Пустой Трон (ЛП) - Корнуэлл Бернард - Страница 32

- Да, господин, но они нам это позволили. Им следовало больше молиться и лучше драться.

- Так если датчане заберут наши земли, это будет наша вина?

- Да, господин.

- Так как же нам их остановить? Молитвами?

- Молитвами, господин, и сражаясь с ними.

- И как с ними сражаться? - спросил я.

Вернулся один из лазутчиков и теперь скакал рядом со мной.

- Подумай над ответом, - велел я Этельстану, - пока я поговорю с Беадвульфом.

Беадвульф был низкорослым и выносливым человеком и одним из моих лучших лазутчиков. Он был саксом, но покрыл свое лицо заполненным чернилами линиями, как любят делать датчане. Многие мои воины переняли эту традицию, используя гребень с заточенными зубьями, чтобы запечатлеть на щеках и лбу рисунок из чернил, изготовленных из дубовых галлов. Они считали, что это придает им грозный вид, хотя я полагал, что они и без того выглядят достаточно грозно.

- Так ты нашел подходящее место? - спросил я Беадвульфа.

Он кивнул.

- Есть одно местечко, которое тебе подойдет, господин.

- Расскажи.

- Ферма. Маленький дом и большой амбар. Там дюжина человек, но нет частокола.

- А вокруг дома?

- В основном пастбища, но есть и немного пашни.

- А люди Эрдвульфа за нами наблюдают?

Он ухмыльнулся.

- Трое, господин, неуклюжие, как буйволы. Мой пятилетний сын справился бы лучше.

- Далеко ли от фермы лес?

- На расстоянии выстрела из лука, наверное. Может, двух?

Было еще слишком рано устраивать привал, но описание Беадвульфа звучало идеально для того, что я задумал.

- Далеко ли отсюда?

- Час езды, господин.

- Отведи нас туда.

- Да, господин.

Он пришпорил коня во главу колонны, туда, где ехал Финан.

- Итак, парень, - снова обратился я к Этельстану, - поведай мне, как нам сражаться с датчанами.

- Строя бурги, господин.

- Бурги обеспечивают безопасность близлежащим землям и людям, - сказал я, - но как захватить земли?

- Земли захватывают воины, господин.

- И кто ведет воинов?

- Лорды, - уверенно заявил он.

- И какие лорды ведут своих воинов против датчан?

- Мой отец, господин? - он произнес это с вопросительной интонацией, потому что знал, что ответ неправильный, хотя и благоразумный.

Я кивнул.

- Где он с ними сражается?

- В Восточной Англии, господин.

И это была правда, в некотором роде. Силы западных саксов собрались в Лундене, что граничил с датской Восточной Англией, и в землях к северо-востоку от города постоянно происходили стычки.

- Значит, твой отец сражается с датчанами на востоке. А кто дерется с ними на севере?

- Ты, господин, - уверенно ответил он.

- Я старый калека, а ты пустоголовый вонючий кусок жабьего дерьма. Кто дерется с датчанами на севере Мерсии?

- Леди Этельфлед, - сказал он.

- Хорошо. Это правильный ответ. А теперь представь, что в Мерсию и Уэссекс пришла беда, потому что ты только что стал королем этих земель. Король Этельстан, у коего еще молоко на губах не обсохло и который писает в штанишки, взошел на трон. Тебе предстоит сражаться в двух войнах. Против Восточной Англии и на севере Мерсии, а даже король не может находиться в двух местах одновременно. Так на кого же ты положишься, чтобы послать его воевать на север?

- На леди Этельфлед, - без колебаний заявил он.

- Хорошо! - отозвался я. - Итак, как король Уэссекса и, возможно, и Мерсии тоже, ты бы предложил леди Этельфлед удалиться в монастырь по причине того, что она овдовела?

Он нахмурился, смущенный таким вопросом.

- Отвечай! - рявкнул я. - Ты король! Тебе придется принимать такие решения!

- Нет, господин.

- Почему?

- Потому что она сражается, господин. Вы с ней - единственные, кто сражается с датчанами.

- Вот ты и выучил катехизис, - сказал я, - теперь можешь пойти отлить.

- Да, господин, - ухмыльнулся он и умчался вперед.

Я улыбнулся Этельфлед.

- Ты не уйдешь в монастырь. Следующий король Уэссекса только что принял решение.

Она засмеялась.

- Если буду жива.

- Если кто-либо из нас выживет.

Местность плавно шла в гору. Среди густых лесов встречались фермы, но ближе к вечеру мы подъехали к дому и амбару, что описал Беадвульф. Ферма стояла всего в сотне шагов от римской дороги и была подходящей. Очень подходящей.

Это было место, где я поставлю свою ловушку.

Старика звали Лидулф. Я назвал его стариком, хотя, возможно, он был моложе меня, но жизнь, наполненная рытьем канав, рубкой леса, прополкой сорняков, пахотой, рубкой дров и выращиванием скота, превратила его в седовласого, согбенного и полуслепого старика. Да еще и полуглухого.

- Ты чего хочешь, господин? - прокричал он.

- Твой дом, - крикнул я.

- Тридцать лет, - сказал он.

- Тридцать лет?

- Живу тут тридцать лет, господин!

- И еще тридцать проживешь! - я показал ему золотую монету. - Это твое.

Он сразу всё понял. Он не обрадовался, но я и не ожидал, что обрадуется. Он, вероятно, потеряет дом, амбар и еще много чего вокруг них, но взамен я дал ему достаточно золота, чтобы дважды всё восстановить. Лидулф, его визгливая жена, старший охромевший сын и восемь рабов жили в небольшом доме вместе с тремя дойными коровами, двумя козами, четырьмя свиньями и шелудивым псом, который рычал, когда кто-нибудь из нас подходил к очагу. Амбар наполовину рухнул, дерево сгнило, а на соломенной крыше выросла трава, но он подходил в качестве укрытия для лошадей, и места хватало, чтобы спрятать их от лазутчиков Эрдвульфа, которые видели, как животных провели через большую дверь и, вероятно, решили, что там с них сняли седла.

Мы расхаживали между двумя строениями. Я велел своим людям топать погромче, смеяться и снять кольчуги и шлемы. Некоторые помоложе с весельем и шутками начали бороться, а проигравших бросали в пруд с утками.

- Мы получаем от них яйца! - закричал мне Лидулф.

- Яйца?

- Утиные яйца! - он очень гордился своими утиными яйцами. - Мне нравятся утиные яйца. Зубов-то не осталось, видишь? Не могу есть мясо и ем утиные яйца. И похлебку.

Я позаботился о том, чтобы Стиорра, Эльфвинн и Этельстан наблюдали за борцовскими поединками. Беадвульф, который мог проскользнуть через леса словно призрак, рассказал, что два воина Эрдвульфа рассматривают их из-за деревьев.

- Я мог бы вытащить из их ножен мечи, и они бы об этом не догадались, господин.

Трое других лазутчиков сообщили, что сам Эрдвульф находится в двух милях к северу от нас. Он остановился, как только его лазутчики донесли, что мы нашли на ночь приют.

- Ты был прав, господин, - в сумерках к дому вернулся Эдрик, один из моих датчан, умеющий столь же ловко прятаться, как и Беадвульф.

- Они поделились на две группы - большую и меньшую.

- Сколько?

- С Эрдвульфом тридцать четыре, господин.

- Остальные отказались?

- Выглядят несчастными, господин.

- Тридцати четырех достаточно, - сказал я.

- Достаточно для чего? - спросила меня дочь.

Мы находились в доме. Два воина, что вымокли в утином пруду, сушили свою одежду у очага, в который мы подбросили свежих дров, так что теперь ярко сверкало пламя.

- Достаточно, - объяснил я, - чтобы сжечь дом.

Прошли годы с тех пор, как я видел горящие дома, но несколько человек могут убить многих, если сделают это ночью, и я был уверен, что именно это и планировал Эрдвульф. Он подождет до глубокой ночи, до самых темных часов, а потом принесет угли в глиняном горшке. Основная часть его людей будет ждать снаружи, у двери в дом, а несколько человек зайдут с южной стороны и раздуют угольки. А потом подпалят солому. Даже сырая солома загорится, если разжечь достаточно сильное пламя, а как только она вспыхнет, огонь быстро распространится, заполнив дом дымом и паникой. Люди побегут к двери и натолкнутся на ожидающие их мечи и копья. Те, что останутся внутри, сгорят заживо, когда дом рухнет, а огромные балки упадут. Конечно, он рисковал, что Эльфвинн погибнет в пожаре, но, должно быть, рассчитывал, что мы первым делом будем спасать девиц, и они прямиком попадут в его руки. Ему пришлось рискнуть, потому что эта темная ночь была его единственной возможностью. Как проигравший в кости, он рисковал всем в одном броске.