Таймлесс. Изумрудная книга - Гир Керстин - Страница 25

После всех этих приготовлений я чувствовала себя настолько уставшей, что тут же провалилась в глубокий сон, у которого есть несколько явных преимуществ. Одно из них заключается в том, что за всё время мне не приснилось ни одного плохого сна, да и вообще ничего не приснилось. Я была просто не в силах видеть сны. Чего нельзя сказать о бабушке Мэдди.

На завтрак я, конечно же, опоздала, потому что долго искала мамину пудру, чтобы замазать синяки под глазами. Когда я, наконец, пошатываясь, спустилась на первый этаж, бабушка Мэдди схватила меня и потащила в свою комнату.

— Что-то не так? — спросила я, понимая, что ответ совершенно излишен. Если бабушка Мэдди проснулась в половине восьмого, что-то действительно было не так, совсем-совсем не так. Волосы её были растрёпаны, одна из бигуди, которая должна была убирать волосы со лба, сползла и теперь болталась где-то над ухом.

— О, Гвендолин, девочка моя, можно и так сказать, — бабушка Мэдди опустилась на свою незастеленную кровать и уставилась на сиреневые обои в мелкий цветочек, картинно нахмурив лоб. — У меня было видение!

Этого только не хватало!

— Дай-ка угадаю: кто-то растоптал рубиновое сердце каблуками сапог, — предложила я. — Или, может, так: ворон врезался в слуховое окно башенных часов?

Бабушка Мэдди отрицательно покачала головой. Она затрясла головой так сильно, что нечёсаные пряди взлетели вверх, и бигуди тоже съехали набекрень.

— Нет, Гвендолин, не стоит над этим шутить! Хотя мне и непонятно иногда, что означают эти видения, но в последствие всегда оказывается, что они сообщали о чём-то очень важном, — она взяла меня за руку и притянула к себе. — А на этот раз видение было таким понятным. Я видела тебя, в голубом платье с развевающимся подолом, вокруг были зажжённые свечи, и кто-то играл на скрипке.

Помимо моей воли по коже побежали мурашки.

Мало мне было собственного неприятного предчувствия по поводу этого бала. Надо же было и бабушке Мэдди увидеть этот самый бал в своём видении. А я ведь не рассказывала ей ни о бале, ни о том, какое платье собираюсь надеть.

Бабушка Мэдди была довольна тем, что, наконец, добилась моего внимания.

— Сначала всё было мирно, дамы и господа танцевали, и ты тоже, но потом я увидела, что в зале нет крыши. Над тобой в небе сгустились ужасные чёрные тучи, из которых вылетела птица и ринулась на тебя, — продолжала она. — А когда ты хотела убежать, то наткнулась прямо на эту птицу… ах, это было кошмарно! Повсюду кровь, всё красное от крови, даже небо окрасилось в красный цвет, и дождь, срывавшийся с неба, был кровавым…

— Э-э-э… Бабушка Мэдди?

Она заломила руки.

— Да, дорогая моя, я знаю, это ужасно, ужасно. Надеюсь, это не предвещает никаких событий…

— Мне кажется, ты что-то упустила, — снова перебила её я. — И куда же я… то есть, Гвендолин из твоего сна, побежала?

— Это был вовсе не сон, а видение! — глаза бабушки Мэдди распахнулись ещё шире, если это вообще было возможно. — Ты врезалась в меч. Прямо в него.

— В какой такой меч? Откуда он взялся?

— Он… просто висел в воздухе, кажется так, — сказала бабушка Мэдди, размахивая руками прямо перед моими глазами. — Но дело вовсе не в нём, — чуть рассерженно продолжала она, — а в море крови вокруг!

— Хм, — я присела рядом с ней на краешек кровати. — И что же мне теперь делать с этой информацией?

Бабушка Мэдди огляделась по сторонам, схватила со стола баночку с лимонными леденцами и сунула одну конфету себе в рот.

— Ах, дитя, откуда же мне знать. Я просто подумала, что, возможно, это тебе поможет… послужит предостережением..

— Да. Постараюсь не бежать прямо на мечи, которые висят в воздухе, обещаю, — я поцеловала бабушку Мэдди и встала. — А тебе стоило бы ещё ненадолго вздремнуть — это ведь совсем не твоё время.

— Да, наверное, ты права, — она сладко потянулась и накрыла себя одеялом. — Но не пропускай мимо ушей то, что я тебе только что рассказала, — пробормотала она. — Береги себя, пожалуйста.

— Ладно, — у двери я снова обернулась.

— А… — я откашлялась, — а льва в твоём видении, случайно, не было? Или алмаза? Или… может, солнца?

— Нет, — сказала бабушка Мэдди, уже закрыв глаза.

— Так я и думала, — пробормотала я и тихо прикрыла за собой дверь.

Когда я спустилась к завтраку, то сразу же заметила, что Шарлотты за столом не было.

— Бедная девочка больна, — сказала тётя Гленда. — Температура немного повышена, сильные головные боли, полагаю, это грипп, он как раз свирепствует в эту пору. Не могла бы ты передать это учителям, Гвендолин?

Я хмуро кивнула. Грипп — как бы ни так! Шарлотта хотела остаться дома, чтобы обыскать мою комнату.

Химериус, присевший на блюдо с фруктами, кажется, подумал о том же.

— Я ж говорю, дурочкой её не назовёшь.

Мистер Бернхард, который как раз потянулся за яичницей-болтушкой, тоже смерил меня обеспокоенным взглядом.

— Столько волнений за последние несколько недель, бедная девочка, — сказала тётя Гленда, стараясь не замечать, как Ник громко фыркнул. — Не удивительно, что организму требуется некоторое время на восстановление.

— Перестань молоть чепуху, Гленда, — оборвала её леди Ариста, сделав нервный глоток чаю. — Мы, Монтроузы, способны выдерживать многое. Я вот, например, — она выпрямила тощую спину, — не проболела в своей жизни ни одного дня.

— Честно говоря, я тоже чувствую себя довольно… плохо, — сказала я. Особенно мне подурнело, когда я поняла, что мою комнату невозможно запереть снаружи. В ней, как почти в каждом помещении нашего дома, была установлена старинная система с замком-засовом, который запирался лишь изнутри.

Мама тут же вскочила со стула и положила руку мне на лоб.

Тётя Гленда скорчила презрительную гримасу.

— Как это всё мне знакомо! Гвендолин просто не выносит, если в центре внимания оказывается кто-нибудь, кроме неё.

— Жара не чувствуется, — мама как раз схватила меня за кончик носа, как будто я снова превратилась в пятилетнего ребёнка. — И нос сухой и тёплый. Как и должно быть, — она провела рукой по моим волосам. — Когда наступят выходные, мы сможем, наконец, немножко тебя побаловать, если захочешь. Например, завтраком в постель…

— Вот здорово, а потом ты почитаешь нам истории о Питере, Флопси и Мопси, как раньше, да? — сказала Кэролайн, на коленях у которой сидел вязаный поросёнок. — А потом мы покормим Гвенни яблочным пирогом и сделаем ей холодные обтирания.

Леди Ариста положила колечко огурца себе на бутерброд, где уже возвышалась аккуратная горка из сыра, ветчины, омлета и помидора.

— Гвендолин, ты вовсе не выглядишь больной. Я бы даже сказала, что ты расцвела за последнее время, словно жизнь твоя так и бьёт ключом.

Подумать только! И это при том, что мои глаза вот-вот захлопнутся от усталости, и вид у меня такой, словно меня искусал кровожадный вампир. И тут такие комплименты!

— Я сегодня целый день буду дома, — сказал мистер Бернхард, — поэтому смогу позаботиться о мисс Шарлотте, напоить её горячим бульоном.

Он сказал это, повернувшись к тёте Гленде, но я знала, что его слова обращены ко мне и превосходно поняла его.

Но у тёти Гленды были, к сожалению, другие планы на его счёт.

— О своей дочери я уж смогу озаботиться сама. Вы должны будете съездить в ателье Уолден-Джонс и забрать мои заказы и костюм Шарлотты, который мы заказали специально для предстоящей вечеринки.

— Это в Излингтоне, — сказал мистер Бернхард и бросил на меня обеспокоенный взгляд. — Тогда мне нужно будет на некоторое время отлучиться из дома.

— Конечно, — тётя Гленда брезгливо поморщилась.

— На обратном пути можете купить цветов, — сказала леди Ариста. — Несколько весенних букетов, которые мы поставим у входа, на обеденном столе и в музыкальной комнате. Ничего яркого и кричащего, никаких надоевших кичливых тюльпанов, вроде тех, которые вы принесли не так давно, больше нежных тонов: белого, светло-жёлтого и сиреневого.