Первые уроки - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 24

Про себя Лиля не могла такого сказать.

Если кто не знает, на лошадях надо уметь ездить. Алевтина ездить верхом умела. Лилиан – нет. А память разума и память тела не есть одно целое. А если ездить не умеешь, отобьешь себе все, что внизу. Или сотрешь. С Лилей произошло и то и другое. И это еще при надетых трехслойных штанах – шелк, шерсть, кожа.

Спасибо, не дамское седло. А ведь хотели… хотели ее взгромоздить в эту жуть. Но Лиля взвыла. Мужское седло. Штаны. А сверху… а сверху длиннючая юбка, разрезанная в нужных местах. Ноги закрыты, а на лошадь сесть можно спокойно. В любой позе. Сшить такое было несложно. И даже из розовой ткани. Все равно ничего другого достаточно дорогого не было… помешана, что ли, была Лилиан на розовом?!

Кроме того, лошади потеют и пахнут. Отнюдь не розами. И к концу дня особой разницы в запахе лошади и человека не замечается. А помыться особенно негде. На постоялых дворах Лиля останавливаться просто боялась. Ей хватило одного захода и глубокого вздоха. Потом она вылетела вон и согнулась в три погибели у крыльца. Ей-ей, даже в городском морге так омерзительно не воняло. Трупы и формалин. И все. А тут! Тухлятина. Сивуха. Гнилье. Немытые пьяные тела. Короче, все ароматы помойки с бомжатником, только сконцентрированные на небольшом пространстве.

Поэтому Лиля распорядилась покупать продукты в деревнях и готовить самостоятельно. Пожарить мясо на костре несложно. Пусть оно становится жестким, как подметка. На зубы, слава богу, она пожаловаться не могла. Полный набор резцов и клыков. Кстати, занести в список еще и зубной порошок. И щетку. А что нужно еще?

Мыло. Сварить его несложно. Особенно если взять местное за основу. Мочалки. Растет ли здесь люфа? Мыльник, мыльнянка… да хоть что-то!!! Во всяком случае, это можно вырастить. Лиля уже знала, что местный климат не сильно отличается от российского. Летом жарко, зимой холодно. Может, чуть теплее, во всяком случае, минус тридцать тут считается кошмаром, но все не Клондайк, где можно было плюнуть, и аккурат к земле прилетала ледышка.

Кстати, набор современной косметики. Изготовить ее несложно, а тут она покажется прорывом.

Еще в деревнях закупали мягкий желтый сыр и серый хлеб. Хлеб Лиля ела с опаской. Из-за неправильного хранения в зернах ржи могла образовываться спорынья. Наешься хлебушка – и приторчишь по полной программе. Или припадок получишь. Поэтому она и не хотела связываться с выращиванием ржи. Она знала, что может быть из-за неправильного хранения, но как правильно?

Неизвестно.

Лиля едва не за голову хваталась – как же мало она знает! Безумно мало!

Вот что полезного дают в школах? Или даже надо поставить вопрос так: ты – выживешь, если попадешь в дикую природу?

Нет!

Потому что современный человек ни к чему не приспособлен. Он не знает, как сделать шалаш, как разжечь костер без спичек, как отличить ядовитые грибы от неядовитых, как и когда растет пшеница, что делать с лошадью…

В школах собираются ввести Закон Божий. Вот на кой черт он нужен?! Ввели бы лучше основы выживания. С Богом Лиля могла бы и сама разобраться. А вот с примитивными вещами типа бумаги, чернил, поваренной соли…

Страшно жить на белом свете, в нем отсутствует уют…

Поэт писал больше в шутку. А вот Лиле было тошно всерьез. Уют и правда отсутствовал. Как класс. И в седло каждый день ее поднимало только непобедимое упрямство. И еще – желание выжить. А значит, надо было держаться. Стиснуть зубы и держаться. И плевать, что сил больше нет. Если булычевский капитан мог держаться три года, Лиля могла продержаться пару недель.

И она держалась. Под сначала презрительно-настороженно-подобострастными, а потом уже просто настороженными взглядами крестьян. Седлала лошадь сама и только сама, влезала в седло и старалась не морщиться и не жаловаться.

Всего с ней ехали пять человек. Двое старост и трое крепких местных парней. Арт Вирдас и Шерл Ферни в качестве консультантов по вопросу чего надо и Жан Корье, Рем Верас и Трез Матти в качестве охраны. Жан Корье раньше был стражником и по дороге гонял двоих парней как сидоровых коз. Вдоль и поперек. Аля только вздыхала. Раньше и она бы с утра побегала взапуски. Можно и с грузом. А сейчас… даже зарядку делать нельзя. Ибо увидят. А раскрываться раньше времени… Страшно. Очень страшно.

И не только поэтому. Есть и более веская причина.

Управляющий торговал с пиратами. Не получив желаемого, они могут полезть нахрапом. И как от них обороняться? Фактически поместье просто беззащитно. Приходи, кто хочет, бери, что хочешь.

Лиле это решительно не нравилось. Пять деревень. А есть ведь еще разбойники. И волки. И медведи. Это в двадцатом веке на волков облавы с вертолетов устраивали. А здесь – фигушки! Если только с дерева и из лука. Но волков много, а стрел мало. Так на том дереве и околеешь. И река рядом. И море. И горы. Если оттуда чего полезет, зовите ее годзиллой! Глушь! Ага, глушь – понятие растяжимое. Так и будешь орать разбойникам: «Господа, проходите мимо»? Ох, хохотать будут…

Нужна была дружина. Хоть какая-нибудь.

И хорошо владеющая оружием.

Потому что тренировки стражи вызывали у девушки только горький смех. В своем прежнем теле она бы этих героев уделала как бог черепаху. Не особенно и напрягаясь.

Медленные движения. Предсказуемые удары. Да что там! Сражаясь на мечах, ни один даже не подумал пнуть оппонента ногой. Или использовать метательное оружие. Кодекс чести?

Скажите об этом покойникам!

Лиле нужны были воины. Лесные волки. А не дворовые шавки. Нет, этих тоже можно взять. Двор охранять сойдут. Против овец они очень страшные люди. Но против настоящих бойцов…

Но Лиля подозревала, что наем дружины ей обойдется дороже чугунного моста. Профессионалы – они травку не кушают.

Вопросов было много. Ответов – мало. Оставалось только одно. Ехать вперед.

И постоянно разговаривать с сопровождающими. Если ей предстоит здесь жить, она будет знать, чем дышат ее люди.

Первые два дня мужчины мялись и жались. В лицо не смотрели, отвечали односложно и неохотно, но Лиля была настойчива. Она понимала, что пока полной откровенности не добиться. Вот когда люди поймут, что она готова о них заботиться, вопрос другой. А пока ей веры нет. Но получается ведь замкнутый круг.

Они ей не верят и молчат, а она же не Кашпировский! Мысли читать не обучена. И сделать ничего не может, потому что не знает, что делать, как и для кого. Но на второй день пути, когда она, шипя и кряхтя, полезла в седло, мужчины все-таки чуток ее пожалели. А еще через два дня и зауважали. Видели, что женщине тяжело. Что садиться в седло для нее пытка. Но она старается. И будет стараться.

А это уже стоит уважения.

При виде крепости Альтвер Лиля едва не сверзилась с лошади. От хохота.

Крепость?!

М-да! У нас иные церкви повыше будут.

Каменная стена высотой в три-четыре человеческих роста, четыре невысоких – то есть еще плюс метр или два – башни по углам, а общая площадь сооружения…

Вполне прилично. Лиля прикинула, что два ее дома как раз втиснутся в эту крепость. И кивнула своим мыслям.

Размер именно такой, чтобы хватило спрятать людей. Без комфорта, но приютить на время нападения или осады.

А вокруг крепости кишмя кишела ярмарка.

– Интересно, где тут можно остановиться, – пробормотала Лиля себе под нос.

Но Арт услышал.

– Я сюда ездил в позатом году. Есть здесь хороший постоялый дворик, «Свинья и собака» называется. Хозяин сдает комнаты, хотя и дорого.

– А блох и клопов у него нет? – подозрительно поинтересовалась Лиля.

– Нет.

Арт уже знал о диком страхе девушки перед этими тварями и позволил себе улыбку:

– Там у хозяина жена – вирманка. А у вирман принято раз в десять дней мыть весь дом. Им так боги заповедовали.

– Какие хорошие боги! – восхитилась Лиля.

Арт быстро сделал рукой знак Альдоная.

– Госпожа, вы так при людях не говорите, ладно? Пастор наш очень уж не любит другие религии, говорит, что все они от Мальдонаи!