Хроники Нарнии (сборник) (другой перевод) - Льюис Клайв Стейплз - Страница 28

Глава четвертая

Рахат-лукум

– Какой ты породы? – снова спросила Колдунья. – Ты что – переросший карлик, который обрезал бороду?

– Нет, ваше величество. У меня еще нет бороды. Я – мальчик.

– Мальчик! – воскликнула Колдунья. – Ты хочешь сказать, ты – сын Адама?

Эдмунд стоял не двигаясь и молчал. К этому времени в голове у него был такой ералаш, что он не понял вопроса королевы.

– Я вижу, что ты – олух, кем бы ты ни был еще, – промолвила королева. – Отвечай мне наконец, пока у меня не лопнуло терпение. Ты – Человек?

– Да, ваше величество, – сказал Эдмунд.

– А как ты, скажи на милость, попал в мои владения?

– Простите, ваше величество, я прошел сквозь платяной шкаф.

– Платяной шкаф? Что ты имеешь в виду?

– Я… я отворил дверцу и… и очутился здесь, ваше величество, – пролепетал Эдмунд.

– Ха! – сказала королева скорее самой себе, чем ему. – Дверцу! Дверь из мира Людей! Я слышала о подобных вещах. Это может все погубить. Но он всего один, и с ним нетрудно управиться.

С этими словами Колдунья привстала с сиденья и взглянула Эдмунду прямо в лицо. Глаза ее сверкали. Она подняла волшебную палочку. Эдмунд был уверен, что она собирается сделать с ним что-то ужасное, но не мог и шевельнуться.

И тут, когда мальчик окончательно решил, что пропал, она, видимо, передумала.

– Бедное мое дитя, – проговорила она совсем другим тоном. – Ты, наверное, замерз. Иди сюда, садись рядом со мной в сани. Я закутаю тебя в плащ, и мы потолкуем.

Эдмунду это решение пришлось не совсем по вкусу, но он не решился возражать. Он взобрался в сани и сел у ее ног, а Колдунья накинула на него полу плаща и хорошенько подоткнула мех со всех сторон.

– Не хочешь ли выпить чего-нибудь горяченького? – спросила она.

– Да, пожалуйста, ваше величество, – сказал Эдмунд. Зубы у него стучали от страха и холода.

Откуда-то из складок плаща Колдунья вынула небольшую бутылочку, сделанную из желтого металла, похожего на медь. Вытянув руку, она капнула из бутылочки одну каплю на снег возле саней. Эдмунд видел, как капля сверкнула в воздухе, подобно бриллианту. В следующую секунду она коснулась снега, послышалось шипение, и перед ним, откуда ни возьмись, возник покрытый драгоценными камнями кубок с неведомой жидкостью, от которой шел пар. Карлик тут же схватил его и подал Эдмунду с поклоном и улыбочкой – не очень-то приятной, по правде говоря. Как только Эдмунд принялся отхлебывать это сладкое, пенящееся, густое питье, ему стало гораздо лучше. Он никогда не пробовал ничего похожего, питье согрело Эдмунда с ног до головы.

– Скучно пить и не есть, – сказала Королева. – Чего бы тебе хотелось больше всего, сын Адама?

– Рахат-лукума, если можно, ваше величество, – проговорил Эдмунд.

Королева вновь капнула на снег одну каплю из медного флакона – и в тот же миг капля превратилась в круглую коробку, перевязанную зеленой шелковой лентой. Когда Эдмунд ее открыл, она оказалась полна великолепного рахат-лукума. Каждый кусочек был насквозь прозрачный и очень сладкий. Эдмунду в жизни еще не доводилось отведывать такого вкусного рахат-лукума. Он уже совсем согрелся и чувствовал себя превосходно.

Пока он лакомился, Колдунья задавала ему вопрос за вопросом. Сперва Эдмунд старался не забывать, что невежливо говорить с полным ртом, но скоро он думал только об одном: как бы запихать в рот побольше рахат-лукума, и чем больше он его ел, тем больше ему хотелось еще, и он ни разу не задумался над тем, почему Колдунья расспрашивает его с таким любопытством. Она заставила его рассказать, что у него есть брат и две сестры, и что одна из сестер уже бывала в Нарнии и встретила тут фавна, и что никто, кроме него самого, его брата и сестер, ничего о Нарнии не знает. Особенно заинтересовало ее то, что их четверо, и она снова и снова к этому возвращалась.

– Ты уверен, что вас четверо? – спрашивала она. – Два сына Адама и две дочери Евы – не больше и не меньше?

И Эдмунд, набив рот рахат-лукумом, снова и снова отвечал:

– Да, я уже вам говорил.

Он забывал добавлять «ваше величество», но она, судя по всему, уже не обращала на это внимания.

Наконец с рахат-лукумом было покончено. Эдмунд во все глаза уставился на пустую коробку – вдруг Колдунья спросит, не хочет ли он еще. Возможно, она догадывалась, о чем он думает, ведь она знала – а он-то нет, – что это волшебный рахат-лукум, и тому, кто хоть раз его попробует, хочется еще и еще, и если ему позволить, будет есть до тех пор, пока не лопнет от объедения. Но она не предложила Эдмунду больше. Вместо этого она сказала ему:

– Сын Адама! Мне было бы очень приятно повидать твоего брата и твоих двух сестер. Не приведешь ли ты их ко мне в гости?

– Попробую, – сказал Эдмунд, все еще не отводя глаз от пустой коробки.

– Если ты снова сюда придешь, конечно, вместе с ними, я опять угощу тебя рахат-лукумом. Сейчас я не могу этого сделать, магия больше не подействует. Другое дело – у меня в замке.

– Почему бы нам не поехать сейчас к вам? – спросил Эдмунд. Когда Колдунья предлагала ему сесть к ней на колени, он испугался, как бы она не увезла его куда-нибудь далеко, в неизвестное место, откуда он не сумеет найти дорогу назад, но теперь он позабыл всякий страх.

– Мой замок очень красив, – сказала Колдунья. – Я уверена, что тебе там понравится. Там есть комнаты, с полу до потолка заставленные рахат-лукумом. И вот что еще: у меня нет своих детей. Я хочу усыновить славного мальчика и сделать его принцем. Когда я умру, он станет королем Нарнии. Принц будет носить золотую корону и целый день есть рахат-лукум, а ты – самый умный и самый красивый мальчик из всех, кого я встречала. Я была бы не прочь сделать тебя принцем… потом, когда ты приведешь ко мне остальных.

– А почему не сейчас? – спросил Эдмунд. Лицо его раскраснелось, рот и руки были липкие от рахат-лукума. Он не выглядел ни красивым, ни умным, что бы там ни говорила королева.

– Если я возьму тебя с собой, – сказала она, – я не увижу твоих сестер и брата. А мне бы очень хотелось познакомиться с твоими милыми родственниками. Ты будешь принцем, а позже – королем, это решено. Но тебе нужны придворные, люди благородной крови. Я сделаю твоего брата герцогом, а сестер – герцогинями.

– Ну, в них-то нет ничего особенного, – проворчал Эдмунд, – и, во всяком случае, мне ничего не стоит привести их сюда в любой другой день.

– Да, но, попав в мой замок, – сказала Колдунья, – ты можешь про них забыть. Тебе там так понравится, что ты не захочешь уходить ради того, чтобы привести их. Нет, сейчас ты должен вернуться к себе в страну и прийти ко мне в другой раз вместе с ними, понимаешь? Приходить одному нет толку.

– Но я не знаю дороги домой, – заскулил Эдмунд.

– Ее нетрудно найти, – сказала Колдунья. – Видишь фонарный столб? – Она протянула волшебную палочку, и Эдмунд увидел тот самый фонарь, под которым Люси повстречалась с фавном. – Прямо за ним лежит путь в Страну Людей. А теперь посмотри сюда. – Она указала в противоположную сторону. – Видишь два холма за деревьями?

– Вижу, – сказал Эдмунд.

– Мой замок стоит как раз между этими холмами. Когда ты придешь сюда в следующий раз, подойди к фонарю и поищи оттуда эти два холма, а потом иди по лесу, пока не дойдешь до моего замка. Но помни: ты должен привести всех остальных. Если ты явишься один, я могу сильно рассердиться.

– Постараюсь, – сказал Эдмунд.

– Да, между прочим, – добавила Колдунья, – лучше не рассказывай им обо мне. Пусть это останется нашей тайной, так будет куда интереснее, правда? Устроим им сюрприз. Просто приведи к двум холмам… Такой умный мальчик, как ты, придумает способ, как это сделать. А когда вы подойдете к моему замку, скажи: «Давайте посмотрим, кто тут живет», – или что-нибудь другое в этом же роде. Я уверена, что так будет лучше всего. Если твоя сестра повстречалась здесь с фавном, она, возможно, наслушалась обо мне всяких небылиц… и побоится прийти ко мне в гости. Фавны способны наговорить что угодно. Ну а теперь…