StarCraft: сборник рассказов - Геролд Девид - Страница 7

Даже наделенный силой света, он не смог спасти ее. Война вынудила протоссов сражаться не только с зергами, но и друг с другом.

Прах Тензаал накрыл собой осколки кристалла. Йаалу едва заметил их, поскольку они не отражали свет, но он узнал их продолговатую форму, как если бы они были частью его тела. Это были осколки кайдаринового кристалла. Теперь они сделались угольно черными, мутными и непрозрачными.

Йаалу вновь прижал руки к груди. По кабелям струился свет, они были полны энергии, но в центре не было амулета. Вместо него Йаалу увидел там…

Свои сердца.

Его сердца бились в такт пульсу корабля. Возможно, это и был тот самый пульс, который он все время ощущал.

И, погрузившись в это блаженство, он перешел к новому этапу своей жизни. Благодаря свету стало ясно, что он, Йаалу из племени Фуринакс, рожденный на холмах Шека, третий инженер «Корамунда», и был той самой искрой.

Ун дара ма’накай.

«Корамунд». Протоссы назвали этот авианосец «великим чудом» среди прочих подобных кораблей, и чудом он был на самом деле. Этот удивительный корабль поднялся с поверхности Ванасса без капитана и без экипажа, сияя своей гладкой обшивкой и ослепительными выхлопами двигателей, и к звездам он уносил в своих сердцах воспоминания о прошлом Айура.

Кал-Эл Богданов

Безумие

Ветер дул в спину. Значит, полет пройдет как надо. Для Алдэна Мосса, стоявшего на самом краю обрыва, это было чем-то вроде благословения. Он поджимал пальцы на ногах и легонько скидывал в бездонную пропасть маленькие горстки песчаной сухой земли.

Алдэн знал, что у бездны было дно. Он уже спускался туда по отвесной скале, приземлялся туда, даже водил туда симпатичную местную девчонку на свидание. Но этим утром, когда солнечный свет еще не озарил дно каньона, ему нравилось воображать, будто никакой земли внизу нет, будто он вот-вот взлетит и обуздает безграничную, как космос, бездну.

Солнце еще не взошло, но первые сполохи рассвета уже ярко разливались по перламутрово-лазурным облакам. Для молодого парня с острым зрением света было вполне достаточно. Он еще раз проверил крепеж лямок подвесной системы парашюта, как много лет назад его учил отец, и прыгнул.

Восходящие потоки воздуха наполнили крылья планера. Верхняя кромка обрыва уже покрылась золотым сиянием, и, казалось, не было ей ни конца, ни края. Это было безграничное изломанное море нависших друг над другом утесов, извилистых ущелий и безводных плоскогорий — несравненное чудо природы.

Алдэн набрал высоту и продолжил полет как раз на уровне утесов так, что то и дело попадал из тени на солнечные лучи, точно рыба, плывущая вверх по течению. Он позабыл трудности в учебе, родителей, забыл о команде… и о призыве. Все это осталось на земле, но здесь ветер врывался в его легкие, ревел в ушах и гнал вперед планер… Алдэн был свободен.

По сравнению с шумом ветра тот звук, что раздался далеко-далеко, был очень тихим, почти незаметным. Но он напугал Алдэна так, как тот за свои двадцать лет никогда не боялся.

Чик’ли-ли.

Что-то было не так. Небо принадлежало ему! Его разум был абсолютно чист, в сердце не было тревоги — он был хозяином бездны! Но звук раздался снова, еще громче прежнего…

Чик’ли-ли!

Это прозвучало за его спиной. Алдэн принялся вертеть головой, но солнце уже поднялось над горизонтом позади него, а размашистые крылья планера, которые он раньше считал едва ли не частью тела, в одночасье превратились в досадную помеху, закрывающую обзор. Да что вообще могло там летать в такую рань?

ЧИК’ЛИ-ЛИ!

Это был звук кошмара, безымянного древнего духа, вырвавшегося из горячечного бреда. Алдэн начал быстро опускаться по направлению к уступу. Он надеялся, что приземлится и очнется в своей постели, взмокший, и что он едва будет помнить этот неведомый звук! Если бы он только мог увидеть!

Над его головой пронеслась тень, и он услышал неистовые взмахи больших, кожистых крыльев, скрип клыков и нетерпеливое дрожание плоти.

Пришелец возник перед ним, и Алдэн закричал, глядя в лицо ужасу, увидев перед собой жуткую, отвратительную, изрытую шрамами пасть. Его предсмертный крик и рев чудовища слились воедино…

ЧИК’ЛИ-ЛИ-И-И!

А затем клыки сомкнулись на теле, и в каньоне воцарилась тишина.

— Нашему городу нужно больше туристов.

Сказав это, мэр Хаскинс отрезал кончик дорогой сигары. Рин Шэрон вежливо кивнула, но про себя подумала: «Господи, как будто я раньше этого не слышала».

Рин утомилась и была не в настроении. Скопившийся после погони под открытым солнцем пот собрался на пояснице, и теперь в кабинете, где кондиционер работал в полную силу, ей было холодно; тяжелая сумка, доверху забитая стимуляторами с черного рынка, которую она отобрала у толкача, давила на блестящую звездочку шерифа, и та колола Рин в грудь сразу двумя лучами из шести. Это был апогей физического раздражения.

Мэр продолжал развивать вступительную тему. Однако она четыре года уже была шерифом Кижадаса и двадцать пять лет была дочерью шерифа до этого. Рин сама прекрасно знала, что единственной причиной, по которой приезжие вообще обращали внимание на скалистый спутник вроде Чосса, была возможность попрыгать с парашютом с живописных скал и полетать в кристально чистом воздухе на планере.

Для профессиональных планеристов Кижадас был главным бриллиантом в диадеме Чосса. Это было бесподобное раздолье крутых ущелий и живописных скал, образовавшихся тогда, когда палящие лучи звезды высушили древние океаны.

Работа Рин состояла в том, чтобы держать подальше от глаз туристов все то, что могло повредить облику курортной идиллии. Иной раз — как, например, сегодня — надо было бросить в кутузку нелегального торговца запрещенными товарами, предварительно скрутив его у черного входа магазина туристических принадлежностей Ацлупа.

Чаще всего дело ограничивалось выдачей штрафных талонов за превышение скорости, пьянство и непристойное поведение в общественных местах. Иногда приходилось разгонять молодняк, собирающийся у минеральных источников, чтобы распить пару бутылок местного самогона.

Работа была хорошая, и Рин с ней справлялась. Она и сама не знала, как ей удавалось без всякого страха брать за шкирку любого, кто хоть отдаленно напоминал нарушителя всеобщего спокойствия. Возможно, все дело в наследственности. Может, ей достался такой характер от пяти поколений шерифов, вышедших из ее семьи. Ей было все равно, главное — результат.

Мэр уже заканчивал свои излияния. Давно пора. Рин едва успела пару раз откусить от сэндвича с яичным салатом, когда поступил звонок от ее помощницы. Та сообщила, что торговец, за которым они охотились, решил умыть руки. Сэндвич с салатом был хорош, хотя вместо куриных туда добавляли яйца карака, но если оставить его и дальше черстветь на тарелке, вкус от этого не улучшится.

— Да, сэр, мы очень рады, что удалось обойтись без лишнего шума.

— Нет, сэр, я не считаю, что это признак роста активности торговцев на черном рынке в Кижадасе.

— Нет, сэр, я не думаю, что прессе об этом известно.

Бред…

Жаркий ветер ударил в лицо Рин, когда она покинула прохладный полумрак конторы мэра. Рин выехала на место задержания на своем побитом бронетранспортере, но к мэру приехала на полицейском автомобиле, зная, что у него случится припадок от вида забрызганной грязью и ощетинившейся старыми пулеметами боевой машины на чистенькой дороге стерильного делового района. «Эта тачка, небось, в первой яме застрянет, если выехать на ней из города», — мрачно подумала Рин, залезая в автомобиль.

Она проехала два квартала, миновав три кондитерских, магазин эксклюзивной мебели, лавку редких сыров и ларек с «настоящим протосским хумусом» (Рин знала, что это была липа, ведь протоссы не едят хумус, у них, черт возьми, вообще нет ртов). И тут раздался новый звонок.