Первые уроки - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 38

Даешь химию!

Селитра?

Ну, тут без вопросов. Продукт гниения, нитрат натрия или калия. В принципе можно устроить свое производство селитры. И ставить на него тех, кто особо провинился – уж больно ароматно. Устроить «селитряницу», поливать навозом…

Угу, и года через два обрести радость и счастье?

Вообще можно попробовать.

Не ждать же здесь появления своего Чили с селитрой. И ездить по миру тоже не получится. А в Иртоне такого счастья… хотя местность болотистая… ладно! Можно, конечно, помечтать, но лучше получить все самой.

Или попробовать получить азотную кислоту?

– Госпожа…

От мыслей Лилиан отвлек старичок.

Видимо, тот самый Хельке. Он раскланялся, поцеловал графине руку под пристальным взглядом Лейфа и был удостоен благосклонным кивком. Лиля внимательно разглядывала ювелира из-под ресниц. И понимала, что он делает то же самое.

Разглядывает, оценивает…

Какие выводы он сделает, неизвестно. А что до Лили – она уже понимала: человек серьезный.

Вроде бы невысокий, темноволосый, весь какой-то сгорбленный… в старой одежде, с подобострастным выражением лица… Это на первый взгляд.

А вот на второй – извините, господа хорошие.

Видно, что морщины не от возраста, а от частых гримас. Пахнет от человека не потом и благовониями, как от многих, а чистым телом. Одежда хоть и старая, но также безупречно чистая. Ей до такой чистоты – три ванны с хлоркой.

Да и движения не старческие. Ни дрожания рук, ни шарканья ног нет. Все очень точно и выверено. Лиля бы поклялась, что он сам прекрасно работает с камнями и золотом.

Кстати!

Увеличительное стекло.

Если здесь есть стеклодувы – она может это сделать. Она – может! Дома для мамы уже делала, здесь просто повторит.

Но для начала…

Пару идей придется подарить старичку, хотя какой он старичок. Ему же лет сорок пять – пятьдесят, не больше, просто прибедняется и горбится.

Ювелир раскланивался и говорил о своей великой радости. А у Лили в мозгу прокручивались идеи.

– Я бы хотела посмотреть украшения. Серьги, например. – Она небрежно коснулась мочки уха, заставив изумруд сверкнуть в полумраке острыми зелеными лучами. – Мои что-то мелковаты…

Ювелир поклонился.

– Если ваше сиятельство соизволит присесть, я сейчас принесу.

– Разумеется, господин Лейтц. Я пока посижу, подожду…

– Прошу вас, ваше сиятельство…

Лилю церемонно подвели к креслу. Женщина опустила в него свои телеса и вздохнула. М-да. Даже зарядку делать перестала. Но где в дороге…

Лейф встал за креслом. Лиля послала ему улыбку.

– А кто была та девушка? Которую ты защищал?

– Моя жена, ваше сиятельство. Ингрид.

И такой улыбкой озарилось лицо обычно серьезного вирманина. Лиля даже слегка позавидовала. На нее так ни разу не смотрели.

И ей так даже Леша не улыбался.

У Лейфа в глазах такое светилось… Ради своей Ингрид он готов был переплыть море, пройти по горящим углям, слопать живую гадюку, достать луну с неба… любил он ее. Без меры и памяти.

Ее так не любили.

– Ты приходи с ней вечером? Познакомимся, посплетничаем о своем, о девичьем…

Лейф вскинул брови.

– Госпожа графиня…

– Я – графиня, – лукаво улыбнулась Лилиан. – Но даже графине нужны подруги.

– Мы – вирмане.

– А в книге Альдоная сказано, что душа у всех одинакова.

– Так вы следуете книге Альдоная, госпожа?

Лиля улыбнулась. Тонко и с намеком.

– Разумеется. Как и каждый в этом мире.

Слова «пока мне это выгодно» повисли в воздухе.

Но Лейф их услышал. И тоже улыбнулся.

– Мы придем. Обязательно.

Шелестнула занавеска.

И ювелир вернулся. Поставил на столик перед Лилиан небольшой сундучок, склонился в поклоне.

Лиля распахнула крышку. И не удержалась от возгласа восхищения.

Красота!

Были б у нее деньги…

Два небольших изумруда, травянисто-зеленого, насыщенного оттенка, ограненные в форме кабошонов, а вот и самое главное!

Лиля вытащила один из гнезда, посмотрела на сережку и покачала головой.

– Присядьте, почтенный Хельке.

– Госпожа графиня! При вас! Я не смею!

– А вы присядьте. Поговорим.

– Ваше сиятельство?

Кажется, мужчина ожидал от нее неприятностей. Но Лиля его разочаровала.

– Скажите, почтенный, у вас все серьги такие?

Серьги ей не понравились своей застежкой. То есть ее отсутствием. Висит изумруд на проволочке, проволочка продевается в ухо. И чуть загнута сзади. Ну ладно еще так дешевые сережки носить. Но дорогие?

– Ваше сиятельство?

– Да носить их уж больно неудобно…

Взгляд ювелира на миг стал острым.

– Так все делают, ваше сиятельство…

– Так и мои серьги сделаны. А я хочу, чтобы вы переделали, как мне нравится!

– Это как же, ваше сиятельство?

– Бумага и перо есть?

Хельке кивнул и достал откуда-то из-за конторки бумагу, перо и чернильницу.

Лиля ухмыльнулась.

Самую обычную. Не непроливайку.

А ведь…

Есть ли с собой?

Кажется, нет. Ну да ладно. Только дуры выкладывают все карты на стол.

Лиля обмакнула перо в чернила и аккуратно изобразила на бумаге сережку.

Самую обычную.

С английским замочком.

– Это несложно сделать. Из любого металла.

Ювелир вгляделся. Поднял брови.

– Ваше сиятельство, я такого никогда не видел…

– А вы посмотрите. Попробуйте сделать. Сначала на чем-нибудь простом. Неблагородном. А как решите поговорить со мной – приходите. Я остановилась в «Свинье и собаке».

– Ваше сиятельство…

Лиля царственно (а то! С таким весом!) поднялась из кресла, показывая, что визит окончен.

– Если решите со мной поговорить, я буду здесь до конца ярмарки. Может быть, вы пожелаете увидеть еще что-то новенькое…

Ювелир и слова сказать не успел. А женщина улыбнулась и вышла из лавки.

– А теперь в «Свинью и собаку».

Для одного дня хватало событий.

Лиля не могла знать, что Хельке, закрыв дверь за странной посетительницей, цыкнул на подручного, чтобы тот закрывал лавочку. И бросился в мастерскую.

Как ювелир, он оценил всю прелесть такого замочка для сережек. Не упадут, не потеряются, не вылетят из прелестных (или не очень) ушек…

А если об этом никто не знает…

Хельке вполне официально состоял в гильдии ювелиров.

Он мог обратиться в совет гильдии и потребовать свой процент…

Остаток дня Лиля потратила на расспросы. Побеседовала с хозяином трактира. И узнала нечто весьма ее обрадовавшее.

В Ативерне были гильдии! Гильдия ювелиров, ткачей, портных, каменщиков, кожевников, купцов…

И это было замечательно. То, что нужно для ее планов.

Как оказалось, здесь уже понимали, что секрет мастерства не утаишь надолго. Ладно, если это метод выделки кожи. И то – учеников брать придется, подмастерий…

А если огранка камня? Или что-то еще? Что легко повторить?

И чья-то умная голова придумала так.

У гильдий были главы. Те, кто состоял в гильдии, работали под ее защитой и охраной. Да, они платили вступительные взносы. И платили что-то вроде налога. Но случись что…

Ты разорился и умер? Твою вдову поддержит гильдия, а твоим детям не дадут пропасть. Их выучат делу. Ты придумал что-то новенькое? Заяви об этом главе гильдии. Не держи секрет в тайне. Он разойдется по мастерам, а ты в течение пяти лет (может, больше, может, меньше) будешь получать свой процент. Это зависит от выгоды твоего изобретения.

И это Лиле очень понравилось.

Опять-таки ты можешь и не вступать в гильдию. Но тогда ты работаешь на свой страх и риск. Тебя никто не защищает. А так – в каждом городе свой цех, свой цеховой старейшина в столице – глава гильдии. Да, подворовывает, не без того. Но все равно выгода налицо.

Лиля подумала, что она может многое подсказать местным ювелирам. И не только им.

Знания.

Кикабидзе пел: «Мои года – мое богатство».