Последыш Древних - Сахаров Василий Иванович - Страница 35

Таковы были доступные мне исходные данные. Но всей картины я пока не видел, а значит, не мог принять правильного решения. Поэтому оставалось ждать развития событий, копить информацию и держать язык за зубами. Не нужно никому знать, что у меня бывают странности, а то ведь могут счесть за сумасшедшего, и конец карьере. Это в лучшем случае, если мне не поверят. А если поверят? При таком раскладе меня могут отдать магам для опытов и не посмотрят, что я из благородной семьи. А потом на север отправится команда охотников, которая будет ловить мою мать, и снова я окажусь крайним. Так что лучше всего молчать. Папаня молчал и ни с кем на откровенный разговор не выходил, и я не буду. И для здоровья полезно, и для репутации.

– В общем, ничего не меняется, – прошептал я себе под нос.

– Ты что-то сказал, Оттар? – На меня посмотрел поручик Ян Михар, командир кавалеристов.

– Нет. – Я покачал головой.

Поручик отвернулся, а я сосредоточился на другом проблемном вопросе.

Мой ротный командир капитан Агликано практически открытым текстом дал понять, что поддерживает князя Айрика Раена, оказывающего ему и другим офицерам своей армии особую протекцию. И в этом нет ничего нового. Протекционизм и кумовство везде, и пусть это не очень хорошо, ничего постыдного в этом нет. До тех пор, пока это явление не переходит определенных рамок. Но помимо этого капитан проговорился, что ради князя он готов порвать глотку даже царю. Серьезное заявление, и раньше за эти неосторожные слова его подвесили бы на крюк и долго пытали, выясняя, спьяну он это сказал или с умыслом. Да и сейчас тоже, если начнется серьезное разбирательство, миндальничать не станут. Вот только мы беседовали один на один, без свидетелей, и все, что я могу, – это найти майора Кано и доложить обо всем ему. Однако сразу возникает вопрос – а оно мне нужно? И ответ очевиден – нет.

Я с этого ничего не выгадаю, а хлопоты возникнуть могут, поскольку Кано наверняка заставит меня следить за капитаном и братом Роем и втираться к ним в доверие. А мне что царь, что князь Айрик. Особой разницы между этими двумя сиятельными Раенами для меня нет. И как я уже отмечал ранее, желание лезть в авантюры отсутствует. Так что долой интриги и подковерную борьбу за власть. Я останусь в стороне и продолжу честно служить. А дальше посмотрим. Как сказал один философ позапрошлого века – будет день, и будет пища.

От того, что я определился со своими дальнейшими действиями, на душе сразу стало легче, и, подняв голову, я посмотрел на заходящее солнце и улыбнулся. Поручик Михар это заметил и сказал:

– Гляжу, у вас, корнет, настроение приподнялось.

– Да, – кивнул я и спросил: – Нам еще долго ехать?

– Расстояние-то небольшое, семь-восемь миль. Но сегодня до ставки не доберемся. Дорога забита, и нашим лошадкам необходим отдых. Видимо, придется остановиться на ночлег в поле или возле какой-нибудь местной деревушки.

– Наверное, придется, – согласился я.

Мы замолчали и продолжили движение. Но вскоре стало смеркаться, и караван, свернув с тракта, остановился на околице небольшого безымянного села. В самом поселении, представлявшем из себя скопище лачуг, сараев и землянок, расположился пехотный батальон. Ну а нам места не нашлось. Впрочем, не очень-то и хотелось спать в переполненном земляном подвале. Поэтому лагерь разбили на окруженной густым кустарником поляне. Выставили караулы, разожгли костры, и вместе с поручиком Михаром мы раскинули простейшую сигнальную цепь. На что-то более серьезное не хватило сил.

Пока готовился ужин, я присел у огня и достал трофейный вампирский дневник. Несколько секунд смотрел на знакомый иероглиф Смерть, а затем открыл толстый журнал и на заглавной странице обнаружил четверостишие на эльфийском:

Перевод был несложным:

Дальше шла запись на морейском:

«В мире живых есть много вещей, которые считаются ценными. Это любовь и слава, мудрость и почет, красота и уважение, имущество и деньги. Но когда к живым приходит бледная старуха в белом саване, все это теряет смысл. Отсюда вывод – смерть сильнее всего, и будущее за теми, кто встанет на ее сторону и будет ей служить».

На следующей странице то же самое. Смерть. Смерть. Гибель. Кровь. Страдания. И опять смерть. Ничего нового, сплошной психоз, навевавший тоску. И это писал вампир, которому свыше ста лет? Бред! Мне было трудно в это поверить. Но тем не менее против фактов не попрешь. Кровосос, погубивший множество людей, был романтиком. Он записывал в дневник стихи и, судя по тому, что все они были мне неизвестны, сочинял их самостоятельно. Странно. Однако что мне известно о вампирах, кроме того, о чем говорят люди вокруг? Практически ничего. Поэтому исключать, что вампир вполне мог быть романтиком и поэтом, не следовало.

Я быстро пролистал тетрадь до конца и кое-что интересное все-таки обнаружил. Никаких страшных тайн и схем, по которым можно найти клад. Обычные записи и несколько иероглифов. Уже знакомая мне Смерть и семь дополнительных: Восток, Граница, Тьма, Серый, Башня, Кровь, Спуск. Для чего Закария нарисовал эти знаки и где их увидел? Непонятно. И, подумав, что слишком часто на моем пути попадаются иероглифы Древних, словно специально, я убрал дневник вампира в сумку.

– Оттар! – окликнул меня Михар. – Давайте ко мне. Как раз каша поспела. С превосходным вяленым окороком, между прочим. А к нему свежее пиво.

Отказываться было неудобно, и я присоединился к поручику. Сразу получил глубокую глиняную тарелку с кашей, ложку, хлеб, кусок сдобренного перцем хваленого окорока и кружку пива. От ароматных запахов во рту начала выделяться слюна, но поесть не довелось.

С тракта на поляну свернул большой обоз из госпитальных фургонов под охраной полусотни всадников. Ничего необычного, места всем хватит, и мы с поручиком были не против. Вот только вслед за фургонами появилась освещенная светом дорогого магического светильника карета, и из нее вышла девушка, которую я узнал. Это была Юна Эстайн, и я не сдержался, встал и, улыбаясь, махнул ей рукой:

– Добрый вечер, госпожа Юна.

Она посмотрела на меня и не признала, что и немудрено. Девушка чистенькая и гладенькая, от нее за милю духами пахнет, а я грязный, уже потертый и закопченный дымом походных костров, стою в полутьме с котелком в руках и скалюсь. Как такого узнаешь?

Тогда я подошел к ней, отвесил вежливый поклон и спросил:

– Какими судьбами вы здесь, госпожа Юна?

Глаза девушка расширились. Теперь она меня вспомнила. Вот только ответить не успела, из-за спины я услышал голос:

– Мы сопровождаем груз для военных госпиталей Второй армии. Это дар жителей города Рупьенгард нашим военным.

Я обернулся и обнаружил еще одного знакомца, Сьеррэ Эрахова в мундире лейтенанта. Что и немудрено. Если его родной дядя командует 11-м легионом, который он набирает из своих вассалов, карьерный рост Сьеррэ обеспечен.

– Ты-ы-ы! – прошипел он и сжал кулаки.

Смотреть на Сьеррэ было смешно, очень уж комичной выглядела его злость, особенно после кровавого штурма Дер-Вагата. И очень по-детски он себя вел. Но смех пришлось сдержать. Мне не хотелось ссоры, тем более с офицером выше меня по званию на две ступени. Однако в отличие от меня молодой Эрахов сдерживаться не собирался и, схватившись за меч, воскликнул:

– Ты мерзавец! И я готов снова бросить тебе в лицо перчатку!

– Ну и зря. – Я усмехнулся. – Мы на войне, так что подожди. Вот победим, тогда и встретимся.