Уши не трогать! - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 49

Снова потянулась, перевернулась на живот и тут же поморщилась. Мой расслабленный кайф нарушила малюсенькая, но очень раздражающая мелочь – нос зачесался. Что там говорят приметы? Или пить, или битым быть?

В памяти тут же всплыли слова каргули:

– Пойдем. Посмотрим на винный запас…

И к горлу подступила тошнота.

Посмотрим! Ага! Одним глазком!

Я таки почесала кончик носа, растянула рот в еще одном зевке, и остатки сна как ветром сдуло.

Медленно, затаив дыхание, поднесла руку к глазам и сдавленно вскрикнула. Вместо длинных разрисованных ногтей на кончиках пальцев бесцветные обрубки.

Память напрягать не пришлось. Она мгновенно выдала полный комплект воспоминаний. Не без злорадства, естественно. Мне кажется или ее печень подговорила? Черт!

…После небольшой экскурсии по первому уровню подвала, большую часть которого занимали бочки и стеллажи с бутылками, Вариэль был послан. Ну не стоило зайчику называть нас с каргулей алкоголичками. И отнимать бутылку Шрен-Зрандского двадцатилетней выдержки – тоже.

Потом Ванесса потащила меня в кабинет, где мы продолжили предаваться дегустации, разбавляя ее разговорами о нашем, о женском.

Померились иллюзиями. Перстень каргули оказался гораздо круче: мой наводил морок только на лицо, а ее колечко закрывало все тело. Причем настолько качественно, что даже на ощупь кожа кажется гладкой и упругой.

Обсудили способы поддержания красоты, в результате чего я поведала о декоративной косметике, красках для волос, антицеллюлитных программах и многих других полезностях. Ванесса слушала с раскрытым ртом. Между делом рассказала о великой силе центральной канализации – пользоваться ночной вазой, когда окружающий мир танцует джигу, несколько сложновато, вот мне и вспомнилось…

Ну а когда подобрались к маникюрно-педикюрной теме, я расплакалась.

Последнюю коррекцию делала больше двух недель назад, а за день до злосчастного пикника только на покраску сходила. И хотя ногти держались великолепно, маникюр обветшал. К тому же свои ногти у меня хорошие, растут быстро, и в основании маникюра появились заметные проплешины. А это такое уродство, что без слез смотреть невозможно.

Ее светлость стала успокаивать. Уверяла – из любой ситуации есть выход. В итоге мы принялись искать конструктивное решение проблемы. Так как эльфы лаков для ногтей не знают, а пробовать лак по дереву я наотрез отказалась, каргуля предложила радикальный выход – снять ногти к чертовой матери. Мол, красивые натуральные гораздо лучше, чем наращенные без коррекции.

Или это я… додумалась?

За неимением растворителя попытались отмочить это безобразие в крепком алкоголе – не помогло. Пофиг было не только клею, но и лаку. Тогда я ляпнула, что можно попробовать механический способ… Ванесса тут же притащила клещи.

Я такой поворот событий не одобрила, начала упираться. В итоге герцогиня сунула мне бутылку поистине огненной воды и приказала зажмуриться.

Потом была какая-то эльфийская маникюрша с заспанным лицом. Следом какой-то менестрель с большими глазами. Танцы, кажется, тоже были. И смешной слуга, который нес по коридору и упорно отказывался отвечать на вопрос: а ты тоже считаешь, что все блондинки тупые? И перепуганная служанка, проклятая раз сто за попытку стянуть с меня платье. И Вариэль… вливший в горло какую-то дрянь со словами: это чтобы ты ничего не забыла… Черт!

– Вот гаденыш! – выпалила я.

Рядом тактично кашлянули.

Я взвилась, готовая запустить в наглеца подушкой, но вместо Вариэля в спальне обнаружилась служанка. Видимо, вошла только что.

– Госпожа Ольга, – дрожащим от страха голосом, прошептала длинноухая, – вас просят спуститься вниз. Немедленно.

Я тут же насторожилась, попутно отметив, что похмелья как бы и нет. Интересно, кто постарался? Герцогиня или Вариэль? Если это побочное действие дряни, которой напоил зайчик, то ему все равно кранты.

– Вниз? А что случилось? – с запозданием спросила я.

Служанка втянула голову в плечи и выдала:

– Там граф Дарралиэль. И он в бешенстве.

По заверению служанки, в случае столь раннего визита благородной даме можно появиться в ночной сорочке, пеньюаре и чепце. Наряд, конечно, своеобразный, но я не возражала. Тем более, благодаря заботам ее светлости Ванессы, в моем распоряжении оказалось и первое, и второе, и, собственно, чепец.

Вряд ли герцогиня выбирала сама, но комплект понравился безумно – я такого разврата даже в секс-шопах не встречала. Сорочка – тончайший алый шифон на бретельках-ленточках. Пеньюар – чистое кружево того же оттенка, с парой завязочек под грудью. И то, и другое – в пол, но скрывает так мало…

Ну а чепец – это чепец. Отличная, кстати, штука – надела и даже причесываться не нужно.

Я облачилась во всю эту красоту, сунула ноги в предложенные домашние туфли и поспешила за служанкой. Уровень эндорфинов в крови рос стремительно и неуклонно.

Немного попетляв по коридорам, вышли к парадной лестнице. Там, внизу, распростерся аскетичный холл, посреди которого замерли две фигуры. Вариэля опознала сразу, по неизменному серому камзолу. Ориса-Дарралиэля тоже узнала, хотя в этот раз граф отказался от черного цвета, нарядился в пурпур.

Моя проводница задрожала сильней и спешно ретировалась. Зато я расправила плечи, горделиво задрала подбородок и… пошла.

Черт, почему меня сейчас Жан-Поль Готье не видит? Он бы влюбился, честное слово.

Орис стоял вполоборота, Вариэль вообще спиной. Но стоило спуститься всего на одну ступеньку – обернулись, будто по команде.

Я делала вид, что не замечаю вытаращенных глаз и изумленно поднятых бровей. Не слышу ни учащенного дыхания, ни возмущенного сопения. Об игре мужского воображения, которая в таких случаях неизбежна, старалась не думать вообще, но все равно начала смущаться. Как ни крути, а вышагивать в полупрозрачной ночнушке легко только в мечтах. На деле, руки сами норовят прикрыть хоть что-нибудь. И вообще… поняла вдруг, насколько переоценила свою храбрость.

Зато к концу дефиле превратилась в кроткую овечку и спектакль, который собиралась разыграть, сложился сам.

Под пристальным взглядом Ориса скользнула к Вариэлю и прижалась к его не слишком массивной, зато непрозрачной фигуре. Эльфенок вздрогнул всем телом, напрягся до кончиков ушей.

Черт, он же нас выдаст! Ну не может взрослый парень так на собственную невесту реагировать! Или может?

Я подняла голову, спросила дрожащим голоском:

– Дорогой, что случилось?

Блондин почему-то поморщился и шумно сглотнул. Вместо него ответил Орис:

– Госпожа Ольга, не хотите объясниться?

Эх ты, синеглазка моя ясная! На такие вопросы по инерции отвечаю: не хочу!

Увы, пришлось собраться и обратить взор на брюнета.

Глаза прищурены, ноздри хищно раздуваются, на щеках бугристые желваки. Кулачища сжаты так сильно, что костяшки пальцев побелели. И поза… черт, опасная! Кажется, одно неосторожное движение и этот хищник сорвется с места.

Вопреки рассудку и инстинкту самосохранения, я залюбовалась.

– Госпожа Ольга! – напомнил о себе брюнет.

– А что я должна объяснить? – жалостливо приподняв бровки, спросила я. Снова повернулась к Вариэлю.

Надежда, с которой глядела в сероглазое лицо, наигранной не была. Я реально растерялась. И вообще… Этот чертов Орис, даже стоя в десятке шагов, кружит мне голову. После всего, что между нами было, такая реакция – чистый мазохизм, но пересилить ее не могу. Как же я по нему соскучилась!

– Дорогая, – в голосе зайчика появилась хрипотца, – боюсь, я тоже не понимаю.

– Не понимаешь? – рыкнул брюнет.

Если б ноги не свело от страха, точно бы на шею кинулась. Черт, я все-таки мазохистка.

– Видишь ли… – не отрывая взгляда от моего декольте, сказал Вариэль, – при нашей последней встрече с господином Дарралиэлем со мной была девушка. Ее тоже звали Ольгой. И, кажется, граф решил, будто ты – это она.

Изумленную тишину нарушил радостный, бодрый голосок каргули: