Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.) - Жаколио Луи - Страница 22

— Все сразу, — решил Тернбулл, малый колоссального роста и автор этого предложения.

— Нет, — возразил Том, — по-моему, не так: дело касается вежливости, не так ли, господа?

— Конечно, да! — согласилась толпа зрителей.

— Очень польщен вашим согласием, джентльмены, очень польщен! Но позвольте мне продолжить, так как вам неизвестно, что я хочу сказать…

— Продолжай, мы слушаем! — закричали со всех сторон.

— Я повторяю, что следует быть вежливыми с этими почтенными иностранцами. Итак, один из нас, например Тернбулл, которому принадлежит блестящая идея, соблазнившая всех нас, должен будет представиться этим господам со шляпой в руках и сказать: «Джентльмены, так как вы были столь любезны, что избавили нас от труда ходить на рынок за провизией, то соблаговолите теперь вручить ее нам, после чего мы вам предоставим возможность спокойно вернуться домой. В случае же вашего несогласия на нашу просьбу мы должны будем, как это ни прискорбно будет для нас, прибегнуть к силе, чтобы принудить вас возвратить принадлежащее нам по праву». Вот что я предлагаю, джентльмены, на ваше просвещенное и беспристрастное усмотрение; вежливость прежде всего — это мой девиз!

— Хорошо! Согласны! — послышалось отовсюду. — Том прав!

Тернбулл проворчал что-то, но должен был согласиться с предложением Тома, учитывая общее сочувствие.

— Ладно, — произнес он угрюмым тоном, — хотя, по-моему, не стоит так церемониться с китайцами… Вы хотите, чтобы я начал? — Пусть… Но у меня язык не так ловко привешен, как у Тома, и если он не будет мне повиноваться, то от слов я немедленно перейду у делу!

— Так, так, браво! Ура, Тернбулл! — закричала толпа.

В этот момент показались китайские матросы под командой офицера, выходившие с Клейской улицы. Уже издали было видно, что саки их наполнены разнообразной провизией: мясом, овощами, рыбой, зеленью и тому подобным кухонным материалом.

В толпе послышались было радостные крики, но тотчас же смолкли, так как буяны не хотели предупреждать ими китайцев, которым готовился сюрприз. Кроме того, они желали избежать внимания со стороны экипажа «Иена», который, будучи привлечен криками на набережной и увидев своих товарищей в жалком положении, мог выслать им на выручку вооруженных людей, что уже не входило ни в чьи расчеты.

Между тем китайцы приближались. За ними, как всегда бывает, следовала целая толпа. Констебли уже чуяли неладное, но, не желая восстанавливать против себя население порта из-за «каких-то китайцев», дефилировали вдалеке от места будущей свалки, избегая таким образом возможности оказаться в ней.

«Вот они! Вот они!» — кричали уличные мальчишки, которые проведали, что готовится нечто интересное для них. И Тернбулл, сняв свою скомканную шляпу, двинулся навстречу китайцам. Но так как он перед тем имел время достаточно нагрузиться, то язык плохо повиновался ему, и спич, обдуманный и готовый при нагружении, вдруг испарился из его памяти. Ввиду такого казуса он решил, что лучше действовать напролом и потому объявил толпе зрителей следующее:

— Черт возьми, джентльмены, я не из особенно ловких адвокатов, у которых языки всегда без костей, и потому больше люблю действовать, чем говорить. Вследствие сего предлагаю тур очень хорошего танца одному из этих плохо отбеленных господ. Победителю провизия, джентльмены! Черт возьми, пари открыто!

Толпа крикнула «браво» Тернбуллу: ей очень понравилось неожиданное изменение в программе спектакля, который готовился ею и в который вдруг вошло пари, столь любимое всей англосаксонской расой удовольствие.

Тогда Тернбулл подошел к старшему китайских матросов, которые совсем уже приблизились к месту, где их ожидали, и, загородив ему дорогу, сказал:

— Гм!.. Джентльмен!.. Извините, но я должен… гм!..

— Что вам угодно от меня? — резко перебил его нескладную речь китайский моряк на прекрасном английском языке.

— Мне угодно… гм! Да что тут долго разговаривать, черт возьми!

— Проваливай, пьяница! — решительно ответил ему моряк. — У меня нет времени выслушивать подобных тебе!

Толпа зрителей, озадаченная таким отпором со стороны китайцев, была изумлена и молчала… Да, это не те робкие и покорные китайцы, которые живут на окраинах города и которые так похожи на средневековых евреев, боязливо переступавших границы кварталов, отведенных им для местожительства!.. Нет, не те!.. И толпа с огромным интересом стала ожидать развязки истории, принявшей новый оборот, еще более неожиданный.

Сам Тернбулл был так озадачен этим новым оборотом, что невольно раскрыл рот, не зная, что предпринять, чем и вызвал смех у зрителей. Том воспользовался мгновением тишины и сказал ему:

— Ну, теперь моя очередь, но я не дам так отбрить себя!

И он в бешенстве, точно бык на арене испанского цирка, бросился к китайцу, засучивая рукава и обнаруживая свою могучую мускулатуру.

— А, так-то ты принимаешь вызов, негодная обезьянья морда! — гаркнул он. — Ну, прочь мешки и корзины с провизией, да поживее, а не то я не стану долго ждать!

И он протянул вперед, как дубину, свою ручищу со страшным кулаком.

В рядах китайских моряков раздался возглас, на этот раз на французском языке:

— Эй, Порник! Видишь штуку? Хочешь, чтобы я поставил хорошую припарку на эту физиономию?

— Молчи! — отвечал с достоинством спрошенный. — Прежде всего, ты не имеешь права говорить так с твоим командиром, а затем — ты не знаешь, как следует говорить со штатскими. Слушайся старших, молодец, и извлекай из того пользу себе, тогда получишь и повышение!

— Извините, командир, но так как дело в том, чтобы превратить эту физию в печеное яблоко.

— Ну, будет с вас вашей китайщины! — прервал Том это маленькое объяснение. — Я начинаю: раз, два…

— Хорошо! Тебе, конечно, не жаль твоей дрянной физиономии, и я в две секунды и в три приема придам ей иной вид, которым ты останешься доволен… Ну, защищайся, — я иду в атаку: раз!.. два!.. три!..

Сказав последнее слово, китайский моряк сделал шаг вперед к своему противнику и кулаком правой руки, вытянутой плавно, как пружина, влепил ему такой удар между глаз, что тот, упав, покатился на мостовую.

Потом, обведя окружавшую его толпу спокойным взглядом, как будто ничего особенного не случилось, победитель сказал:

— С этим покончено. Теперь чья очередь?

Единодушные аплодисменты были ему ответом со стороны уличных зевак: решительность и сила моряка мгновенно расположили их в его пользу.

— Никому более не угодно? — продолжал китайский моряк. — Ну, так значит, все довольны? И отлично! Привет честной компании!

И повернувшись к своим, он произнес:

— Ну, ребята, пора домой! Вперед! Марш!

И матросы в прежнем стройном порядке зашагали за своим старшим. Крики «ура» и «браво» раздались им вслед и сопровождали их до самого судна. Теперь симпатии были всецело на стороне китайцев.

Читатель, конечно, узнал уже в матросе, который желал поставить «хорошую припарку» Тому и получил за то выговор от старшего, знакомого нам кавалера, провансальца Мариуса Данео, врага жандармов, а в командире — знаменитого Порника из Дуарнене, противника всех флотских офицеров, которому судьба, в горькую насмешку, дала как раз эту должность на борту «Иена».

Каким же образом эти бравые молодцы, которых мы знали в Новой Каледонии, очутились на военном китайском судне? Дальнейший наш рассказ объяснит читателям эту неожиданность.

В то время как эта замечательная в своем роде сцена совершалась на улице, — на китайском броненосце, в командирской каюте, происходила другая, совсем непохожая на только что описанную… Чтобы читателям было понятно, о чем пойдет речь Дальше, нам надо вернуться немного назад — к моменту пушечного выстрела, возвестившего о бегстве из пенитенциарного заведения четырех китайцев.

Читатели помнят, что вместе с китайцами бежали и приставленные к ним для наблюдения моряки, а также Эдмон Бартес бывший главный кассир дома Прево-Лемер, осужденный и сосланный за преступление, в котором не был повинен.