Две сестры. Дилогия - Малиновская Елена Михайловна - Страница 80

– Подожди! – взмолилась я, практически ничего не поняв из объяснений мага. Нет, о том, что он прибегнул к помощи колдовства, я догадалась и раньше без всякой посторонней помощи. Но что насчет остального? И я осторожно переспросила: – О какой охоте ты вообще говоришь? Кто и для какой цели тебя пригласил в дом моего отчима?

– Так, – обронил Лукас и очень нехорошо сощурился. Так нехорошо, что я невольно поежилась. – То есть ты не имеешь никакого понятия о том, что должно произойти в этом доме?

– Я вообще впервые слышу о том, что здесь должно что-то произойти! – воскликнула я, уже изрядно утомленная этим странным разговором с массой непонятных намеков. – Меня и Анну пригласил сюда Вильгельм, сын Генриха Мюррея, моего отчима. Он сказал, что его отец при смерти и желает попросить у меня и сестры прощение за то, как сурово тот с нами прежде обращался. Если честно, я была далеко не в восторге от предполагаемой встречи и хотела отказаться от поездки, но Вильгельм пригрозил, что иначе отберет у меня Анну, ведь разрешение на опекунство было дано мне на словах, а не оформлено надлежащим образом. Поэтому скрепя сердце я была вынуждена отправиться в это имение. В глубине души я лелеяла надежду на то, что Генрих заодно подпишет бумаги, подтверждающие полную передачу Анны под мою ответственность. Это впредь гарантировало бы мне отсутствие подобных неприятных сюрпризов со стороны родственников.

– А остальные что тут делают? – поинтересовался Лукас, при этом глядя в упор почему-то на Гилберта. Тот, к слову, совершенно спокойно выдержал взгляд мага, как-то загадочно при этом усмехнувшись.

– Я не могла разлучить Анну и Герду, – ответила я. – Это слишком жестоко, да и мне было бы тяжеловато в одиночку присматривать за сестрой. Гилберт, в свою очередь, был настолько любезен, что сам предложил свои услуги. Мы с ним решили, что Вильгельм вполне может что-то скрывать. Говоря откровенно, вел себя мой братец странно, даже очень. Да и путешествия поздней осенью порой бывают опасны. В любом случае было бы глупо отказываться от мужской помощи в подобной ситуации.

– А я просто решила прокатиться, – без спроса влезла в мои объяснения Габриэль, видимо, испугавшись, что иначе я могу поведать о вспышке ревности с ее стороны. С вызовом вздернула подбородок, глядя на Лукаса. – Или не имею права?

По губам мага промелькнула слабая улыбка, словно его чем-то позабавило самоуверенное заявление девушки, но он ничего не сказал ей. Вместо этого Лукас откинулся на спинку кресла и задумчиво потер подбородок.

– Значит, тебя пригласил Вильгельм, – пробормотал он себе под нос. – Твой сводный брат. Точнее сказать, даже вынудил приехать якобы для прощания с умирающим отчимом.

– Я в курсе, что он солгал, – сказала я и тяжело вздохнула, покосившись на Анну, которая увлеченно грызла яблоко. – Генрих уже мертв, не так ли?

Лукас изумленно вздернул брови, явно не ожидая от меня подобной прозорливости, но затем проследил за направлением моего взгляда и понимающе хмыкнул.

– Как вижу, дар твоей сестры продолжает совершенствоваться и поражать воображение, – заметил он.

– Да. – Я рискнула поднести ко рту бокал с вином, который грела между ладонями на протяжении разговора, но вовремя одумалась и не стала пить, даже более того – поставила обратно на стол. Мало ли что мог Вильгельм подмешать в напитки, раз уж обманом завлек меня в имение. После чего посмотрела на Лукаса и задала прямой вопрос: – Так что, собственно, здесь происходит? О какой охоте ты говорил?

Было видно, что Лукасу очень не хочется отвечать мне. Он с явным усилием поднялся с кресла, неполную минуту просто стоял, наверное, проверяя, не станет ли ему дурно от последствий удара, нанесенного по голове, затем неспешно прошелся вокруг дивана, на котором расположилась наша компания. Я наблюдала за его передвижениями по комнате, уже не пытаясь скрыть все возрастающего нетерпения и с волнением то сжимая, то разжимая кулаки.

– Я думаю, вам лучше покинуть имение, – наконец, проговорил он, вернувшись к той точке в пространстве, от которой начал свое путешествие, и облокотился на спинку кресла. – Слишком опасно оставаться здесь в преддверии скорой ночи. Вроде бы через пару миль на север по дороге есть постоялый двор, где вы сможете расположиться со всеми удобствами.

– Никто никуда не поедет, – внезапно оборвал его мужской голос.

Я повернула голову к новому участнику беседы и со злорадным удовлетворением увидела Вильгельма, который стоял на пороге гостиной. Попался, голубчик! Теперь тебе уж точно придется рассказать, что за игру ты затеял.

– Добрый вечер, господа и милые дамы, – любезно поздоровался Вильгельм, ни капли не тушуясь от обращенного на него всеобщего внимания. По-моему, ему, напротив, очень понравилось быть в перекрестии взглядов. Лицо моего брата то и дело озарялось радостной улыбкой, что, однако, не делало его внешность менее омерзительной.

– Что за представление ты тут устроил? – проворчала я, не испытывая ни малейшего пиетета перед предполагаемым величием момента приветствия. – Вильгельм, какого демона ты притащил меня и Анну в это проклятое имение?

– Что за выражения, сестренка! – нарочито возмутился Вильгельм и укоризненно зацокал языком. – Да, самостоятельная жизнь явно не пошла тебе на пользу. Разве может себя так вести девушка, принадлежащая к первому сословию?

– Уверяю вас, эта девушка может себя вести намного хуже, – с сарказмом буркнул себе под нос Лукас и с болезненной гримасой потрогал подушечкой большого пальца разбитую нижнюю губу, прежде не забыв лукаво подмигнуть мне.

– Что ты затеял? – продолжила я наседать с расспросами на братца, не позволив разговору свернуть на обсуждение моей скромной персоны и моих многочисленных прегрешений перед обществом. – Генрих мертв не меньше месяца, и ты прекрасно об этом знал. Так зачем было тащить меня и Анну через всю Итаррию? Хочешь, чтобы мы возложили цветы к фамильному склепу рода Мюррей? Мог бы в таком случае не выдумывать столь слезливую и насквозь фальшивую историю о всеобщем прощении перед смертным одром!

– Ты в курсе, что мой отец мертв? – искренне удивился Вильгельм. Но тут же осекся, посмотрев на Анну, которая сидела тиши мыши, прижавшись к боку Герды. – А, понятно, мог бы сразу сообразить. Рад, что дар Анны не исчез со временем, чего я, признаюсь честно, опасался.

– А чему еще ты рад? – гневно вопросила я. – Своему умению обманывать?

– Разве я хоть в чем-то обманул тебя? – спокойно поинтересовался Вильгельм, не дожидаясь, когда иссякнет поток обвинений. – Вообще-то, я ни слова не сказал о том, что отец еще жив. Я просто упомянул об его болезни, а остальное ты домыслила сама. По вполне понятной причине я не стал тебя разубеждать. Признайся, если бы я сказал правду, ты бы приехала сюда?

– Сначала скажи ее, эту правду, – ядовито посоветовала я. – Пока я знаю только о том, что Генрих умер. При каких обстоятельствах это произошло?

– Пожалуй, чахотку можно назвать родовым проклятьем нашего семейства, – чуть повысив голос, произнес Вильгельм и подошел ближе к нашей компании. Немного поколебавшись, он опустился в одно из свободных кресел, сев так, что Лукас оказался от него по левую руку, а диван, на котором уже не оставалось свободных мест, – по правую, после чего продолжил: – И многие были склонны считать, что именно от этой болезни умер мой отец. Многие, но не я.

На этом месте Вильгельм бросил на меня осторожный взгляд, но я не собиралась его прерывать, немало заинтригованная столь необычным началом рассказа. Пожалуй, стоит на время прикусить свой язычок, иначе мы еще долго не доберемся до сути. Мой сводный брат благодарно улыбнулся мне, словно прочитав мои мысли, затем продолжил:

– Если это была чахотка, то явно нетипичная. Всем известно, что эта болезнь редко убивает быстро. Обычно она тянется годами, выматывая до изнеможения повторяющимися приступами жертву. Она может затаиться на несколько лет, а затем нагрянуть вновь, когда бедняга уже полностью уверовал в свое выздоровление. А может терзать безостановочно месяцами. Но никогда она не убивает за неделю.