Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Глупости маленького Николя (ЛП) - Госинни Рене - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Рене Госинни

Глупости маленького Николя

Перевод с французского Сони Бильской

ЗА НАМИ НАДЗИРАЕТ МЕСЬЕ МУШАБЬЕР

Утром на перемене, пока мы не вышли из строя во дворе, наш классный надзиратель Бульон сказал:

— Всем глаза на меня! Я должен поработать в кабинете месье директора. Поэтому надзирать за вами будет месье Мушабьер. Окажите мне любезность — будьте послушны и не сведите его с ума. Ясно? — Бульон хлопнул месье Мушабьера по плечу: — Смелее, малыш Мушабьер! — И ушел.

Месье Мушабьер посмотрел на нас круглыми глазами и пропищал:

— Разойтись!

Месье Мушабьер — наш новый надзиратель, мы пока не придумали ему смешного прозвища. Он намного моложе Бульона — наверное, сам недавно ходил в школу, а сегодня впервые присматривает за нами на перемене.

— Во что играем? — спросил я.

— В самолеты? — предложил Эд.

Мы не знали, как в это играть, и Эд объяснил:

— Делимся на две команды — наши и не наши, — и мы самолеты. Расставляем руки в стороны, бежим, кричим «врррр», а не нашим ставим подножки. Если упал — самолет сбит, и ты проиграл.

Мы решили, что это классная игра, — тем более, за нее нам вряд ли попадет.

Хорошо, — сказал Эд, — я буду главным у наших, капитаном Уильямом, я видел его в кино, он там хохотал и сбивал всех врагов — тррра-та-тах, — а потом его самого подло сбили, но это не так страшно, его кладут в больницу, я тоже лежал в больнице с аппендицитом, и он выздоравливает, и опять летит сбивать других врагов — и вот победа! Очень классное кино!

Я, — сказал Максан, — буду Гинемером, он самый сильный.

А я, — сказал Клотэр, — буду Мишелем Танги, я на уроке в журнале «Пилот» про него читал — он всегда попадает в аварии, но остается в живых, потому что хорошо управляет самолетом, и у него классная форма.

Я буду Баффало Билл, — сказал Жеофруа.

— Баффало Билл не летчик, это ковбой, идиот! — сказал Эд.

— А что, ковбой не может стать летчиком? — ответил Жеофруа. — Ну-ка повтори, что ты сказал!

— Что я сказал? А что я сказал? — спросил Эд.

— Про идиота, — ответил Жеофруа.

— Ах да! — сказал Эд. — Ты — идиот.

И началась драка. Но прибежал месье Мушабьер и отправил их в угол. Тогда Эд и Жеофруа расставили руки в стороны и полетели туда, крича «врррррр».

— Я прилетел раньше тебя, Баффало Билл! — закричал Эд. Месье Мушабьер посмотрел на них и почесал затылок.

— Парни, — сказал я, — если мы будем драться, как всегда, не хватит времени поиграть.

— Ты прав, — сказал Жоаким. — Давайте разделимся на наших и не наших — и начнем.

Но, как водится, не нашим быть никто никогда не хочет.

— Ладно, все будем нашими, — сказал Руфус.

— Как же мы будем сбивать наших? — спросил Клотэр.

— А почему бы и нет? — сказал Максан. — Будут наши и не совсем наши. Альсест, Николя и Клотэр будут не совсем наши, а я, Руфус, Жоаким — наши. От винта!

И Руфус, Жоаким и Максан вытянули руки и побежали, крича «врррр», а Максан, который свистел и бегал быстрее всех, был реактивный самолет. Клотэр, Альсест и я были против: что это такое, в конце концов! Вечно Максан нами командует.

И мы решили никуда не лететь, поэтому Максан, Руфус и Жоаким вернулись и стали кружить возле нас с вытянутыми руками и кричать «врррр», «врррр», «врррр».

— Ну что, парни, — сказал Максан, — вы летите или нет?

— Нам не нравится быть не нашими, — сказал я.

— Да ладно вам, парни, — сказал Руфус. — Перемена скоро закончится, и мы из-за вас не поиграем!

— Ну, — сказал Клотэр, — мы согласны, если не совсем наши — это вы.

— Шутишь? — сказал Максан.

— А вот сам увидишь! — закричал Клотэр и погнался за Максаном, который вытянул руки и со свистом улетел.

Тогда Клотэр тоже вытянул руки, закричал «врррр» и «тррра-та-тах», но поймать Максана было нелегко: он был реактивным самолетом с очень длинными ногами и большими грязными коленками. Как и Клотэр, Руфус и Жоаким тоже вытянули руки и полетели за мной.

— Гинемер вызывает контрольную башню, Гинемер вызывает контрольную башню, — кричал Руфус, — я держу одного на прицеле. Врррр!

— Гинемер — это я! — закричал Максан и, свистя, пробежал перед нами; его преследовал Клотэр, который кричал «тррра-та-тах», но никак не мог поймать.

Альсест в своем углу бегал по кругу с одной вытянутой рукой — «врррум-врррум», — потому что в другой у него был бутерброд с вареньем. Наказанные Эд и Жоаким у себя в углу, вытянув руки в стороны, пытались ставить друг другу подножки.

— Ты сбит, — закричал Клотэр Максану, — я стреляю в тебя из пулемета, тррра-та-тах, ты должен падать, как во вчерашнем фильме!

— Нет, месье, — сказал Максан, — ты промазал, я выставляю радары!

Максан на бегу повернулся, пытаясь выставить радары против Клотэра, и — бум, столкнулся с месье Мушабьером.

— Осторожней, — сказал месье Мушабьер. — А вы все — подойдите-ка сюда.

Мы подошли, и месье Мушабьер сказал:

— Я тут за вами наблюдаю. Чем это вы занимаетесь?

— Чем занимаемся, месье? — переспросил я.

— Этим, — сказал месье Мушабьер. Он расставил руки в стороны и тоже полетел, свистя и крича «врррр» и «тррра-та-тах», — как вдруг остановился перед Бульоном и директором: те вышли во двор и смотрели на него, не веря своим глазам.

— Я говорил, месье директор, я за него волнуюсь, — сказал Бульон. — По-моему, он еще не дозрел.

Директор взял месье Мушабьера за вытянутую руку и произнес:

— Приземляйтесь, малыш, поговорим. Ничего страшного.

На следующей перемене за нами надзирал Бульон. Месье Мушабьер отсиживался у медсестры. Жаль, конечно, потому что мы стали играть в подводные лодки и поднимали руки, как перископы, — но тут Бульон отправил нас всех в угол. А ведь мы даже не открыли огонь торпедами!

ПАФ!

Перевод с французского Сони Бильской

В четверг меня оставили после уроков из-за петарды.

Мы сидели тихо, слушали про множество притоков Сены, и в тот миг, когда учительница повернулась к нам спиной показать Сену на карте, — ПАФ! — взорвалась петарда.

Дверь в класс открылась, и зашел директор.

— В чем дело? — спросил он.

— Кто-то взорвал петарду, — ответила учительница.

— Ага-а-а! — сказал директор. — Ну хорошо! Виновник должен сознаться, иначе весь класс останется в четверг после уроков!

Он скрестил руки и подождал, но никто не сознался. Потом встал Руфус.

— Месье, — сказал он.

— Да, малыш? — ответил директор.

— Это Жеофруа, месье, — сказал Руфус.

— Ты что, больной? — спросил Жеофруа.

— Я не собираюсь оставаться после уроков, потому что тебе нравится играть с петардами! — закричал Руфус.

И они подрались.

Мы все страшно зашумели, а директор стучал кулаками по столу и кричал:

— Тихо! — Потом немного успокоился. — Если так, — сказал он, — и никто не хочет сознаваться, в четверг весь класс останется после уроков!

И директор ушел. Любимчик учительницы Аньян стал кататься по полу, плакать и кричать, что так нечестно, он не останется после уроков, будет жаловаться родителям и вообще поменяет школу. Самое смешное — мы так и не узнали, кто же взорвал петарду.

В четверг после обеда нам было не до смеха. Аньян оставался после уроков впервые, поэтому икал и плакал. Во дворе школы нас ждал Бульон. Это наш классный надзиратель. Мы так его зовем, потому что он все время повторяет: «Всем глаза на меня», а в бульоне тоже есть глаза — такие же кружочки. Это старшеклассники придумали.

— В ряд, раз-два, раз-два! — приказал Бульон. И мы пошли за ним.

В классе мы расселись по местам и Бульон сказал:

— Всем глаза на меня! Я сегодня здесь остался по вашей вине. Предупреждаю — я не потерплю недисциплинированности! Ясно?

Мы ничего не ответили, потому что это было не смешно. Бульон продолжал: