, зеленоватая жидкость, наполненная множеством нитевидных водорослей, кувыркающихся в вихре пузырьков воздуха. «Углекислый газ», – решил Селдон.

Ванны освещали мощные светильники, лившие на них приятный розовый свет, более яркий, чем освещение в проходе. Селдон глубокомысленно проговорил:

– Понятно. Эти водоросли лучше растут в красных лучах спектра.

– Верно, – кивнула Капелька.

– Все автоматизировано, по-видимому?

Она полсала плечами, но не ответила.

– Я спросил потому, что тут совсем не видно ни Братьев, ни Сестер.

– Тем не менее тут есть работа, и она делается, даже если ты не видишь работников. Подробностей я тебе не скажу. Это не твое дело.

– Погоди. Перестань на меня рычать. Государственные тайны выпытывать я вовсе не собираюсь. Постой, милая, – слово неожиданно сорвалось, у него с губ.

Она рванулась вперед, но Селдон удержал ее за руку. Капелька не пошевелилась, но вся задрожала, и он быстро отпустил ее руку.

– Просто мне показалось что тут все автоматизировано.

– Пусть тебе кажется, что угодно. Однако тут есть работа и для головы, и для рук. Каждому Брату, каждой Сестре приходится время от времени работать здесь. Для некоторых это становится профессией.

Теперь она говорила более свободно, но левой рукой ожесточенно терла правую – то самое место, к которому прикоснулись пальцы Селдона, словно тот ее ужалил.

– Эти ванны тянутся на многие километры, – пояснила Капелька, – но если мы сейчас повернем, то попадем туда, где расположена грибковая секция.

Они зашагали дальше. Селдон поражался царившей в помещениях чистоте. Стекло сверкало. Кафельный пол на вид казался сырым, но, когда Селдон улучил момент и потрогал его, оказалось, что он ошибся. Правду сказать, можно было не наклоняться. Не сыро и ни чуточки не скользко; во всяком случае, подошвы сандалий – из тех, кстати, по микогенской моде, торчали большие пальцы ног Селдона – не скользили; впрочем, их, вероятно, чем-то смазали.

Кое в чем Капелька Сорок Третья была права. Время от времени им попадались то там, то тут Брат или Сестра, которые молча работали – поправляли шланги, крутили рычажки на пультах. Кто-то выполнял менее квалифицированную работу – протирал оборудование. Все были поглощены своими занятиями.

Селдон из осторожности не спрашивал, чем заняты работники фермы – мало ли, вдруг Капелька не сумеет ответить или вдруг, что гораздо хуже, взорвется и заявит, что это не его ума дело.

Вскоре они миновали бесшумно открывшуюся дверь, и вот тут наконец Селдон ощутил некое подобие знакомого запаха. Он бросил взгляд на Капельку, но та и бровью не повела. Запах был почти неуловимым, я Селдон скоро привык к нему.

Характер освещения резко изменился, свет стаж тусклым, ярко освещено было только оборудование. Время от времени мелькали фигуры Братьев и Сестер. Головы их были украшены фосфоресцирующими повязками; на некотором расстоянии виднелись крохотные, хаотично мечущиеся искорки света.

Селдон украдкой глянул да Капельку в профиль. Раньше, когда он смотрел на ее лицо, он не мог угадать, что за характер кроется за бледностью, пустыми глазами. Казалось, в этом лице не осталось никакой индивидуальности. А вот в профиль кое-что открывалось. Черты лица у Капельки были правильные – прямой нос, маленький подбородок, пухлые губы. В сумраке даже лысина казалась не столь уж отталкивающей.

«Да ведь она могла бы быть просто красавицей, отрасти она волосы и сделай прическу!» – удивленно подумал Селдон. «Но волосы у нее никогда не отрастут, – была следующая его мысль. – Она так и будет всю жизнь ходить лысая!»

Но почему? За что? Протуберанец сказал, что микогенец всю жизнь должен помнить, что он – микогенец. Почему же именно таким жестоким образом они отличали себя от других?