Король на площади - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 17

– Ну, поигрались, хватит! – Он сорвал с шеи амулет, шепнул пару слов и с наслаждением припечатал пространство между вновь разошедшимися стенами «коробочки». – Н-на!..

Стены содрогнулись в последний раз и стали прежними – основательными и неподвижными. Стоящими на своем месте. Переулок превратился в просто переулок: стены как стены, мостовая как мостовая. Лишь медленно оседала выбитая из камней пыль, да на мостовой виднелась выжженная клякса – след, оставленный его амулетом Возврата.

Он наклонился и похлопал по спине все еще крепко удерживающую его за ноги женщину.

– Всё, можешь отпускать… Эмма? Все в порядке.

Она оторвала лицо от его колен и поглядела одним глазком сначала вниз, потом на него.

– Точно в порядке?

– Точно. Но нам надо отсюда убираться. Давай, поднимайся.

Эмма разжала руки, отвела с лица растрепавшиеся волосы. Она сидела на стене верхом, задравшиеся юбки высоко открывали крепкие ноги, обтянутые белыми, сейчас запылившимися и порванными чулками. Эмма перехватила его взгляд, смутилась, суетливо пытаясь одновременно одернуть юбки и подняться. Он подхватил ее под мышки, поставил на ноги и потащил за собой за руку прямо по гребню широкой стены, приговаривая на ходу:

– Может, у них еще что-то для нас припасено… хотя вряд ли быстро очнутся от отдачи… да я просто уверен, что они уже все мертвы…

– Отдачи? – крикнула ему в спину Эмма.

– Им вернулось их же собственное колдовство! Спускайся, я тебя поддержу… вот так… амулет Возврата – это вам не хухры-мухры… Да отдай ты мне свою проклятую сумку, не съем я ее!

– Я ничего не понимаю… в магии, – запыхавшаяся Эмма еле за ним успевала. – Это что, всё… моя ведьма сделала?

– Нет, она лишь сплела иллюзию, а вот дергал за ниточки совсем другой человек… Эмма, нельзя ли побыстрее? – окликнул он, когда увидел, что Эмма отстает, прихрамывая.

– Нельзя ли! – сердито огрызнулась женщина. – Я потеряла там один ботинок! И чулок слезает.

– Ну так сними второй ботинок и чулки, будет быстрее, – предложил он. Эмма блеснула сердитым взглядом:

– Но это же… неприлично!

Он не удержался от хохота – наполовину нервного. Растрепанная, в порванных чулках, в одном ботинке, в сбившейся набок блузе… не потерявшая присутствия духа в миг смертельной опасности… и через секунду думающая о приличиях! Продолжая смеяться, он вернулся, наклонился и, крепко взяв ее за ногу (Эмма брыкнулась, но мрачно смирилась), снял и зашвырнул в темноту оставшийся ботинок.

– Вот так будет лучше!

Эмма обиженно пыхтела рядом:

– Лучше! Они же совсем новые… были… яловая кожа, им сносу нет…

– Куплю тебе еще лучше! – пообещал он на ходу.

Глава 17. В которой полицмейстер целится из пистолета

В таком вот виде – запыхавшиеся, оборванные, поцарапанные, а кое-кто и босиком – мы и предстали перед полицмейстером.

Полицмейстер, видимо, ложился спать с курами, потому что открыл дверь – сам! – в ночном колпаке и в шлафроке на голое тело. Но уставилась я не на это интересное зрелище, а в смертельный глаз направленного на нас пистолета.

Через миг Фандалуччи шумно выдохнул и опустил оружие.

– Да чтоб тебя!..

– И тебе добрый вечер, Эрик, – согласился Кароль, подталкивая меня к двери. Только тут полицмейстер поспешно прихватил полы своего одеяния рукой с пистолетом. Пробормотал:

– Прошу, входите, дама Эмма.

Я свалилась в кресло у камина, со стоном вытянула горящие ноги. Кароль садиться не стал – так и метался по гостиной до прихода хозяина. Кажется, он почти не запыхался; еще бы, вон какие ноги длинные! Полицмейстер вернулся быстро, уже одетым – странно, что не в свой обычный мундир! – с канделябром в одной руке и хрустальным графином с чем-то янтарно переливающимся в другой. Он был встревожен, но разлил всем спиртного, прежде чем нарушить молчание:

– Итак?

– Новое нападение. На этот раз магическое.

Фандалуччи очень аккуратно поставил графин, но тот все равно громко стукнул о столешницу.

– Рассказывай.

Я слушала рассказ Кароля – и не слушала. Делала мелкий глоток, держала бренди во рту до онемения, проглатывала. Делала следующий глоток… Мы живы – и это главное. Сумка со всем драгоценным содержимым стоит у ног целехонькая – и это тоже хорошо. Я испугалась, только когда увидела сверху стремительно надвигающиеся на Кароля каменные стены. Я так редко сталкиваюсь с иллюзиями (мы называем их мороком), что не всегда способна отличить фантом от реальности. А ведь это верная смерть для тебя или для того, кто рядом.

Исподтишка рассматривала Кароля. Так вот о ком тогда рассказывала Хельга! «Чернявый молодчик с Риста». Хвалила. Восхищалась, что он не давал спуску князю. Правда, называла при этом другое имя… Ну что ж, у шпиона и должно быть много имен.

– Когда это случилось? И где?

Кароль ткнул дулом эриковского пистолета в расстеленную на столе карту Риста. Оригинальные же у полицмейстера скатерки…

– Почти час назад. Один бы я успел быстрее, но… – Кароль теперь махнул пистолетом на меня. Спохватился и аккуратно положил оружие на каминную стойку.

– Я вышлю магов, но целый час! – полицмейстер развел руками. – Госпожа Торенц, дайте-ка нам портрет той милой старушки!

Оба с минуту рассматривали набросок.

– Классика! – наконец резюмировал Кароль. – Причем это вполне может быть ее истинным обликом. Ну что, ждем, кто из магов или ведьм скоропостижно скончается нынешней ночью?

Фандалуччи с силой стукнул кулаком о стол. Я опять вздрогнула, как когда Кароль ткнул в меня пистолетом.

– Все-таки Ведьмин Указ был принят правильно!

– А я что говорил? – буркнул Кароль. – Но ты же не думаешь, что здесь в очередной раз порезвились наши обожаемые ведьмы?

– Все-таки он чувствует, как ему поджаривают хвост!

Они обменялись понимающими взглядами.

А я ровно ничего не понимала. Кто такой «он», что за Ведьмин Указ? И почему, в конце концов, Каролю самому не поджать хвост и не отсидеться в безопасном месте, раз на него покушаются раз за разом? Ведь не лавируя, против ветра не выплывешь. Все эти мысли я озвучила вслух – бренди придал громкости моему голосу.

– Слышу глас мудрости, – заметил полицмейстер. – Кстати, где это вы вдвоем шлялись в ночь-полночь?

– Мы возвращались из…

– … с вечерней прогулки по городу, – перебил меня Кароль.

Он по какой-то причине не желает рассказывать другу о доме или о портрете?

– Из очень затянувшейся прогулки по городу… Ох!

Я попыталась встать, но осела в кресло обратно. Кароль опустился передо мной на колени.

– Ну-ка давай посмотрим, что у тебя с ногами!

Попытался стянуть, но в конце концов плюнул и просто разорвал мои чулки, прилипшие к подошвам. Я со вздохом подперла щеку.

– Кароль, от тебя одни убытки! Ты выкинул мои башмаки, порвал чулки… Что будет следующим?

– Я бы на его месте порвал на вас платье, – подал голос Фандалуччи. Он прислонился задом к столу и наблюдал за другом с любопытством.

– Даже и не мечтай! – буркнул Кароль, осторожно поворачивая и разглядывая мои израненные стопы.

Ткнув пустым бокалом в сторону Фандалуччи, я заявила:

– А еще он порушил мою незапятнанную репутацию! Вы представляете, как я заявлюсь в таком виде и в такое время к даме Грильде?

Полицмейстер, видимо, представил, потому что явственно содрогнулся. В качестве утешения плеснул мне еще бренди.

– Нужна теплая вода, – сообщил Кароль.

Полицмейстер нацелил в него палец:

– Это ты даже не мечтай! Думаешь, я, как служанка, пойду растапливать печь и подогревать воду?

– Тогда давай сюда свой бренди! – Кароль вырвал у него графин. Не успели мы и глазом моргнуть, как бренди выплеснули мне на ноги. Фандалуччи взвыл от досады, я – от боли.

– Полвека выдержки! Я тебя убью! – вопил полицмейстер.

– Ай-яй! Ой-ей! – вторила я ему. – Кароль, я тебя убью!