Лощина - Кристи Агата - Страница 14

– Отлично, Люси! – воскликнула Мидж. – Я не знала, что стрельба из револьвера входит в число твоих талантов!

– Люси всегда убивает своего противника, – серьезно заметил сэр Генри.

Помолчав, он задумчиво сказал:

– Однажды это оказалось очень кстати. Помнишь, дорогая, тех головорезов, которые напали на нас на азиатском берегу Босфора[26]? Двое навалились на меня, и мы катались по земле. Они хотели меня задушить.

– А что сделала Люси?

– Она дважды выстрелила в эту свалку. Я даже не знал, что у нее был пистолет. Одному прострелила ногу, другому плечо. Я был на волосок от гибели. Понять не могу, как она не попала в меня?!

Леди Энкейтлл мило улыбнулась мужу.

– Думаю, иногда приходится рисковать, дорогой, – сказала она мягко. – В таких случаях нужно действовать быстро, не раздумывая.

– Отличная мысль, дорогая! – воскликнул сэр Генри. – Хотя меня слегка огорчил тот факт, что риску подвергался я сам!

Глава 8

После чая Джон пригласил Генриетту погулять, а леди Энкейтлл заявила, что обязательно должна показать Герде свой рокарий, хотя, конечно, сезон не очень подходящий.

«Прогулка с Джоном, – думала Генриетта, – совсем не похожа на прогулку с Эдвардом. С Эдвардом можно потихонечку брести. Он не любит себя утомлять». А за Джоном она поспевала с трудом. Когда они добрались до Шавл-Дауна, Генриетта взмолилась, задыхаясь:

– Джон, ведь это не марафон[27]!

– Я тебя совсем загонял! – Он замедлил шаг и улыбнулся.

– Да нет, я… просто зачем это нужно? Мы ведь не поезд догоняем. Откуда такая неистовая энергия? Ты что, пытаешься убежать от самого себя?

Джон резко остановился.

– Почему ты так говоришь?

– Я не имела в виду ничего определенного. – Генриетта с удивлением смотрела на него.

Джон снова двинулся вперед, но шел теперь медленнее.

– По правде говоря, – сказал он, – я устал… очень устал…

Генриетта уловила в его голосе нотку апатии.

– Как мамаша Крэбтри? Ей лучше?

– Рано еще говорить об этом. Надеюсь, мне удалось найти то, что нужно. Если я прав, – он снова ускорил шаг, – многие наши методы придется пересмотреть. Надо будет заново изучить всю проблему гормонной секреции в целом.

– Ты хочешь сказать, что будет найдено средство от болезни Риджуэя? И от нее перестанут умирать?

– Между прочим, и это…

«Какие странные люди эти врачи, – подумала Генриетта. – Между прочим!»

– С научной точки зрения это открывает широкие возможности. – Джон глубоко вздохнул. – А все-таки как хорошо оказаться здесь, глотнуть свежего воздуха… Увидеть тебя! – Он улыбнулся внезапной, мимолетной улыбкой. – И для Герды это полезно.

– Уж конечно, Герда в восторге от «Лощины»!

– Разумеется! Между прочим, я встречался раньше с Эдвардом?

– Ты встречался с ним дважды, – сухо сказала Генриетта.

– Не помню. Он из каких-то неопределенных, незаметных людей.

– Эдвард очень милый. Мне он всегда нравился.

– Ну стоит ли терять время на Эдварда! Такие люди – не в счет!

– Иногда, Джон, мне просто страшно за тебя! – тихо сказала Генриетта.

– Страшно? – удивленно посмотрел на нее Джон. – Почему?

– Ты ничего не видишь вокруг… Ты просто слепой!

– Слепой?!

– Ты не видишь, не знаешь, что чувствуют люди…

– Ну я бы этого не сказал!

– Ты видишь только то, на что смотришь. Ты… как луч маяка! Мощный луч, направленный на то, что тебя интересует, а все остальное – сплошная темнота.

– Генриетта, милая, о чем ты?

– Это опасно, Джон! Ты полагаешь, что все тебя любят, все доброжелательны. Например, Люси.

– Разве Люси мне не симпатизирует? – спросил он удивленно. – Мне она всегда нравилась!

– И поэтому ты решил, что она отвечает тем же? А я совсем в этом не уверена. И Герда, и Эдвард… Или Мидж и Генри… Откуда ты знаешь, что они о тебе думают?

– А Генриетта? Ты знаешь, что она чувствует? – Он на минуту взял ее за руку. – По крайней мере, в тебе я уверен!

Она быстро отдернула руку.

– Ты ни в ком не можешь быть уверен, Джон! Ни в ком!

Лицо Джона помрачнело.

– Нет, я с этим не согласен! Я уверен в тебе и в себе. По крайней мере…

Тень пробежала по его лицу.

– Джон, что случилось?

– Знаешь, на чем я поймал себя сегодня? Я заметил, что все время повторяю нечто невероятно странное: «Я хочу домой!» Я повторял эту фразу, не имея ни малейшего понятия, что она значит!

– Очевидно, ты имел в виду что-то определенное, – медленно произнесла Генриетта.

– Ничего! – резко сказал Джон. – Абсолютно ничего!

Вечером за обедом Генриетту усадили рядом с Дэвидом, и тонкие брови Люси просигналили ей команду, нет, не команду, Люси никогда не командовала, а просьбу…

Сэр Генри старался занять Герду и явно преуспел в этом. Джон с интересом и видимым удовольствием следил за стремительными, оригинальными поворотами мысли Люси, легко перескакивающей с предмета на предмет. Мидж вела сухую, какую-то неестественную беседу с Эдвардом, более рассеянным, чем обычно.

Дэвид сердито смотрел на всех и крошил хлеб нервными пальцами. Он ехал в «Лощину» с большим нежеланием. До сих пор ему не приходилось встречаться ни с сэром Генри, ни с леди Энкейтлл, и, относясь отрицательно ко всей Британской империи вообще, он был готов так же критично отнестись к своим родственникам. Эдварда он знал раньше и презирал как дилетанта. Остальных гостей он тоже оценивал критически. Родственники, по его мнению, вообще довольно несносны, кроме того, от него, очевидно, ожидают какого-то общения, разговоров – одним словом, того, что он терпеть не может.

Мидж и Генриетту он сразу же зачислил в разряд пустышек и невежд. Этот доктор Кристоу – один из типичных шарлатанов с Харли-стрит. Изысканные манеры, успех в обществе… А жена его вообще не в счет.

Дэвид нервно дернул шеей, поправляя воротничок сорочки, и подумал: как было бы хорошо, если б все эти люди знали, что он о них думает! В самом деле, все они довольно ничтожны! Повторив это заключение три раза в уме, он почувствовал себя значительно лучше. Он все еще продолжал злиться, но уже мог оставить в покое хлеб.

Генриетта, чутко уловившая сигнал бровей Люси, испытывала, однако, определенные трудности. Разговор никак не завязывался. Отрывистые ответы Дэвида были до крайности пренебрежительны. В конце концов она решила прибегнуть к испытанному средству, которое всегда применяла в общении с молчаливыми людьми. Зная, что Дэвид обладает определенными познаниями в области музыки, Генриетта умышленно сморозила какую-то глупость по поводу одного современного композитора. К ее удовольствию, уловка имела успех. Дэвид, нахохлившийся, неловко привалившийся к спинке стула, вдруг весь подобрался, перестал мямлить, заговорил четко и ясно.

– Ваши слова, – громко произнес он, устремив холодный взгляд на Генриетту, – свидетельствуют о том, что вы ровным счетом ничего в этом не смыслите.

Он до конца обеда поучал ее очень уверенным и язвительным тоном, а Генриетта скромно молчала, изображая из себя робкую ученицу.

Люси Энкейтлл послала благодарный взгляд на другой конец стола, а Мидж про себя усмехнулась.

– Какая ты умница, дорогая, – прошептала леди Энкейтлл, взяв Генриетту под руку, когда они после обеда перешли в гостиную. – Как все-таки ужасно! Чем меньше у людей мыслей в голове, тем лучше они знают, куда девать свои руки! Как ты думаешь, что предложить – бридж, или румми, или что-нибудь страшно простенькое, вроде энимал грэб[28]?

– По-моему, Дэвид сочтет себя оскорбленным, если предложить грэб.

– Пожалуй, ты права. В таком случае – бридж. Я убеждена, что он считает бридж пустым занятием, и в таком случае его презрение к нам будет оправдано.

Было расставлено два стола. Генриетта играла с Гердой против Джона и Эдварда. Идея распределения игроков принадлежала не Генриетте. Она только хотела отделить Герду от Люси, а если возможно, то и от Джона… Но Джон был настойчив, а Эдвард опередил Мидж.