А у нас во дворе (СИ) - Квашнина Елена Дмитриевна - Страница 7

   Я быстренько списывала домашнюю работу по физике, не забывая держать в поле зрения "Пизанскую башню". У нас с ней, совершенно очевидно, с первого взгляда возникла обоюдная неприязнь.

   Интересно, отчего так происходит? Вот столкнулись два человека, обменялись взглядами и невзлюбили друг друга, ничего ещё друг о друге не зная. Может, имеются у человека те самые разнозаряженные флюиды, о которых Воронин в прошлом году рассказывал? Сравнить, к примеру, с тем же Логиновым. Я его всегда терпеть не могла, мы общались подобно кошке с собакой, но внутреннего отторжения не было изначально. А эту Лаврову моя натура сразу не принимает.

   Лаврова сидела смирно, листала какой-то журнальчик из привозных. Кабинет постепенно заполнялся одноклассниками. Меня о чём-то спрашивали, я что-то отвечала. Смех, обмен впечатлениями и новостями, детские шутки парней, списывание на скорую руку. Обычное утро обычного класса обычной школы. Необычной была новенькая. Она смотрелась пальмой среди карликовых сосен. Её осторожно обтекали, исподтишка рассматривали и мысленно присвистывали - экзотическая птичка.

   Списать физику до звонка я успела. Уже легче дышалось, как любил выражаться Логинов. Со звонком в кабинет бодро вошла физичка, она же наш классный руководитель, она же Елена Георгиевна Алонкина, которую мы в хорошем настроении называли бабой Леной, в плохом - бабой Ягой. Прозвище произошло от первых букв полного имени. Аббревиатура быстро упростилось до Яги. Мне порой казалось, что исчезнувшие в невозвратном прошлом классные дамы были точно такими. Старая дева, живущая одна, она всё своё время тратила на нас, свинюшек неблагодарных. Её усилий по достоинству никто не ценил. Иногда я жалела бабу Лену. А иногда её тупость доводила меня до белого каления.

   - Нуте-с, - вместо приветствия выдала баба Лена, - я вижу, у нас новенькая. Расскажи нам немного о себе, девочка.

   "Девочка" прозвучало не как обращение старшего к младшему. Логинов иногда говорил мне издевательским тоном "девочка моя", и то не столь обидно звучало. "Девочка" Алонкиной была примитивной констатацией факта - за партой сидит подросток. Баба Лена, верно, вовсе из ума выжила, если не видит перед собой взрослую девушку.

   - А что рассказывать? - вызывающе откликнулась Лаврова.

   Нормальная реакция на неосознанное хамство старшего по званию и возрасту. Лично я "Пизанскую башню" не осудила. Полагаю, весь класс молча встал на её сторону.

   - Во-первых, встань, когда разговариваешь с учителем, во-вторых, разговаривать должно более вежливо, - терпеливо и занудливо пояснила баба Лена. Где она устаревшие словечки выкапывает? Должно - с ударением на первое "о", а не как принято - на второе. Вот старомодина.

   - Я не знаю, что нужно рассказать, - Лаврова пошла в атаку, использовав особые интонации. - Зовут меня Таня. Фамилия - Лаврова. Остальное - личная информация, имею право её не озвучивать.

   У бабы Лены аж очки дыбом встали, с такой уверенностью ученика она до сих пор не сталкивалась. Она внимательно посмотрела на "Пизанскую башню" и передумала с ней ругаться. Времена наступали непонятные. Свяжешься с наглой девицей и сама потом виноватой останешься. Сейчас всё общество гуртом на учителей набросилось. В газетах, по телику - сплошная критика школьных порядков, вопли о необходимости срочных реформ. Баба Лена предпочла выкрутиться.

   - Да-а-а, немного ты о себе можешь рассказать. Ну, садись. Начнём урок. Запишите тему: "Роль маятника в часах. Автоколебания". Пишите, чего вы ждёте?

   Я воспользовалась моментом и незаметно раскрыла под партой чудесную книгу, которую дядя Коля Пономарёв одолжил всего на три дня, - "Поющие в терновнике". Как раз ночью добралась до грехопадения отца Ральфа и заснула на самом интересном месте. Мне не терпелось продолжить чтение.

   Воронин, все школьные годы просидевший со мной за одной партой, сначала пытался косить взглядом в книгу, которую я держала на коленях. Потом заскучал, стал прислушиваться к тем, кто отвечал у доски, прикольно комментировал ответы бедолаг. Потом опять заскучал. Толкнул локтем в бок.

   - Слав, отстань!

   - Эгоистка! Сама развлекаешься, а о ближнем своём не думаешь.

   - Отстань, бездельник, - я с головой ушла в книжную любовь, видя в главных героях себя и Логинова.

   - Если ты меня не развлечёшь, - пригрозил Славка шёпотом, - я сам развлекаться начну. Например, гладить тебе коленки. Они у тебя стали неприлично красивыми.

   И он плюхнул растопыренную пятерню через книгу прямо на моё колено.

   - Псих озабоченный, - шёпотом же взвыла я. Имела веские причины так его обозвать. Не коленки у меня стали неприлично красивыми, а друг неприлично озабоченным. За летние каникулы, во время которых мы не виделись, - Воронин отдыхал в Болгарии почти три месяца, - Славка сильно изменился. Вырос, обогнав меня на полголовы, раздался в плечах и сексуально озаботился. Протягивал шаловливые ручонки к любой девушке вне зависимости от её внешних данных. Подцепил у кого-то дурное присловье, что нет некрасивых женщин, есть "мало водки". Пижон и позёр. В конце августа у нас случилась безобразная сцена. Я смотрела у него дома видак, ему, то бишь Славке, отчего-то померещилось, что старая дружба обязательно должна перерасти в приятный секс. Схлопотал, мало не показалось. С трудом выклянчил прощение, но периодически, вроде бы в шутку, домогался. Я отсылала его к этим... как их теперь называли? К путанам.

   - "Морской бой" подойдёт?

   - Годится, - согласился Воронин. Выдрал из своей тетрадки два листочка. Пришлось захлопнуть книгу. Раскатаю его по-быстрому, он проигрывать не любит, отстанет.

   Славка выдержал проигрыш целых трёх партий, после чего я благополучно вернулась к "Поющим". А ему заняться было нечем, он полез в свой крутой забугорный рюкзачок, достал детскую игрушку-шарманку и начал потихоньку крутить ручку, рассчитывая на ровный гул в классе. Вряд ли баба Лена за этим гулом услышит звучание шарманки.

   Класс, - это вам не баба Лена, - краем чьего-то уха уловил слабые звуки, начал прислушиваться, затихать. В наступающей тишине негромкое треньканье звучало отчётливо и долетело таки до слуха Алонкиной.

   - Рудакова, прекрати петь!

   - Я не пою, Елена Георгиевна.

   - Ну, я же слышала!

   - Я не пою! - возмутилась я с чистой совестью. У меня старые счёты с бабой Леной. Она ко мне три года придирается, стремится вернуть на путь истинный без особого моего на то желания.

   - Садись!

   Села, конечно. Толкнула Славку в бок, дескать, завязывай, не подставляй, и опять носом в книгу уткнулась. Славка, вредина, нашёл относительно приемлемое для себя решение. С моей точки зрения, весьма сомнительное. Ха! Сунул голову в парту, - они у нас старые, с довольно широкими внутренними отделениями для учебников, - сунул туда же руки, немыслимо изогнувшись, и снова затренькал. Думал, прокатит.

   - Рудакова! Ты опять?!

   - Да не пою же я!

   - А где Воронин? В начале урока я его видела.

   Все с интересом повернулись к нашей парте, последней в ряду у окна, захихикали. Я щипнула Воронина за бок, мол, шухер, опасность. Мои щипки Славка воспринимал правильно, но распрямиться не мог. У него голова в парте застряла.

   И ничего удивительного. Славка от природы зверски лопоухий. Сейчас разрешили с длинными волосами в школу ходить. Не вовсе патлатыми, а так, чтобы уши прикрывало. Славка, разумеется, воспользовался, отрастил шевелюру, прикрыл свои локаторы. И стал выглядеть намного привлекательней. Но материальный мир визуальными эффектами не обмануть. Влезть в парту головой уши Славке позволили, а вот вылезти... растопырились между верхней крышкой и полкой - ни туда, ни сюда.

   Пока я помогала Воронину вызволять его непутёвую башку, класс радостно гоготал. Баба Лена с каменным лицом наблюдала. А куда ей деваться? Кричать, топать ногами, ломать об нас указку? Бесполезно. Писать гневные замечания в дневники? Дневники почти всем классом, за исключением отдельно взятых ботаников, второй год приносились в школу эпизодически.