Замуж с осложнениями - Жукова Юлия Борисовна - Страница 31

— Ты не предупредил, что будут татуировки! — ору не своим голосом.

— Это не татуировка, идиотка, это Круг Верности, — шипит он.

— Это ты идиот! — продолжаю надрываться я. — Мог бы объяснить заранее!

— Да как ты смеешь…

— Что мне с этим теперь делать?! — потрясаю заклейменной конечностью.

— Хлопнуть по ладони того мужчины, которого ты выберешь!

— А потом?

— Ничего, дура!

— Заткнись, урод! — Я, кажется, перешла на ультразвук.

— Как ты меня назвала?!

— Урод ты! Потому что понятия не имеешь, как обращаться с девушками!

На этом бессмысленном заявлении я разворачиваюсь к нему спиной и топаю обратно к Азамату, бережно прикрывая светящуюся руку другой. Вместо того чтобы расступаться, муданжцы, наоборот, заслоняют мне дорогу, подставляют руки, просто-таки тянут свои грабли навстречу. Я их почти не вижу, но старательно огибаю и очень боюсь, что кто-нибудь женится на мне силком. Вот я уже почти у цели — Азамат мрачно гипнотизирует экран, все еще непонятно зачем притворяясь, что его это не касается. Коршуны окружили меня со всех сторон и ловят мой взгляд. Тут я понимаю, что у меня еще есть шанс все запороть дурацкой ошибкой. Приходится окликнуть Алтонгирела.

— Левую или правую? — спрашиваю.

— Кого? — вытаращивается он.

— Руку! Левую или правую руку хлопать?!

— Правую! — орет он, как будто это самоочевидно.

— Уверен? — дразнюсь.

— Ах ты, сука! — как-то даже удивленно восклицает он.

Именно о такой свадьбе я всегда и мечтала, ага. Но делать нечего — подхожу еще ближе к Азамату, хватаю его правую руку — он, кажется, вздрагивает — и припечатываю изо всех сил, уж чтоб наверняка. Еще держу подольше, чтобы ни у кого сомнений не возникло. Он смотрит на меня, как смотрела мама, когда я в седьмом классе пришла домой с зелеными волосами.

— Ты что там делаешь? — слышу озадаченный голос Алтонгирела сзади.

Он, наверное, за моей спиной не видит. Я разворачиваюсь, не отпуская Азаматовой руки. На, любуйся. Духовник оказывается гораздо ближе, чем я ожидала, — видимо, подошел посмотреть.

— Ты… — икает он с таким видом, будто наступил на гусеницу. — Ты… Ты не можешь выбрать его.

Ну вот, так я и знала!

— Ты сказал, что я могу выбрать кого угодно в этой комнате, кроме тебя.

— Да! — охотно соглашается Алтонгирел. — Но не его же!

— Почему? — цежу, трясясь от гнева. Хорошо, что Азамат такой мощный, кому похилее я бы уже пару костей в кисти сломала.

— Но ведь он урод! — доходчиво объясняет духовник, нагибаясь к самому моему лицу.

Поскольку правая рука у меня занята, я даю ему пощечину левой. Он, видимо, совсем не ожидал такой реакции — хотя чего удивляться! — и даже не повернул голову по ходу удара, так что руку я отшибла на совесть, но зато от неожиданности духовник потерял равновесие и шлепнулся, приложившись головой об угол одного из столиков.

Азамат молча вскакивает и хватает меня за вторую руку — видимо, чтобы не пошла бить лежачего. Несколько ближайших ребят шарахаются в стороны, никто даже не помогает Алтонгирелу подняться. Он медленно встает, потирает за ухом. Хорошо хоть не по виску пришлось. Мне даже немножко стыдно, что я его так дискредитировала, хотя он качественно нарвался.

— Ты совсем звезданулась, что ли? — устало спрашивает духовник.

— Оскорбляя моего мужа, ты оскорбляешь меня, — раздельно произношу я и нервно облизываю губы.

Он качает ушибленной головой и ковыляет обратно к своему ларцу, из которого извлекает какие-то металлические предметы. Подзывает нас жестом.

Поскольку Азамат так меня и не отпустил, наше движение по рядам затруднено еще больше, да и в голове у меня в лучшем случае холодец из мозгов. Я спотыкаюсь, но благодаря новоявленному мужу удерживаюсь на ногах. Когда мы приближаемся, Алтонгирел молча навьючивает нам на шеи некие украшения. Они страшно тяжелые и состоят из цепи в палец толщиной и подвески в ладонь размером, изображающей двух птиц с острыми клювами и сплетенными шеями. Немного напоминают заставку из передачи о животных, которую мы с братом смотрели в детстве. Я еле держусь, чтобы не согнуться под тяжестью, а вот на Азамате эта хреновина смотрится неплохо. В правильном масштабе, так сказать.

— Обряд закончен, — уныло говорит Алтонгирел. — Вы связаны браком. Все могут идти.

Но никто не двигается: все сидят и следят завороженно, как Азамат выводит меня, все равно что старушку-инвалида, под руки из холла.

О господи, неужели мне сейчас придется с ним спать?! Может, удастся его уговорить повременить с брачной ночью… Нет, я не помру, конечно, но мне почему-то кажется, что это угробит любые надежды на нормальные отношения.

Он подводит меня к двери моей каюты, галантно ее открывает — и тут я понимаю, что он вовсе не собирается заходить. Он хочет предоставить мне возможность побыть одной и разобраться в себе. Это, конечно, прекрасно, но, во-первых, теперь, когда все кончилось и почти благополучно, я опять хочу есть, а во-вторых, могу себе представить, как мучительно трудно мне будет потом с ним заговорить! Ну уж нет, дорогой супруг, никуда ты от меня сейчас не убежишь.

Решительно тяну его за рукав в каюту и захлопываю дверь изнутри.

— Нам надо поговорить, — рявкаю хриплым и оттого более грозным голосом, чем собиралась.

Он кивает с таким видом, будто мы на похоронах его лучшего друга. Я плюхаюсь на кровать и хлопаю рядом с собой:

— Сядь.

Он послушно садится, матрац подо мной слегка поднимается. А дальше, собственно, надо говорить, но я не знаю что. Знаю только, что отпускать его так смерти подобно.

— Насколько я понимаю, — вдруг говорит капитан тоже довольно сипло, — браки, заключенные на муданжских кораблях, не признаются на Земле. Вы можете просто вернуться домой и…

Забыть все это, как страшный сон, ага. А ты тем временем повесишься, судя по землистому цвету лица и пустоте в глазах.

— Ну уж нет, — заявляю с не очень искренней бравадой. — Я столько вытерпела, чтобы получить эту работу! Черта с два я в ближайшее время вернусь на Землю.

Он выдыхает так долго, что мне кажется, будто он этого уже давно не делал. Я рассматриваю свою правую ладонь — от клейма и след простыл. Блямба на длинной цепи теперь лежит у меня на коленях, так что не так тяжело. Надо, надо сказать что-то дипломатичное.

— Я понимаю, что ты был против.

Он рассеянно кивает.

— Понимаю, что не мог его остановить, — продолжаю. На самом деле я этого совсем не понимаю, но надо, черт возьми, спасать свой брак! У меня ведь нет ни малейшего понятия, какие права и обязанности у муданжской жены. Не хватало только сейчас с мужем поссориться.

Он трет переносицу с болезненным видом.

— Зачем вы меня выбрали… Элизабет?

— А кого я еще могла выбрать?! — вскидываюсь. — И зови меня Лиза!

— Кого угодно, в том-то и дело!

Меня посещает нехорошая мысль. А что, если мне тогда под дверью послышалось? Или я все неправильно поняла? Что, если он совсем не хотел меня… в таком качестве?

Панике только дай волю — вот, уже по всему телу мурашки, и слезы к глазам подступают.

— А ты… — выдавливаю еле-еле, — не хотел на мне жениться?

— Если бы моего мнения кто-нибудь спросил, я бы ни за что не обрек вас на такую участь, — произносит он.

И меня отпускает. Теперь я плавлюсь в разливающемся по телу тепле. И тоже, наверное, очень долго выдыхаю.

Однако ему, пожалуй, надо пояснить мою логику. Боже мой, сколько теперь придется проговаривать очевидных вещей…

— Это лучше, чем выходить за незнакомого человека, от которого я не знаю, чего ждать.

— А что нужно знать о человеке, кроме того, что он красив и обеспечен?

— Ну… как… что он хороший человек, — говорю беспомощно.

Азамат впервые за весь разговор смотрит на меня.

— А как вы это оцениваете?

Хороший вопрос, блин. А можно минуту на размышление и звонок другу?

— Ну который не делает ничего плохого, — бормочу, прекрасно понимая, что определение через отрицание не подходит.