Школа Добра и Зла (ЛП) - Чейнани Зоман - Страница 50

Сидя в куче осенних листьев, Агата развернулась в сторону Тедроса и Счастливцев. Она наблюдала за тем, как они играли в регби. Серебряные лебеди на синих свитерах так и мелькали. На другой стороне Поляны Несчастливцы избегали групповой активности и по большей части сидели сами по себе. Эстер оторвалась от чтения «Заклинания, приносящие страдания» и встретившись с взглядом с Агатой, пожала плечами, как бы говоря, что местонахождение Софи её не особо волновало.

— Послушай, Тедросик, это не её вина, — громко молола языком Беатрикс. — Бедняжка думает, что она одна из нас. Мы должны пожалеть того, кто...

И тут глаза Беатрикс вылезли из орбит, и Агата увидела почему.

На поляну продефелировала Софи. Её унылый черный мешок был перекроен в платье с лифом без бретелек, Неуд сиял на груди ярко-алым. Она подстригла свои светлые волосы еще короче и уложила в боб на прямой пробор. Лицо было выбелено, веки - розовыми, а губы — красными, а её хрустальные башмачки были починены, но каблук их стал еще выше, и в сочетании с коротким платьем открывали красивые кремовые ноги. Когда она вышла из тени на солнце, то кожа её засияла от блесток на ней, омывая её неземным свечением. Софи прошла мимо Эстер, которая выронила книгу, мимо Счастливцев, прекративших играть, и поплыла прямо к Хорту.

— Будем обедать, — сказала она, словно беря его в заложники.

На другом конце поля меч Тедроса выпал из ножен.

Он увидел, как глазеет на него Беатрикс и вложил меч в ножны.

В течение всего Сказочного выживания, Софи не обращала никакого внимания на лекцию Юбы о «Вытаптывания полезных троп», а провела все занятие в заигрываниях с Хортом и заполнением своего ведра Несчастливицы корешками, да травами Синего леса.

— Ты что творишь?! — прошипела Агата.

— Агги, дорогая, ты можешь в это поверить? У них есть свекла, кора ивы, лимон и все, что мне нужно, чтобы сделать свои настойки и мази! Скоро я опять стану прежней!

— Это не та Софи, которую я имела в виду.

— Не поняла, я просто следую твоим пунктам. Показываю свои сильные стороны, коих у меня в достатке, как ты видишь. А говоря о делах — разве я хоть словом обмолвилась с Тедросом? Нет. Не обмолвилась. И не забудем про конкуренцию. Ты хоть представляешь, как я пережила обед с Хортом? Чего мне стоило прижиматься к нему каждый раз, когда я видела, как смотрит Тедрос? Эвкалипт, Агата. Я забила свой нос эвкалиптом. Но как ни крути, ты была права.

— Слушай, твое непонима... я права?

— Ты напомнила мне о главном, — Софи кивнула в сторону Тедроса и Счастливцев, глазевших на неё из-за деревьев. — Не важно Несчастливец ты, Счастливец. В конце концов, победит лучший. — Она сжала губы, провела одной по другой, подправляя помаду. — Вот увидишь, еще до конца недели он пригласит меня на Бал, и ты получишь свой драгоценный поцелуй. Все, больше никакого негатива, дорогая, у меня мигрени от этого. Ну куда подевался этот никчемный Хорт? Сказала же ему, будь рядом все время! — Она убежала, оставив Агату с разинутым ртом.

Весь ужин в школе Зла Несчастливцы прибывали в дурном расположение духа, зная, что впереди их ждет ночь учебы. С началом занятий по заклинаниям, учебные тесты больше основывались не на таланте, а на утомительной зубрежке. К следующему дню они все должны были выучить восемьдесят сценариев убийств для первого испытания леди Лессо, Громадное количество приказов для Приспешников, а для экзамена Сэдера по географии карту Цветника.

— А как он их будет проверять? — проворчала Эстер. — Он ведь ничего не видит!

С наступлением комендантского часа Эстер, Дот и Анадиль вышли из общей комнаты, заваленой книгами и побрели обратно в свою комнату, обнаружив, что их спальня превратилась в лабораторию. Над горелками булькали дюжины разноцветных зелий, полки были завалены флакончиками с кремами, мылами, а на их кроватях валялись вперемешку сухие листья, травы и цветы... а в центре всего этого восседала Софи, зарывшаяся в стразы, ленты и ткань, проверяющая новые смеси на своей коже.

— Батюшки, да она ж ведьма, — воскликнула Анадиль.

Софи держала «Книга рецептов, как хорошо выглядеть».

— Я свистнула её у Счастливицы за обедом.

— Разве тебе не нужно готовиться к состязаниям? — поинтересовалась Дот.

— Красота — требует непрерывной работы над ней, — вздохнула Софи, натирая себя ярко-зеленым бальзамом.

— А мы еще удивляемся, почему Счастливецы такие копуши, — сказала Эстер.

— Дорогуши, Софи вернулась. И это только начало, — мечтательно сказала Софи. — Теперь любовь — мое главное состязание.

И правда, несмотря на то, что на следующий день Софи провалила три состязания, она по-прежнему оставалась на первом месте по привлечению Внимания к себе, появившись на обеде в своей школьной форме, превращенной в невероятное черное платье-тогу, с поясом из синих орхидей. Каблуки стали на дюйм выше, лицо теперь отливало бронзой, тени на веках дерзкого фиолетово-голубого цвета, губы апетитно-алого, а «Н» на платье было дополнено блестками, которые превратили неуд в... Неподражаемая.

— Подобное не должно позволяться, — скулила Беатрикс, видя, как мальчишки пускали слюни.

Но она была одета в свою школьную форму, Софи и учителям это доказывала, в то время, как обычно свирепые волки смотрели на неё с таким же благоговением, как и мальчики. Дот готова была поклясться, что один даже подмигнул Софи, когда наливал ей обеденную баланду.

— Она своими выходками делает из злодеев посмешище! — возмущалась Эстер, буравя черными глазами Софи, находящуюся на дальней стороне Поляны. — Им следует навсегда запереть её в пыточной.

— Чудовище так и не объявился, — зевнула Анадиль. — Что бы его там ни напугало — должно быть, это нечто ужасное.

На следующий день Софи опять же завалила свои испытания, но ей каким-то чудом удалось избежать вылета из школы. Хотя она определенно была самой худшей, каждый раз вместо «20», над ней загоралась «19». (— Просто, я слишком хороша, чтобы получать неуд, — самодовольно выговаривала она недоуменным одноклассникам.)

Во время походов в Лес, Софи игнорировала лекцию Юбы на тему «Выживание в условиях пугания пугалом», деловито что-то строча в своей тетради, пока Агата сурово сверлила глазами её черное кукольное платьице, розовый леденец и выведенное паетками «Н... на радость всем».

— Придумай что-нибудь еще на букву Н, — прошептала Софи.

— Я пытаюсь слушать и тебе советую, потому как мы с тобой застряли здесь навечно.

— Н — Навечно, гмм слегка неожиданно. А что ты думаешь по поводу Несравненная? Или Наипрекраснейшая?

— Или «Ничтожная»! Да, он с тобой даже не разговаривает!

— Н — Надежда, — сказала Софи, — которую, я думала ты испытываешь по отношению ко мне.

Все оставшиеся время занятий Агата ворчала себе под нос.

Но Софи почти заставила её поверить, когда появилась на следующий день в черном топе на бретелях, обнажающим живот, в соблазнительной миниюбке, туфлях на каблуках, умопомрачительного розового цвета. Счастливцы так и протаращились на неё весь обед, пуская слюни на отбивную. И все же, хотя Софи и замечала, как Тедрос украдкой бросал взгляды на её ноги, когда она проходила мимо он стискивал зубы, а если оказывалась слишком близко, то его прошибал пот... принц по-прежнему с ней не разговаривал.

— Этого не достаточно, — сказала Агата, заговорив с ней после занятия Юбы. — Ты должна показать ВСЕ свои достоинства.

Софи оглядела себя:

— Мне кажется, что я и так демонстрирую все свои достоинства.

— Я про те, что внутри тебя, идиотина! Нечто глубинное! Вроде сострадания, милосердия или доброты!

Софи непонимающе заморгала:

— Порой, ты просто замечательная, Агги. Он должен увидеть, что я истинное Добро.