Тревоги Голубого города - Сёмин Леонид Павлович - Страница 9

— Эй, главная?!..

— Чего ещё там?.. — недовольно отозвалась начальница охраны Главных ворот по имени Марья.

— Будь любезна, главная, выйди на минуточку!.. — звали её две молоденькие стражницы, только что заменившие погибших в битве с маленьким злым Человечком сестёр.

Из полутьмы вышла дородная начальница охраны Марья.

— Понимаете, — зашушукали обе сразу, — только что прошли в город две чёрные пчелы. Уж больно воровато прошли!

— Так что ж вы их не остановили для досмотра? — грозно спросила начальница охраны.

Новенькие стражницы смущённо переминались с ноги на ногу.

— Ась? — грубо повторила Марья. И это её любимое «ась» означало великий гнев. Вот сейчас она обрушится на нерадивых молодок.

Обе страшно перепугались.

— Я ещё никак не могу распознавать чужих, — призналась одна.

— Да что ж тут трудного?! — возмутилась начальница, и голос её зарокотал, стал прерываться клёкотом в горле. — Нюхать надо! — Она смешно вытянула нос. — Вот так нюхать и нюхать!! Все не наши чужим пахнут!

— Я… я не успела оглянуться, они уже прошмыгнули, — чуть не плача оправдывалась стражница.

— Допустим, — уже мягче произнесла Марья. И обратилась к другой: — Ну а ты? Тоже не успела оглянуться?! — Голос начальницы снова заклекотал.

Пока оправдывалась молодая стражница, её подружка уже придумала, как отговориться.

— У меня насморк, — гнусаво произнесла она. — Ничего не чувствую, никаких запахов.

— А-а, вот оно что, — пробасила Марья. — Почему же ты не сказала об этом раньше, когда в наряд тебя назначали? Ась?

Бедняга втянула голову в плечи, тряслась как в лихорадке. Все знали: когда-то, лет десять тому назад, едва Марья была назначена начальником охраны Главных ворот, взялась она за дело ретиво. Первой же стражнице, пропустившей в город-улей чужую пчелу, отсекла крыло!.. С той поры уж так боялись охранницы Марью. Неизвестно, чем бы всё кончилось, но главная что-то словно вспомнила, насторожилась, поглядела в конец Глухого переулка и кивком головы подозвала растерянных молодок. Зашептала:

— Вот теперь глядите в оба. Попробуйте мне только пропустить чужих. Издали даже дурак заметит, кто выходит порожний, а кто мёду насосал и тащит из нашего города… Да полноте моргать глазами!.. Здесь, коль заподозрила, — накинулась она на ту, что с насморком, — гляди без зажмурки. Если зоб полный, так и хватай воровку!..

Марья выбежала на терраску, взглянула на Солнце. Она по Солнцу заметила, сколько было времени, когда начался этот неприятный разговор и сколько времени он продолжался. По её подсчётам, воровки, если только это действительно были они, должны вот-вот возвратиться. И точно!.. В конце Глухого переулка показались две старые чёрные пчелы.

— Отвернитесь и делайте вид, будто ничего не случилось! — предупредила опытная начальница Марья молодых стражниц. — Я-то уж вижу: чужие. Вон как зобы налили!..

Воровки старались держаться так, будто были здесь своими. Шли как ни в чём не бывало. Но только они вошли под арку Главных ворот, как тотчас на них накинулась стража. Одной из воровок как-то удалось вырваться, и она мигом взмыла вверх. Её уже не догонишь. Но другую крепко держали за крылья.

— Та-ак, — с клёкотом в горле произнесла Марья, оглядывая перепуганную воровку. — А тут у тебя что? — она тронула полный зоб. — Казнить на месте!..

ОБМАНЩИК? НЕТ, ПОКРОВИТЕЛЬ!

И всё же Солнышко снова обогрело Землю. Всё сразу повеселело. Молодые пчёлы, которые родились в это пасмурное время и ещё ни разу не вылетали, по команде старших кинулись к Главным воротам. Раздвинув стражниц, гордая стояла их начальница и самодовольно наблюдала, как резвятся молодые, пробуя свои силы, испытывая крылья. Тысячи три их вышли из города и облётывались над Пасекой, радуясь необыкновенному ощущению лёгкости в теле, уверенности в себе…

Увы, это был последний их вылет, после которого предстояло сто пятьдесят — сто восемьдесят пчелиных лет просидеть в городе в ожидании Весны.

Заметим сразу, что пчела, родившаяся Осенью, живёт не тридцать пять — сорок лет, а до ста девяносто. Но всю Осень и Зиму такие пчёлы сидят в своём городе-улье. И только с наступлением Весны, когда покажутся первые цветки Мать-и-Мачехи, Ивы, они вылетают за пыльцой и нектаром. Скудна в это время природа. Трава порыжевшая или жёлтая. Всюду сопревшие листья. В глухих лесных уголках ещё можно встретить остатки почерневшего ноздреватого Снега. Деревья почти голые…

Но сейчас никто не думал о будущей Весне. Молодые пчёлы резвились под осенними лучами Солнца, знакомились с местоположением Пасеки, уносились далеко ввысь.

В это-то самое время и пришёл Человек. И по тому, как лицо его было закрыто сеткой, старые пчёлы угадали: Человек намерен осмотреть пчелиный город.

— Вот уж не вовремя! — злобно шипели охранницы, приготовившись атаковать Человека.

— И чего ему от нас надо?.. — сердито спрашивали друг друга.

Быстро исчезла с города водонепроницаемая крыша. За нею поднялся потолок…

Человек недолго осматривал город. Но после его осмотра в городе не досчитались двух улиц — Двенадцатой и Одиннадцатой. Самых богатых мёдом улиц!..

Возмущению не было предела!

— А ещё говорили: покровитель! — кричали сотни озлобленных работниц. — Разбойник, обманщик, а не покровитель! Забрал килограммов восемь мёду!.. Вот уж теперь-то придётся экономить — не то наголодаемся!

— Деток Весной нечем будет из-за него кормить!..

Стали подсчитывать, сколько осталось в городе мёда…

Только к концу дня, когда Солнце уже скрылось и все молодые вернулись с прогулки, выяснилось, что в городе, слава богу, ещё верных килограммов пятнадцать мёду есть.

— Как-нибудь перезимуем! — устало сказала главная охранница. Она не знала, что и делать, когда был открыт Человеком их город. Послала на него десятка два стражниц, те смело ринулись в бой, вонзили свои жала в одежду Человека, а ему хоть бы что!.. Бедные стражницы погибли, а он продолжал своё нечистое дело. Теперь главная валилась с ног от усталости. А ещё предстояло набирать к воротам новую охрану взамен погибших.

Опять долго не было Солнца. Потом вдруг ударил такой Холод, что даже охрана Верхнего люка вынуждена была попятиться, с потолка так пронизывало всех холодным Ветром. Стражницы у Главных ворот ушли из-под арки и, окоченевшие, стояли поодаль. Явятся воровки и пройдут в город беспрепятственно.

Однако никто не совался в Главные ворота. Видно, Холод всех загнал в укромные места.

В городе резко упала температура. Крайние улицы опустели. Все жители устремились в центр. Здесь было значительно теплее. Впервые задумались о страшной смерти от Холода. Он скрючивал пчёл, делал их деревянными. Чужими становились их ноги и руки, глаза и крылья. И вот в это время опять появился Человек. Он положил на потолок подушки, набитые сухим мягким мхом. А Главные ворота прикрыл.

Отпала нужда дежурить у Верхнего люка. Стражницы разошлись кто куда. Не имело смысла дежурить и возле узкой калиточки, которая была теперь на месте Главных ворот.

В неё едва могла пролезть пчела. Но кто в такой Холод может гулять на воле?.. Конечно, всё живое давно попряталось. Главная отдала приказ:

— Сестрички-охранницы!.. Можете быть свободны. В город уже никто не придёт!..

И сама она после этих слов отправилась погреться на Седьмую, самую тёплую улицу.

Кто-то, как бы между прочим, заметил:

— А всё же Человек — покровитель. Чувствуете, как тепло стало в городе?..

НАЧАЛО НОВОГО ВЕКА

Неузнаваемо изменялась природа. Однажды яркое Солнце перестало греть. Ветры стали злыми и беспощадными. Начали хлестать дожди.

Первыми не вытерпели цветы. Завяли. Даже всегда весёлая золотистая Куль-Баба, стоявшая возле Прилётной доски-терраски, съёжилась, пожухла. Потом посыпались с деревьев листья. Потом повалил хлопьями Снег. Стал настойчиво пробираться в город свирепый Холод. Он лез в любую щель. Отогнал стражниц от Главных ворот и даже от Верхнего люка.