Мать четырех ветров - Коростышевская Татьяна Георгиевна - Страница 38

— Вы разумная девушка, — благосклонно отвечал князь. — Но я не могу вам сейчас ничего обещать. Мне нужно больше информации для принятия столь серьезного решения.

— Я понимаю и буду ждать столько, сколько понадобится. И пусть сиятельный Дракон будет уверен: я сумею доказать ему свою преданность.

Князь подобрал поводья и склонился к ушку прелестной доньи.

— Тогда начните доказывать ее прямо сейчас.

Агнешка замерла. Пока в ее воспаленном воображении проносились картины разной степени пристойности, на каком-то другом уровне сознания велась кропотливая, почти математическая работа. На записного сердцееда князь не походил, а походил он на осторожного игрока, шаг за шагом разыгрывающего сложную комбинацию. Он проверяет ее?

— В данный момент вы слегка растеряны, князь, не понимая, почему ваши стихийные силы не спешат восстанавливаться, — холодно проговорила княжна. — И можете не тревожиться, на ваше сердце я претендовать не намерена, как и на вашу руку.

Дракон облегченно засмеялся и отпустил повод. Лошадь замедлила шаг.

— Не могу передать, как приятно слышать мне ваши слова, любезная донья Брошкешевич. Причину моей тревоги вы определили точно. Я восхищен.

— Тогда, рискуя усилить ваш восторг, сообщу вам, что некто хитростью или по случайному стечению обстоятельств лишил вас силы воды.

— Каким образом?

— Если верить слухам, наша общая знакомая была инициирована неким могучим колдуном. Мы с вами знаем, что природа инициации такова, что в момент ее происходит обмен силами, когда более сильный маг отдает действу все свои силы без остатка…

Слова подбирались с трудом, Агнешка очень старалась не сбиться на простецкую площадную ругань.

— Затем, со временем, инициированный возвращает позаимствованную силу с процентами. Только наша с вами, князь, общая знакомая этой возможности лишена. По приказу ректора на нее надели магический пояс.

Восклицание Дракона относилось к тому самому виду площадной ругани, которую порядочной девушке понимать не полагалось. Поэтому покрасневшая Агнешка сделал вид, что она ничего не слышала.

— Благодарю вас, княжна. Сейчас вы на шаг ближе к ректорскому креслу, — наконец проговорил Влад.

— Значит, я могу считать договор между нами заключенным? Должность в обмен на преданность?

— О да, я могу вам это обещать.

— Но ваша теперешняя слабость, князь, видна любому магу воды, — настойчиво продолжала девушка. — Нити силы как будто избегают вас. Может быть, я могла бы каким-то образом…

Ей припомнились поцелуи Эмелины, которыми та усиливала ее магию, и Агнешка снова покраснела.

— О нет, моя дорогая сообщница. Люди обожают чужую слабость, особенно когда ей подвержен некто могучий и грозный. Роль жертвы мне даже нравится. Мы продолжим наш разговор в другое время и в более подходящем месте. Мы почти прибыли. И, донья Брошкешевич, отберите у вашей подопечной зеркало, в которое она так сосредоточенно любовалась всю дорогу. Дом Акватико не терпит зеркал. Да, да, оно в увесистой шкатулке, с которой донья Ягг не пожелала расстаться.

Агнешка изящно спешилась и отправилась исполнять поручение. Новый работодатель ей импонировал не в пример больше истеричного дона Акватико.

Когда танцы вокруг шкатулки, устроенные неугомонной Лутецией, завершились, ветреница стала подниматься по ступеням.

— Сохраните ее, уважаемый. Мне хотелось бы со временем получить ее назад.

Валашский Дракон оглянулся на мажордома.

— И не пытайтесь ее открыть. Заклинаю Источником, даже не пробуйте.

Бумаги я подписала, почти не вчитываясь. «Некие», ёжкин кот, бумаги. Алькальд так их именовал, как только появился на пороге крошечной приемной залы, в которой я рассеянно ощипывала лепестки роз. Ваза была большой, букет обширным, время… Его тоже было более чем достаточно. Влад, не прощаясь, исчез уже на первом лестничном пролете. Разговаривать с Агнешкой мне не хотелось, и она скромно сидела в уголке, излучая такое довольство жизнью, что вызывала только желание вцепиться ей в волосы. Поэтому я скрипела зубами и портила цветы в ожидании, когда мне поднесут на подпись документы.

— Не соблаговолите ли вы, Лутеция, подписать некие бумаги?

Я по-новому взглянула на своего, если верить Иравари (а не верить ей у меня причин не было), жениха. Ну, правда — нормальный мужик. Не красавец писаный, но и не урод. Что-то такое в нем было, что наверняка заставляет замирать сердечки элорийских чаровниц. Усы вот только… Я мысленно сбрила дону ди Сааведра растительность на лице и мысленно же полюбовалась делами рук своих. Но, увы — вместе с усами пропало некое разбойничье очарование, алькальду присущее. Ах, пусть ходит, как хочет — в конце концов, мне с ним не целоваться, так что и тревожить меня это не должно.

Я раздраженно прикусила кончик пера. Пера? Мамочки, мне же «некие» бумаги подписывать надо, а не мысленным мастерством цирюльника развлекаться.

«Донья Лутеция Ягг, с одной стороны, и маркиз де Карбабас, с другой стороны…»

— Это, извините, что такое? — Я обвинительно наставила перо в сторону алькальда. — О чем идет речь в документе, который я сейчас читаю?

— О владении театром, — добродушно улыбнулся кабальеро. — На днях меня посетил некто, представившийся доном Хуаном (его дальнейшее прозвание я, к сожалению, не запомнил), и принес на заверение купчую. Со стороны продавца уже все подписано и заверено печатью, расписка о получении договоренной суммы прилагается. Так что позвольте вас поздравить, моя дорогая. С этого момента вы полноправная владелица целой труппы лицедеев. Более того, помещение, которое снял оборотистый кабальеро Хуан…

— А дон Хуан — это такой светловолосый голубоглазый господин, который, чтобы войти в помещение, поворачивается боком и слегка пригибается? — перебила я алькальда. — Он у вас перед лицом платочком с вышитыми петушками не размахивал?

Ди Сааведра удивленно кивнул в ответ на первое предположение и решительно возразил на второе. Ну, хоть без петухов на этот раз обошлось. Я заскрипела пером. Ну, Ванечка, человечище ты… Честный-то какой! Денежки не прикарманил, а все в дело пустил, да еще и аристократической поддержкой доньи дель Терра, то есть моей, заручился. Ловкач! Надо было сумму поменьше ему давать, чтоб на выкуп целого театра не хватило, а только на двух страдальцев. Я потянула цепочку, вытаскивая из-за ворота личную печать, и приложила ее к пергаменту. Что ж мне с вами, лицедеями, теперь делать прикажете? Эх, недаром пословица народная говорит: «Во многих владениях много печалей». Вру, нет такой пословицы, это я ее сама только что сочинила. Но ведь к месту? И к тому же я тоже народ. Поэтому на сочинение пословиц, а также поговорок, потешек, считалок и пыхтелок право имею. Эх, попадись мне этот дон Хуан сейчас, на косую сажень в плечах не погляжу — таких оплеух надаю!

— Кабальеро еще передал вам письмо, — предупредительно посыпая мои каракули песком, сообщил алькальд. — Оно на рутенском, видимо, чтобы сообщенные в нем сведения не достигли посторонних глаз.

Я усмехнулась про себя. Судя по информированности дона ди Сааведра, предосторожность Ванечки лишней не была. Я рассеянно пробежала глазами убористые строчки. Ничего тайного, о прибыли мне сообщают. За неделю они умудрились провести четыре представления и получить вперед за спектакль в честь праздника Урожая. С ректора, заметьте, получить! С мэтра Пеньяте! Вперед! Мое уважение к Ванечкиным деловым качествам выросло по прочтении отчета безмерно.

Аккуратно свернутые бумаги опустились в мой рукав. В ближайшее время надо будет лицедеев посетить — разобраться, что к чему, да выяснить, не замыслил ли прежний хозяин каких темных делишек.

— Благодарю вас, любезный дон ди Сааведра.

— Пустое… Освидетельствование подобных договоров является одной из моих обязанностей.

Я поднялась со всем доступным изяществом, покряхтывая от усилий. Агнешка предупредительно поддержала меня под локоть.