Древний Марс (сборник) - Роберсон Крис - Страница 88

– Я нашел его записную книжку, – сказал Дэйв. – Там говорится о каких-то перспективных координатах.

Марсианин пожал плечами.

– Твой отец услышал ещё одну историю. Ты знаешь, он любитель их слушать.

Дэйв кивнул.

– Он решил, что у него есть координаты, поэтому мы взяли лодку и отправились в путь. Несколько недель мы потратили на поиски у кромки льдов на севере. По моему мнению, там ничего не было, но в одном месте твой отец увидел… некоторые следы того, что, возможно, могло быть там. Мы захватили с собой экскаватор, конечно, и твой отец с его помощью снял верхний слой почвы, как обычно. Затем он на четвереньках спустился туда со скребком и начал что-то расчищать, по его словам, похожее на остатки деревянных опор. Он так часто занимался чем-то подобным, что я не думал, что ему это навредит. Я встал на колени рядом с ним и стал помогать, но он оттолкнул меня. Сказал, что это очень тонкая работа и что я должен оставить ее эксперту. Я много раз пользовался скребком, но у твоего отца легкая рука.

Дэйв не был уверен, что это правда, но промолчал. Слова старейшины, а они оба были его старейшинами, не подвергались сомнению.

– Я видел, что он испытывал острую боль, – сказал Рекари. – Его руки так тряслись, что он не мог открыть пузырек с лекарствами. Я забрал у него пузырек, открыл и дал таблетку, но она не помогла. Доктор сказал, что можно и вторую таблетку выпить, если надо, но и она…

Рекари сделал жест, которого Дэйв до этого не видел, и его тонкие плечи опустились, как будто он безмерно устал.

– Я похоронил его на севере, а сам вернулся сюда. Если спрашивают, я отвечаю, что вернулся для поддержания бизнеса на плаву, а твой отец предпочел остаться в поле.

Он снова повторил тот новый знак, делая акцент на повторении, что марсиане делают редко. Отвечая на недоумение Дэйва, Рекари сказал:

– Это значит горе. Молодые не должны использовать этот знак.

Так или иначе, Дэйв глубоко вздохнул.

– Я хочу увидеть его могилу.

– Он бы этого не хотел, – ответил Рекари.

– Это уже не важно. Я хочу.

Рекари сунул руку в карман пиджака и вынул оттуда что-то, завернутое в тряпочку.

– Вот чего он хотел, Дэвид. Чтобы я отдал это тебе.

Он развернул ткань и выставил вперед бледный каплевидный камушек, просверленный с одной стороны и вставленный в серебряную цепочку. Поверхность камня тускло мерцала, гораздо слабее опала, Дэйв сразу понял, что это. Название этого камня с марсианского переводилось как «солнечный камень», традиционно он принадлежал главе семьи и передавался от родителя к ребёнку из поколения в поколение. Рекари, который стал главой семейства девять лет назад после смерти своего отца, носил такой под рубашкой. Люди на Марсе не считали «солнечный камень» особо привлекательным, но Дэйв всегда думал, что камень Рекари был очень хорош.

Он не знал, что и у отца был свой камень.

Рекари протянул камень Дэйву, цепочка свисала с его пальцев.

Дэйв взял кулон и поднес к лампе.

– Откуда он?

– Много лет назад, – начал Рекари, – до твоего рождения, до того, как я стал напарником твоего отца, потерялся марсианский ребенок в сорока километрах на юг от марсианского городка. Твой отец к тому времени хорошо разбирался в местности, осматривая всякие руины, поэтому он вызвался помочь в поисках. Собственно, он был единственным человеком с Земли, который отправился искать того ребёнка. И нашел его. Но это произошло зимой, он опоздал. Ребенок умер от переохлаждения. Однако семья была благодарна, и дедушка малыша, глава семейства, никогда не забывал об этом. В память об умершем ребенке, единственной его надежде на будущее, он помогал твоему отцу много лет: переводил надписи, рассказывал истории далеких времен, даже рисовал карты мест, которых больше не было. А несколько месяцев назад, в последние дни своей жизни, дед позвал твоего отца к себе и в память о ребенке отдал ему «солнечный камень», потому что традиция должна продолжаться, даже если это землянин. И он же сообщил отцу координаты того места, где мог располагаться древний город, он знал, как твой отец хотел найти такой город. Очередная история из множества, что он слышал за много лет на Марсе.

И мы отправились, – сказал Рекари. – Как мы могли не отправиться? Всегда отправлялись. Но в этот раз, все, что мы нашли, – это смерть твоего отца. Теперь ты глава семейства.

Дэйв держал камень между двумя ладонями и думал о том, как его отец носил этот камень, думал о старом марсианине, которого никогда не встречал, и о потерянном ребенке. Дэйв сам ощущал себя потерянным. Бен Миллер и сыновья. Он хотел бы последний раз пожать отцу руку, последний раз обнять его. И совсем не чувствовал себя главой чего-либо.

– Но ведь есть Бев, – сказал он.

– Она присоединилась к другой семье, – ответил Рекари, – и твой отец хотел, чтобы камень перешел не ей. Я знаю, ты понимаешь это.

Дэйв сделал знак согласия. Он надел цепочку через голову и засунул ее за пазуху, чтобы никто не видел, потому что для человека странно носить солнечный камень, а еще потому, что Рекари носил его так же.

– Полагаю, что могила отца рядом с тем местом, – сказал Дэйв, – я хочу посетить оба.

Прохладный вначале, камень быстро нагрелся на его груди, и Дэйв не мог отделаться от ощущения, которое, как ни странно, утешало, что какая-то крохотная часть отца была с ним.

Рекари еще раз сделал знак, означающий печаль. Затем пробормотал:

– Когда новая лодка будет готова, я отвезу тебя на то место. Это долгое путешествие.

Дэйв задумался о лодке: новая и элегантная, прекрасный образец прогулочного судна, но она явно была не для нетерпеливых, а Дэйв понял, что очень нетерпелив. Он подсчитал, как много земных кредов потратил. Более чем достаточно осталось.

– Я куплю мотор для лодки, – сказал он в итоге, – не такое длинное путешествие, как с парусом.

Рекари бросил на него удивленный взгляд.

– Ты вернулся с Земли богачом?

– На Земле можно было заработать, и я тратил меньше, чем получал. Скопилось достаточно, чтобы потратить на важные вещи.

Рекари поднялся со стула.

– Тогда решение принято. Мы отправимся на север вместе. Покупай мотор, а я позабочусь о готовности лодки.

Он направился к двери, обернулся, чтобы изобразить жест расставания ненадолго, и вышел под свет полуденного солнца.

Дэйв рухнул в отцовское кресло. Разговор с Рекари истощил его, все события дня обрушились на него. Под рубашкой он нащупал солнечный камень и сжал его в кулаке.

– Ты должен был сказать мне, отец, – прошептал он, и через плотно сомкнутые веки брызнули слезы, которые он не смел показать при Рекари. Отправиться туда без отца представлялось чем-то немыслимым. Они должны быть командой. В течение двух марсианских лет он думал о том, как изменит вывеску. «Бен Миллер и сын, Археология. Туры в древние руины». Не время прятаться за фантазии. Дэйв планировал добавить и свое изображение на вывеску. Бен и Дэйв Миллеры собирались отыскать один из тех потерянных городов и коренным образом изменить представление людей о происхождении марсианской цивилизации. Ох, какие планы у него были, связанные со свежеобретенной степенью доктора философии. Он сжал солнечный камень, как если бы это была рука его отца.

– Почему ты не сказал мне?

А потом он задал действительно волнующий его вопрос:

– Зачем ты умер?

Когда слезы наконец иссякли, Дэйв вытер глаза рукавом рубашки. С трудом поднявшись из кресла, он прикрыл дверь. Рекари оставил свою лампу, ее зеленоватый свет создавал уют, напоминал ему о детстве и вечерах, проведенных в доме Рекари. Но Дэйву не нужен был свет. Он оставил лампу на месте и, пошатываясь, отправился в жилые комнаты, где рухнул на кровать. Перевернул подушку на другую сторону и опустил на нее голову.

Следующее, что он осознал, это что кто-то звонит в ручной звонок на входной двери. Дэйв протер глаза и приподнялся с кровати. Окна были еще темнее, чем раньше, – уже наступила ночь. Он слез с постели и побрел в часть, где располагался офис, свет лампы почти иссяк. Достав фонарь из кармана, Дэйв подошел к двери и распахнул её.