О возвращении забыть - Коротков Сергей Александрович - Страница 14

– Там тоже нехилая бронедверь с кодовым замком и под флеш-карту. Артефакт вижу… даже два. «Зарядка» и… ого! «Сердце»…

Сталкеры переглянулись, все три луча фонарей скрестились на пролете и аномалии.

– Не-а, никак, черт побери.

– Жаль.

– Ага.

– Возвращаемся. Та скрытая дверь и есть запасной вход. Здесь амба. Не пройти.

– А если… спайку? Никак?

– «Энерго» – не-а, не смогу. Новую родить – рожу, а убрать эту – никак. Тут даже выбить «зарядку» некуда. Тупик.

– Пошли тогда, х…ли тут торчать?

Только все трое направились вверх по лестнице, как услышали дебильный истерический хохот, лязг железа, шорохи и глухой хлопок, но вместе с тем на секунду раньше – очередь из пулемета. Гудвин!

Все. Тишина. Причем мертвая. Темень – выколи глаз.

– Гаси фонарик! Кажется, влипли, етить их налево! – Корсар первым выключил фонарик и вздохнул. – Что фон?

– В норме фон, – ответил Зональщик, рассматривая при своем фонаре показания счетчика Гейгера. – Только мы, кажись, влипли опять.

– Бродяга, глянь.

– Иду, командир.

Сталкер прошел коридор, осмотрелся, подергал ручку двери, надавил. Никак. Вроде же сломали замок, открытой оставили, обратно без услуги плотника или слесаря не закрыть. А тут как влитая. Наглухо.

– Крындец мышатам! – Корсар на ощупь и по памяти пошарил вдоль левой стены. – Зональщик, вырубай, сказал. Бережем. Хватит одного Бродяги. Неизвестно, сколько тут торчать, епрст.

– У меня в рюкзаке еще комплект.

– А рюкзак где?

– В цеху, внизу.

– Вот-вот! А х…ли тогда языком чесать?

– Э-э, не разводить тут психозы. Спокойно, братцы, нам пока ничто не грозит. А вот парням внизу, похоже, звиздец!

Все прислушались. Вроде тихо. Корсар вошел в боковую комнату коридора, лег на пол, ножом разрезал кусок линолеума. Откинул его, приник ухом к пыльному бетону, притих. Минуту спустя встал, быстро обернулся к товарищам. Луч света от фонаря Бродяги лег ему на грудь, деликатно избегая глаз.

– Там, судя по всему, бойня. Пальба. Утихает, но, боюсь, не в нашу пользу. Ядрен батон! И мы нашим не поможем никак…

– Стопудово это фантом был. Закрыл нас здесь.

– С какого перепугу?

– Ржал демонически. Так ржут только фантомы в Зоне.

– Пи…ц!

Все угрюмо замолчали. Далекий глухой стук вывел из оцепенения.

– Какого стоим? Оружие готовим, фугасные, огонь, факелы, все, что горит, мля! Кто предупрежден – тот сами знаете. Живо.

Все трое бросились по углам, комнатам, в коридор. Собирали в картонные коробки бумагу, кальку, целлофановые пакеты, даже бумажный мусор из урн. Сухие тряпки, валяющиеся здесь с советских времен, коврик, халаты лаборантов, красное знамя. Все для факелов, для поддержки огня. Древко флага, ножки стульев и чертежные тубусы пошли в ход для держателей факелов. Корсар отломал деревянные перила для этих же целей. Мотали на них все, что могло гореть. Закрепили скотчем, веревкой, проводами, проволокой. Приготовили оружие – трассеры, дробь, ракетницу, гранаты.

– Так, парни. С гранатами аккуратней, себя ненароком завалим. Если это фантомы, а это они, то появятся только из-за двери. Больше им дороги нет. Внизу «энерго» – там им не пройти, да и ваще никому. Значит, «энерго» – наш надежный тыл. Спинами к ней, без оглядки. Держим лестницу и коридор. Первое – коридор. Зональщик, дуй туда – лепи растяжку у двери и в коридоре. У двери – «эфки», далее – сигналки. Надеюсь, понятно почему? Так… обожди. – Корсар приостановил проводника одной рукой, другой притянул к себе за затылок Бродягу, вдруг обнял обоих секунд на пять. – Други мои, братцы мои, все там будем. Это Зона! Если что – прощайте! Не казните себя, не материте меня – сами знаете, эта операция для добровольцев. Спасибо вам, друзья! Мне было ништяк с вами в Зоне! Все, а теперь за работу, парни.

Трогательно. Даже мило. Бродягу аж на слезу пробило.

– Вот на этой площадке, в углу, оставляем все лишнее – хавчик, снарягу, «слоников». Короче, все. Налегке примем этот бой. РЗК не снимать – немного бережет от тока и разрядов. Головы облить водой. Вон в бутыли литров пять осталось от ученых этих. Свою воду в угол, где пайки с едой, про запас. Фонари лепим на лоб и к плечам. Если что, стреляем по одному. Посменно, как в «двойке». Один перезаряжает, другой огонь. Третий на подхвате. Ясно? Коробки для костра в коридор – фантомы не терпят огня. Щит себе сделаем. Так. Что еще?

– Я к двери побег. – Зональщик зашагал по лестнице наверх, разгрузив на лестничной площадке свое барахло, а посох с оголовком из тряпок приставил к стене.

– Давай.

Бродяга выпрямился, попрыгал. Скрипела только прорезиненная ткань РЗК.

Корсар, прислушиваясь к нарастающему вою и хохоту мутантов и лихорадочно соображая, подозвал сталкера и шепотом сообщил:

– Бродяга, дружище. Если мы накроемся и останешься один, выбирайся отсюда, никаких операций и бункеров. Код к лаборатории на моем КПК, он вот здесь. Пароль – день рождения Зоны. Понял?

– Да, командир. – Бродяга закивал, глаза его повлажнели.

– Если выберешься – расскажи все. Про маршрут, ловушки, засады и «Бастион» этот сраный. Скажи, вертушкой можно сюда, но только за день до очередного Выброса – так аномалий-передвижек меньше. Ясно? Я на тебя надеюсь, Бродяга! Ну а если ты сгинешь – мне дальше одна дорога. Эх, паря, кажется, идут твари. К бою, сталкер!

Корсар засунул фугасный заряд в подствольную «обувку» своего АК-107, провел по бандане рукой в перчатке от РЗК, бросил на Бродягу прощальный взгляд и жестом указал следовать наверх.

Зональщик расставил петарды на коробках, натянул крестом проволоку сигналок и установил Ф-1 у двери, мотая проволоку от рамы к гранате и обратно. Только он согнулся, приседая и поворачиваясь спиной к двери, чтобы отползти, как вдруг дверь распахнулась, словно ее не закрывали. Щелкнула чека лимонки. Три секунды. Взрыв. Огонь, грохот, осколки. Ударная волна рванула на лестницу и опрокинула успевших пригнуться сталкеров. Перепонки чуть не лопнули вместе с глазами. Хохот фантомов возобновился не сразу. Точнее, это был уже вой, истошный ор, огласивший здание.

Бродяга приподнял с пола командира, помогая ему встать. Лицо пылало и чесалось, глаза щипало. Тошнота подкатывала к горлу. В ушах звенело и стучало. Окровавленные губы Корсара что-то шептали, но нельзя было понять и услышать его.

Бродяга поднялся, огляделся. Настроил фонарик. Направил перед собой ствол «отбойника», висящего через плечо на широком ремне, поднял импровизированный факел из скрученного знамени, запалил его и стал карабкаться к проему коридора. Облако взвеси из пыли, штукатурки и дыма не спешило рассеиваться. Луч фонарика метался по коридору, выхватывая очертания предметов – разбросанные взрывом коробки, обвисшая проволока сигналок, обезображенное тело Зональщика, куски двери. Бродяга не стал лезть за границу сигналок, а ногой начал двигать коробки в одну кучу, фонарем пробивая серую пелену. Услышал визг впереди.

– Где ты, уродина? – заорал сталкер.

На его крик отозвался хохотом мутант, считавшийся в Зоне одним из самых редких и опасных и при этом почти непобедимым.

– Покажись, тварь! – снова закричал Бродяга, выставив пылающий факел. Хорошо, что Корсар полил все набалдашники заготовок какой-то вонючей жидкостью из пробирок и колб одной из лабораторных комнат. Горело весело. Зато на душе было погано.

От третьего боевого клича сталкера с примесью мата не только очнулся Корсар позади на лестнице и показалась в проходе белая размытая фигура призрачного мимикрима, но и шевельнулась рука истерзанного Зональщика. Бродяга сначала подумал, что проводник превратился в зомби и пытается встать. Но его отвлек фантом, который оказался в коридоре не один.

За силуэтом мимикрима плыли белесые очертания свинорыла и крысоволка. Значит, и крысы рядом, мать их!..

Фантомы гоготали и извивались в предвкушении наживы и потехи, переливаясь бледно-розовыми и голубыми оттенками. Они заполнили своими полупрозрачными фигурами весь конец коридора, докатываясь уже до проводника. Тот запрокинул голову, точнее, то, что осталось от нее, и на мгновенье в луче фонарика очутился его блеснувший глаз. Один целый на всем кровавом месиве бывшего лица. И он моргнул. Точнее, подмигнул. Именно подмигнул.