Битва - Круз Андрей "El Rojo" - Страница 30

— Сколько здесь берут за стоянку?

— У пирса двадцать новых рублей[52] золотом в сутки, а за якорную стоянку всего по два в день.

— Терпимо, — согласился я. — Бывает и хуже.

— А у них места много. А за всё остальное, вплоть до лодки, отдельно берут.

— А… ну, тогда тем более понятно.

— Ну и хорошо, что понятно, а теперь пора якорь отдавать, — сказал он и крикнул в окно Балину: — Отдать якоря!

Через пару секунд загрохотала цепь на носу, а затем, чуть позже, ещё и на корме. Всё, встали. Орри заглушил натрудившийся за последние дни дизель, и наступила тишина.

— Ну, пришли, куда хотели, — высказался шкипер. — Пошли воздухом дышать и ждать, когда приедут деньги собирать.

Послышался звук лодочного мотора, и из-за длинного пирса выскочила моторная лодка, в которой на задней баночке, возле люка двигательного отсека, сидел коренастый мужик, держащийся за румпель. Через несколько секунд лодка уже подвалила к нашей барже, мужик приподнялся в ней, а Балин скинул ему трап. И вскоре я уже разглядывал уполномоченного банды друэгаров, контролирующей порт.

Не слишком-то они на гномов похожи, как ни крути, хоть и общего корня. Стоящий передо мной был бронзово-смугл, имел короткую, чёрную как смоль бороду, узковатые глаза под хищно приподнятыми по краям густыми бровями, скуластое лицо. Волосы длинные, заплетённые в косу на затылке. Ростом он был около метра семидесяти, в плечах широк, хоть и поуже наших гномов. На плече у него висел стволом вниз помповик с длинным стволом и вместительным магазином, на поясе кобура с короткоствольным «чеканом».

— Кто купцом будет? — спросил он, оглядев нас.

Когда его взгляд задержался на гномах, в нём мелькнуло некое неодобрение. Вражда между этими расами пока не стихла. Впрочем, в Великоречье раньше все друг с другом враждовали, ничего удивительного. Затем с куда большим любопытством он посмотрел на Лари с Машей, а затем уже уставился на меня.

— Я купцом буду, — ответил я, выходя вперёд. — А вы?

— Я тут сегодня за капитана рейда, — с некой иронией представился друэгар. — Вэраг меня зовут. Сейчас с вас плату соберу. Сколько стоять планируете? Где и как?

— Простоим с неделю, на якоре.

— Груз брать не будете? — удивился Вэраг.

— Будем, но его ещё найти и купить надо. Насчёт пирса и погрузки позже договариваться будем.

— Ну как хотите, — пожал плечами визитёр. — Тоже не возбраняется. Рублями платить будете?

— Рублями, — кивнул я, вытаскивая из кармана кошелёк.

— Пятнадцать с вас за неделю стоянки, — сказал друэгар, вынимая в свою очередь блокнот с квитанциями.

Надо же, культура! Даже квитанции есть. Не ожидал от Гуляйполя. Но вот моментик один с ценой…

— Это с чего пятнадцать? — опередив меня, выступил Орри Кулак. — Два золотых в день у вас плата, знаю точно!

— А лодка? Или на борту жить будете? — притворно поднял удивлённые густые брови Вэраг. — А я вас и доставлю. Доставка как раз рубль золотом стоит.

— Ты очумел, угольщик? — влез в разговор Балин. — В любом порту лодка за двадцать копеек возит.

— В любом порту возчик возит, башка каменная, а тут — сам капитан рейда, — отрезал друэгар. — Или вплавь давайте, мне без разницы.

— Демон с тобой, держи. — Я отсыпал ему в широкую ладонь пятнадцать золотых монет. — Но тогда стой здесь и жди, пока мы баулы свои соберём.

— А это без проблем, — пожал он плечами. — Кроме вас только хаусбот зашёл, но он к пирсу швартуется. С него плату всегда взять успею. Это вы, купчины, народ практичный, сами платите, а у тех ребят дворецкий для таких дел есть.

— Ну и жди, раз без проблем, — сказала Лари и первая пошла к трапу.

А уже за ней потянулись и мы, оставив на палубе одного Балина — полновластным хозяином нашего плавучего трофея.

ГЛАВА 9,

в которой словоохотливый таксист просвещает путешественников относительно местных реалий, после чего они держат совет

Друэгар честно дождался нас на барже, помог погрузить и выгрузить багаж на пирсе, на котором топтались двое охранников с винтовками и стояли два «полевика», кем-то переделанные в довольно вместительные пассажирские экипажи без дверей и окон, но с брезентовым верхом, отсутствие места для багажа в которых компенсировалось двухколёсными прицепами. Извозчики даже есть моторизованные. Культура!

За рулём машины, в которую мы загрузились и которая за рубль взялась доставить нас до гостиницы «Галерный колокол», сидел невысокий болтливый мужичок в потёртой кожаной куртке и такой же кепке с длинным козырьком. Он успевал крутить руль, давить на гудок, пугая прохожих и собак, и попутно рассказывать, что же открывается нашим взглядам.

— Тут вот, изволите ли видеть, игорный дом «Дух удачи», — тараторил он, указывая на длинное бревенчатое здание на каменном фундаменте. — На первом этаже общий зал, на втором — для больших игроков, и ставки им под стать. Покушать также можете. И винный погреб у них изрядный. — Он указывал на недавно выстроенный двухэтажный дом из крашенных в розовый цвет брёвен, продолжая болтать: — Это вот, позвольте известить, борделем у нас будет. «Нега Хараза» зовётся. Дамочки, правда, не только харазские, а всякие. Но хозяйка — харазка. Та ещё… харазина.

Он трындел, трындел своей монотонной скороговоркой, словно и сам не вслушивался в то, что говорит, а лишь прокручивает вусмерть заезженную магнитофонную плёнку. Вскоре мы просто перестали обращать внимание на его болтовню, а я погрузился в разглядывание окружающего пейзажа.

Гуляйполе удивил меня своими размерами. Не думал, что здесь поселилось так много людей. По крайней мере, наш Великореченск с ним было не сравнить. Не Тверь, конечно, но не маленький город, не маленький.

Строились, как ни странно, широко, что для наших краев необычно. Широкие немощёные улицы с деревянными тротуарами были с обеих сторон обстроены обшитыми крашеным тёсом домами, в которых, тесня друг друга, разместились игорные дома, бордели, кабареты, рестораны, просто трактиры, гостиницы, магазины, торгующие всякой всячиной — от готового платья до ювелирных изделий, и целая прорва ломбардов для тех, кто проигрался в пух и прах и ищет возможности заложить последнее своё имущество.

Был вечер, разгульная гуляйпольская ночь вступала в свои права, и народу на дощатых тротуарах толпилось немало. Из открытых окон кабаков и кафешантанов доносились звуки скрипок, эльфийских виол, раздрызганных и не очень пианино, голоса певичек, из кабарета доносилось дружное буханье женского кордебалета каблуками в доски сцены, сопровождающееся канканными взвизгами. Веселье разворачивалось во всю ширь.

Люди шли поодиночке, парами, компаниями, замирая у каждой двери, читая вывески и разглядывая витрины. У входов в увеселительные заведения толпились вышибалы и зазывалы, какой-то мелкий и горластый харазец с гигантскими усами голосисто кричал на всю улицу, неуклюже рифмуя:

— Только в нашем кабарете умеют девки штуки эти! Её на сцене погляди, плати и в нумер уводи!

Возле него замерли, открыв рты, трое матросиков с торговой баржи, на которых эти немудрящие вирши явно произвели впечатление. Судя по выражению их лиц, они уже вполне созрели для того, чтобы заплатить за «штуки».

По мере удаления от порта шума становилось меньше, а заведения становились явно дороже. Появились возле них и наёмные автомобили, всё больше чёрные и белые «волги», украшенные со всей доступной местному сознанию пышностью, возле которых стояли кучками, дожидаясь пассажиров, ливрейные шоферы. У входов в заведения скучали кроме вышибал охранники клиентов, образуя подчас настоящие толпы.

Затем развлечения сошли на нет, потянулись жилые дома, всё больше двухэтажные, с небольшими двориками за высокими заборами. Дома были на подбор новыми и аккуратными, заборы ровными, дощечка к дощечке.

— Тут у нас всё больше торговцы живут, колдуны, знахари и подобная публика, — пояснил таксист.