Академия Ранмарн - Звездная Елена - Страница 10

— Идит, — я со стоном протянула пакет Шену, — мне и так плохо, не надо меня доставать этим «веду-у-у-ущие-е-е». Все, всем пока, удачного окончания трудового вечера!

Шен, что примечательно, ни о чем больше не спрашивал, и мы пошли к его кийту молча. На стоянке выделялись шесть дорогих кийтов черно-красного цвета, и всем сразу стало понятно, чьи они. Пока Шен укладывал пакеты в отделение для груза, нервно стояла и ждала его у дверцы.

— Маноре Манире. — И снова этот глубокий, волнующий голос Киена Шао…

Пришлось вновь вежливо улыбнуться и, удерживая это вежливо-благожелательное выражение на лице, повернуться к обучающемуся:

— Да, инор Шао.

Он все еще в ате, но его, похоже, это не смущает. Как не смущают и откровенно разглядывающие его дневные. Шао, казалось, вообще никого не замечал и смотрел исключительно на меня.

— Простите за вопрос, — у ведущих голоса хорошо поставленные и из-за этого словно сразу проникают в сознание, — но вы покидаете озеро из-за… нашего вторжения?

Последний раз мне было так неудобно, когда мы с Шеном и Вин после алкоголя прыгали в фонтан, и тут я повернулась, а там стоят два мальчика из группы, в которой я один дегон вела практику, и вежливо так со мной здороваются. С тех пор я поняла: знающая — это на всю жизнь, и расслабляться нельзя, потому что неизвестно, в какой момент и где тебе встретится один из бывших обучающихся. Но раньше я обучала детей, а они на берег озера в такое время не ходят, в гоаре их тоже не встретишь, а теперь…

— Я покидаю озеро не из-за вашего присутствия, мне действительно пора, — вежливо солгала я.

Киен Шао выдал умопомрачительную улыбку, призванную вызвать расположение, и это против моей воли сработало… Хотя знаю я, как малыши из ведущих кривят перед зеркальной панелью рот, выдавая звериный оскал, пока натренируются вот так улыбаться.

— Маноре Манире, — тихо, но очень отчетливо, отработанным голосом произнес Киен и добавил, используя методики, заставляющие верить его словам: — Я лишь хотел напомнить, что формально вы не являетесь нашей знающей, вы лишь замещаете, и, следовательно, запрет на отношения между знающими и обучающимися к вам не относится.

И что он этим хотел сказать? Или я ничего не поняла, или он на что-то пытался намекнуть… Судя по выражению ожидания на лице — пытался намекнуть. На что? Удивленно посмотрела на него, затем с улыбкой произнесла:

— Благодарю за разъяснения! Удачного вам окончания суток. — А что еще тут можно сказать?

Шао не менее удивленно вскинул бровь, но в итоге чуть поклонился и покинул меня, пожелав также приятного окончания суток.

— Стать спутницей ведущего мечтает каждая. — Сзади подошел Шен, который не смел прервать общение.

— Что? О чем ты думаешь, Шен? Он мой обучающийся! Что сегодня за день такой?! Я домой хочу!

Домой мы не полетели, потому что Шен долго катал меня вокруг города, зная, как я люблю скорость. А я, закрыв глаза и раскинув руки, наслаждалась движением, стараясь выкинуть из головы все глупые мысли. Мы с Шеном подпишем традиционный супружеский контракт, как он хочет, как пожелали его и мои родители. Если нам позволят… Шен будет хорошим мужем и отцом…

— Лирель… — Он наклонился ко мне, нежно поцеловал в губы…

— Шен… не надо, не сейчас… я еще не готова…

…Мы полетали еще немного, а после… я знающая, и тот факт, что я уже работаю, освобождал меня от посещений гоара, но Шен обязан был быть тут не менее двух акан ежедневно, и я иногда составляла ему компанию.

И мы снизились к квадратной территории гоара прямо к трапециевидному комплексу из серых пластиковых стен. Оставив кийт на стоянке, почти побежали к крайнему трехстенному строению, где Шен проводил свои обязательные акан.

Гоар — городской центр отдыха молодежи. Здесь каждый житель Исикаре обязан проводить определенное количество акан начиная с двенадцати лет и завершая двадцатью шестью годами. Время нахождения в гоаре делилось в зависимости от возраста.

От двенадцати до четырнадцати лет каждый из дневных, то есть тех, кто не определен отбирающими в рабочие, обязан проводить в гоаре не менее двух акан.

От пятнадцати до девятнадцати лет не менее шести акан ежедневно, не менее восьми акан в первый выходной и четырех во второй выходной.

От девятнадцати до двадцати шести это время снижается вполовину при наличии отношений с противоположным партнером и не снижается, если отношения отсутствуют.

Это что касается обязательного времени, но часто время увеличивают сами дневные, просто потому, что в гоаре весело и всегда есть чем заняться. Я с двенадцати лет посещала секцию по оратори — искусству говорить, и секцию изучающих останки древних цивилизаций, которую вели работники Главного хранилища Талары. Могла бы посещать только одну секцию, потому что родители получили разрешение на наши с Шеном отношения, еще когда мне было двенадцать, но мне в гоаре нравилось. В пятнадцать к двум секциям добавились «Утерянные языки», «Танцевальные традиции Талары» и дополнительный курс по предмету «Изучение поведения», на который имели право только знающие и читающие души и где я познакомилась с Вин и Синтой. Долго, почти полный оборот Талары я добивалась разрешения посещать курсы «Раскрытие возможностей» и «Способности человеческого подсознания», на которые допускались только читающие души старшей группы, то есть от двадцати одного года. К моему огромному счастью хранящий Адан, используя связи, добился для меня разрешения, и с замиранием сердца я ходила в эти дополнительные секции, хотя могла и не посещать их, учитывая отношения с Шеном.

В этом году все изменилось. После семидневного отдыха новый учебный год начался для меня с вызова в кабинет главы Академии Арреше инора Гевене, там уже находился глава Академии Ранмарн инор Осане.

— Лирель Манире, — пристально следя за моей реакцией, произнес инор Гевене, — вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше.

Контроль Сер-Вейслера — и я сумела сдержаться. После того как в двенадцать лет меня хотели отчислить из Академии для знающих, этот страх не оставлял меня никогда… особенно в те кан, когда Шен начинал говорить, какая я красивая. И вот мне восемнадцать, и все повторилось — вызов в кабинет главы Академии, суровый и тогда еще неизвестный мне посторонний, в котором как знающая я определила одного из наблюдающих, и вердикт: «Вы завершаете обучение в стенах Академии Арреше». Тогда, в зеленом квадратном кабинете инора Гевене, мне хотелось молить о втором шансе, но… я сумела сдержать слезы и в двенадцать и не стала позорить себя недостойным поведением.

— Поразительная выдержка, маноре Манире, — заметил инор Осане, — и тем радостнее мне сообщить вам, что с сегодняшнего дня вы зачисляетесь в штат знающих Академии Ранмарн.

После подобного сообщения я протянула руку, на ощупь схватилась за спинку стула, прошла и села, пытаясь понять услышанное. Я, Лирель Манире, обучающаяся в Академии Арреше в средней группе, буду знающей в Академии Ранмарн, где воспитывается цвет таларийской нации, иными словами, военные? Не могу сказать, что для меня случившееся стало шоком — это было чем-то значительно большим, чем просто шок! В свете последних событий недоучившихся назначали на должность знающих, но… я не в старшей, завершающей обучение группе, я находилась в средней. Это первое, и второе — знающих-недоучек не назначали в Академии Ранмарн… Это было немыслимо.

— Инор Гевене, — я обратилась к тому единственному присутствующему, которого знала, — при всем моем уважении, мотивы данного назначения мне непонятны.

— Маноре Манире, — оборвал меня глава Арреше, — позвольте представить вам главу Академии Ранмарн города Исикаре, знающего третьего танра, личного советника таара Иргадема, — после этих слов мои глаза увеличились, — старшего знающего инора Осане.

Поднявшись, я поклонилась человеку, который отныне был и моим главой.

Инор Осане ничего объяснять мне не стал, перешел непосредственно к инструкциям: