Древний Марс (сборник) - Роберсон Крис - Страница 12

После чего этот левиафан медленно и тяжело въедет в сам город, раздвинет свои гидравлические захваты и начнет крошить костяной город, участок за участком, своей механической пастью. Этот мегаагрегат станет перемалывать город, дом за домом, сепарируя и отделяя металлы и камни от кости, основного материала, из которого марсиане и построили это место. Ничего не стоящие камни будут извергаться тут же, металлы – прессоваться и выходить в виде кубических блоков.

Металлы, конечно, представляли ценность, но тут дело было в кости. Она будет измельчена, размолота и загружена в прицепной трейлер позади этого механического чудища. Когда трейлер наполнится, его отцепят и на его место станет другой. Нагруженный трейлер присоединят к трактору, и восьмиколесник отправится в путь через сухое море, пока не достигнет марсианской сети каналов и дорог. Затем груз доставят к одному из вновь выстроенных землянами городов, где его распределят по фермерским хозяйствам: марсианская почва, хоть и простояла тысячелетия под парами, плодородия так и не восстановила.

Кости из остовов марсианских городов послужат основным удобрением будущих урожаев для десятков тысяч землян, прибывающих с каждым месяцем на армаде серебристых ракет, что прошивают туда и обратно темное пространство межу мирами.

Мэзер был из самых недавно прибывших. Он не сумел раздобыть поддержку для прилёта на Марс в качестве археолога. Этот новый-древний мир нуждался в кряжистых пионерах-первопроходцах, а не в яйцеголовых очкариках, так ему и сказали. Археологи протестовали против разрушения древних марсианских городов, и поэтому компания постоянно заботилась о том, чтобы не подпустить их даже близко.

И тогда Мэзеру пришлось придумать резюме, которое, правда, не выдерживало самой поверхностной проверки, но… добывающая компания «Нью-Арес» набрала доходных контрактов и остро нуждалась в людях для разработок костяных городов. Мэзер вылетел следующей же ракетой. Перелет был долгим, скрыться там было некуда. Люди, с которыми он должен был вместе работать, быстро вычислили, что Фред Мэзер, в отличие от них, не прибыл, как они, из угольных шахт Кентукки или с нефтяных полей западного Техаса.

Его руки были слишком нежными и шея недостаточно загрубелой. Руководитель команды, Ред Боумен, ветеран аляскинских золотых приисков, сразу определил его как городского домашнего мальчика, подрядившегося на работу, которая немилосердна к новичкам.

Мэзер работал быстро, проходя город по определенным направлениям и размещая транспондеры согласно сетеобразной схеме, полученной аэрофотосъемкой с собственной ракеты компании «Нью-Арес». Через два часа после начала он перебросил в рабочее положение переключатель на последнем установленном устройстве и затем вернулся туда, где оставил джип.

Он поднял капот, снял патрубок с карбюратора и всыпал щедрую щепоть марсианской пыли в поплавковую камеру. Затем связался по радио с базой: сообщить, что транспортное средство работает с перебоями, – он подозревает засорение карбюратора или топливопровода, – поэтому он останется здесь в городе на ночь и устранит неполадки к утру.

«Не хотелось бы перевернуться на джипе при возвращении в темноте, – сказал он. – Тут дороги могут довольно сильно обледеневать, как я слышал».

Боумен отсутствовал из-за перерыва на ужин. Оператор ответил:

«Информацию принял. Свяжемся с вами завтра. База, конец сеанса».

При теряющем яркость солнечном освещении Мэзер стал копаться под передним сиденьем джипа и извлёк из выдвигающегося отсека видавшую виды экспедиционную сумку, где хранился его полевой журнал, и мощный фонарик.

– О’кей, – сказал он себе, – посмотрим, чего мы можем достичь.

Бессмысленно было говорить директорам и акционерам горнодобывающей компании «Нью-Арес», какое бесценное сокровище представлют собой костяные города Марса. Бухгалтеры и инженеры «Нью-Арес» уже исчислили весь доход: эти города были для них бесценны только поскольку за них никакой цены не пришлось платить, однако прибыль от их утилизации, как богатого месторождения, изначально уже могла оцениваться в десятки миллионов долларов с перспективой быстрого роста до сотен миллионов. Представлялось вероятным в случае, если поток колонистов на Марс останется стабильным и обнаружатся другие костяные города, – чистый доход компании «Нью-Арес» мог достичь и миллиарда.

– Только представь себе, – говорил один из его соконтрактников во время перелета, когда они покачивались в рядом подвешенных гамаках пассажирского отсека. – Миллиард долларов. И мы собираемся быть частью этого.

– Да, – ответил Мэзер. – Надо же.

Марсиане в основном строили свои города из камня и металла, самоцветов и стекла. Они пускали воду по проделанным в полу протокам – для охлаждения комнат и, как Мэзеру представлялось, своих изящных и стройных ножек, а также для гидропонного выращивания фруктов прямо в стенах домов.

Но в некоторых областях планеты в определенный период это было особым стилем, а возможно, так требовал ритуал – строительство велось из кости. Марсианские архитекторы создавали стены и перекрытия домов из тонких костяных панелей, которые, должно быть, получали срезанием тонких слоев, наподобие древесины ценных пород, каких-то огромных костей гигантских морских обитателей. Иногда огромные ребра и кости конечностей использовались целиком как структурные элементы, декоративно обрезанные с квадратным или круглым сечением, доведенные обработкой до нужного размера, часто в виде резных орнаментированных колонн и фризов. А в перемолотом виде этот костяной материал соединялся с негашёной известью для получения прочного бетона для дорог и порогов домов.

Возведенные из кости дома были наполнены воздушно-легким и равномерно рассеянным мягким светом, не отбрасывавшим теней. Этот материал обладал также пористостью, так что комнаты дышали даже и при плотно закрытых бронзовыми ставнями узких окнах. Стены также обладали способностью больше поглощать, чем отражать звук; Мэзер представил себе приглушенные беседы в марсианских комнатах, где даже гомон и шумные игры золотоглазых детей притихали и умиротворялись.

Он наугад заходил в дома, быстро проходил по пустым коридорам, чтобы осмотреть комнаты и спальни. В основном везде было пусто, обитатели этих жилищ собирались в дорогу явно не в спешке. Изредка он находил кое-что из мебели – по преимуществу костяной с металлическим каркасом, менее долговечные деревянные части давно уже рассыпались.

В углу одной из комнат, наверху, он нашел костяной стол с беспорядочно лежавшими на нем марсианскими книгами. Он слышал о таких: страницы из тонкого серебра испещрены змееподобными символами, что нанесены несмываемыми голубыми чернилами. Никто еще пока не смог прочесть их, хотя кому-то, по слухам, все-же удалось, и он сошел с ума. Ряд последовавших убийств замалчивались.

Мэзер пролистал книги, но ничего не смог отметить, кроме изящного вида и тонкой работы. Он остановил взгляд на одной из страниц и всматривался в нее почти минуту, ожидая, не начнут ли его затягивать закручивающиеся и изгибающиеся узоры символов, как это случилось в зале со стенным декором, при этом приготовившись отбросить книгу, если начнется что-то необычное. Но ничего не произошло. В итоге он уложил эти артефакты в свою сумку – вопиющее и преднамеренное нарушение условий подписанного им контракта – и вышел наружу.

Город спускался по пологому склону, от равнин к тому месту, где когда-то было море; скальные уступы, на которых он был возведен, также сходили на нет, по направлению к теперь уже исчезнувшим волнам. На кончике мыса марсиане устроили широкую площадь, на этот раз – без фонтана. Площадь вымостили тысячами мозаичных плиток, их первоначальные яркие цвета и краски выцвели на солнце до светло-пастельных оттенков, так же, как и фигуры, составленные из них и окаймляющие площадь: стилизованные волны и морские корабли под парусами, голубые на бронзовом фоне, окружили гигантское извивающееся морское существо с огромными глазищами и треугольными плавниками.