Наследники лаборанта Синявина - Охотников Вадим Дмитриевич - Страница 25

Сергею казалось, что одиночество ему необходимо, как воздух. Он мечтал, как будет приятно наконец остаться в лаборатории наедине со своим прибором, совершенно без посторонних.

Он работал с утроенной энергией. Но все было тщетно: термобатарея по-прежнему давала слабый электрический ток.

Провозившись безрезультатно со своей термобатареей несколько часов, Сергей вдруг почувствовал какую-то смутную тоску. Мрачной показалась ему освещенная слабым светом настольной лампы лабораторная комната, а малейший шорох, отчетливо раздающийся среди полной тишины, каким-то необычайно резким.

Постепенно в сознании Сергея начала вырисовываться назойливая мысль, что так работать нельзя, что одному все равно сделать ничего не удастся.

Может быть, позвать все-такй Николая и признаться ему, что во многом он прав?

Дело в том, что в последнее время отношения между Сергеем и Николаем стали портиться.

Началось все со спора о понятии "наследник". Сергей утверждал, что он является наследником прадеда по изобретению не столько в смысле материальной ценности такового, а будто бы он прямой и единственный наследник "по славе и почету". Из его слов выходило, что только ему, Сергею, полагается в первую очередь пользоваться опытом и достижением прадеда и продолжать работу над изобретением. Только ему, правнуку, получившему "в наследство" записи прадеда, надлежит разделить славу изобретения.

Николай смеялся и говорил, что все это ерунда. Он доказывал, что такого рода "наследников" в социалистической стране не должно быть.

- Ведь изобретение моего прадеда не обнародовано! - горячился Сергей. Мне достались личные записи моего прадеда. Их ведь можно рассматривать, семейную реликвию. В конце концов, я имел право не говорить никому об этих записях, а приступить к опытам будто бы по собственной идее.

- Тогда это было бы жульничество, обман общестнного мнения, - кратко заявил Николай.

С этого момента в отношениях между Сергеем и Николаем появились натянутость и отчужденность, несмотря на то, что Николай по-прежнему приходил в лабораторию и помогал Сергею.

Дело было не только в Николае, которого Сергей считал чрезмерно тихим, скромным и не способным "на дальний и высокий полет". С некоторых пор Сергей стал замечать, что отношение к нему изменилось и со стороны Виктора Николаевича, человека очень чуткого и доброго. Иногда во время встреч он начинал заводить разговоры о морали и долге советского изобретателя. К чему эти разговоры? И вел их Виктор Николаевич так, словно хотел осторожно выпытать у Сергея его настоящее мнение по этому вопросу.

По этому же поводу заводили с ним беседу и некоторые товарищи по курсу. Разговаривал с Сергеем и секретарь комсомольской организации Толя Дубравин.

- Интересно, Сережа, - спросил он, - что для тебя кажется важнее: слава изобретателя или само изобретение?

- Не понимаю, о чем ты говоришь, - ответил Сергей.

- Ну, слушай, - продолжал Дубравин. - Предположим, что у тебя будет такой - чисто условный выбор двух - также условных - случаев: в первом случае твое изобретение тебя очень прославило, но почему еще не приносит пользы стране. Во втором случае ты должен поделить свою славу между другими изобретателями, и твоя личная слава от этого станет меньше, но реализация изобретения выиграет. Первый или второй случай ты предпочитаешь?

- К чему этот вопрос? - обиделся Сергей. - Конечно, я предпочту второй случай.

Сергею стало казаться, что ему просто все завидуют и потому относятся к нему не слишком доброжелательно.

Может быть, поэтому Сергею было так неприятно слышать, как показалось ему, довольно бестактное заявление Николая.

- Знаешь, что я решил, Сережа? - сказал недавно ему Николай.-Собираюсь в будущем, когда кончу институт, целиком посвятить себя вопросу прямого и экономичного преобразования тепловой энергии в электрическую. Это будет основной моей научной работой. Признаться, я этой проблемой очень сильно увлекся. У нее огромные перспективы в области народного хозяйства. А подготавливаться к этой работе начну уже сейчас. Может быть, моя институтская дипломная работа так и будет называться: "к вопросу прямого и экономичного преобразования тепловой энергии в электрическую". Хочешь, будем специализироваться по этой теме вместе?

Сергей прекрасно понимал, что любое изобретение, уже после того как оно сделано и признано всеми, все равно требует упорного труда большого коллектива инженеров для всесторонней реализации. С этой точки зрения в заявлении Николая не было ничего обидного для Сергея. Пусть себе Николай Карцев, так же как и Петров или Иванов, готовится стать специалистом по внедрению нового термоэлектрического способа получения электроэнергии. Но разве не нахальство предлагать ему, Сергею Синявину, вместе со своим прадедом открывшему первую страницу в этой области, специализироваться по этой теме вместе!

Кроме того, Сергей хорошо знал своего товарища и совершенно отчетливо представил, что он собирается делать. Николай, конечно, будет вести многолетние и кропотливые исследования в области термоэлектричества на основе полупроводников. Тысячи систематических опытов! Тысячи математических расчетов! Медленно, шаг за шагом, как говорится, "терпением и потом", он будет докапываться до решения этой проблемы. И, может быть, докопается когда-нибудь в будущем… Но ведь в этом нет никакой необходимости! Ему, Сергею, совершенно случайно, без всяких трудов уже удалось решить эту проблему. Значит, Николай не верит в это? Разве то, что от маленькой опытной термобатареи уже получался сильный электрический ток (он же ведь видел собственными глазами), ничего ему не говорит?

Но сегодня, когда Сергей сидел один, запершись в лаборатории, он вдруг почувствовал, что во всей этой истории многое неладно. Может быть, действительно рано было гордиться и радоваться случайным результатам опытов? Прошло много дней с тех пор, как ночью вздрогнула стрелка амперметра и вместо обычного тока, вырабатываемого его термобатареей, вдруг на мгновенье появилась повышенная электрическая мощность. С тех пор ничего не изменилось и дело не подвинулось ни на шаг.

Прежде всего оказались совершенно безрезультатными самые тщательные поиски внешней причины, которая могла бы временно влиять на работу термобатареи. Выли приведены в действие всевозможные машины и аппараты, находившиеся в лабораторном корпусе. Выли исследованы все помещения. Виктор Николаевич Побединский пропустил даже какое-то заседание, на котором обсуждался первый проект плана предстоящего учебного года, и занимался с Сергеем чуть ли не весь день, выполняя все его капризы. Наконец Побединский взмолился и полушутя полусерьезно заявил, что разве только какое-нибудь особое космическое излучение, еще не открытое наукой, могло подействовать на термобатарею. Но на следующий день он появился в лаборатории под вечер и заявил, весело потирая руки:

- Ну, дорогой изобретатель! Я, кажется, догадался о причине странного поведения вашей термобатареи.

- Какая же, Виктор Николаевич? - обрадовался Сергей.

- Очень простая. Настолько простая, что вам, будущему инженеру и начинающему изобретателю, не мешало бы собственными усилиями ее обнаружить. Беретесь немного понаблюдать и подумать? Хватит у вас терпения? Или все-таки помочь вам?

Последние слова - "помочь вам" - насторожили Сергея. А вдруг в самом деле причину все-таки легко найти самому? Тогда надо любезно отказаться от помощи заведующего учебными лабораториями. Ведь потом могут говорить, что без Виктора Николаевича Сергей сам не догадался бы и ничего не сделал.

И Сергей заявил Виктору Николаевичу, чго будто бы и сам кое о чем уже догадывается и будет даже полезно, если Виктор Николаевич ему ничего не подскажет. Побединский спросил, не потребуется ли ему что-нибудь для опытов, и удалился, желая всяческих удач.

Вот почему сегодня в лаборатории Сергей сидел один, закрывшись на ключ.