Дневник. Том V. 1863–1864. Все и во всем Бог. Возлюби ближнего твоего, как самого себя - Кронштадтский Иоанн - Страница 34

Сердце свое достойно и праведно [151] всякому презреть, омерзить и ни в чем плотском и греховном не следовать ему: ибо оно во всем противится Богу и, по содружеству с диаволом, которому отдалось чрез прелесть снеди, красоты и знания, порывается, стремится делать угодное ему.

Диавольское поспешение [152] — когда, например, на молитве, не почувствовав сердцем силы каждого слова, спешишь выговаривать слова без чувства и иногда понимания того, что читаешь. Оттого много слов, да мало толку и дела.

Плоть моя — горящая печь, палящая меня; зловонная яма, непрестанно издающая смрад страстей; постоянное жало, бодущее мои внутренности! О каянен аз человек! Кто ми избавит от тела смерти сея! (Рим. 7, 24.)

Чем более услаждаем чрево и гортань — тем больше мучений сердечных готовим себе и тем делаемся изнеженнее, нетерпеливее, раздражительнее, ленивее, холоднее и духовно бессильнее. Пост — великое дело, полезное дело! Поистине, только хлеб на сущный надо бы есть с водою — и только. Хлеб наш насущный даждь нам днесь (Мф. 6, 11).

Кто наш Царь? — Иисус Христос. Кто паша Царица? — Матерь Божия. Кто министры нашего Царя? — Апостолы. Поставиишя князи по всей земли (Пс. 44, 17). Кто за ними? — Епископы и пресвитеры.

Умудри и укрепи меня, Господи, побеждать благим злое (Рим. 12, 21) или кажущееся зло; даждь мне, Господи, отъяти от мыслей своих и от сердца моего мнительность. Господи! Даждь мне избыток благости и щедрот; отыми же от меня злобу и скупость. Даждь мне благодать любить брата моего постоянно и неизменно, сколько бы раз и зачем бы он ни приходил ко мне; даждь мне ни во что вменять все житейские расчеты и сатанинские предлоги. — Да будет любовь дыханием моей жизни, воздухом моего сердца. — Буди! Буди! у

Благодарю Тебя, Человеколюбие, избавившего меня поутру, во время утрени, по молитве моей

Помилуй мя. Боже… (Пс. 50,1) — от вод злобы (Ср.: Пс. 68, 2) [153], потоплявших сердце мое, и от тесноты сердца и всего существа моего. — Благодарю Тя, яко Литургию непреткновенно даровал еси мне совершити. И ныне от обдержащих мя вод злобы и негодования скупости избави, имени Твоего ради. Даждь мне любити всякого ближнего моего, как себяу, всегда и ни из‑за чего на него не озлобляться и не работать диаволу. Даждь мне распять мое самолюбие, гордость, любостяжание, маловерие и прочие страсти. — Да будет нам имя: взаимная любовь, едино телоу; да веруем и уповаем, что для всех нас все — Господьу; да не печемся, не беспокоимся ни о чем; да будешь един Ты, Боже наш, Богом сердца нашего (Ср.: Пс. 72,26) — и кроме Тебя ничто— никакие сласти, никакие вещи тленные. — Да будем мы едино телоу между собою — тело любви, якоже подобает, и все разделяющее нас друг от друга и от любви отлучающее да будет у нас в презрении, как прах, который на ногах. — Буди! Буди!

Приучи сердце свое, чтобы оно во всем обвиняло себя, свое злонравие, а не ближнего. — Само виновато, а винит ближнего в злобе своей.

Если Бог даровал Самого Себя мне, Сам Он во мне пребывает, и я в Нем (Ср.: Ин. 6, 56), по неложному слову Его, — то чего Он не даст мне; чего пощадит; чего лишит; в чем покинет? — Господь пасет мя и ним тоже мя лишит (Пс. 22,1). — С Ним како не вся нам барствует? (Ср.: Рим. 8, 32.) Итак, буди премного покойна, душа моя, и ничего не знай, кроме любви. Сия заповедаю вам: да любите друг друга (Ин. 15, 17).

Познав прелесть и гибельность для души и тела сластей пищи и питья, я презираю их, предоставляя их… или что я говорю, — не желая никому ими прельщаться и угождать своему слепому и смрадному, преходящему чреву, — наслаждаться же ими вовремя, умеренно, во славу Божию, радушно разделяя Божии дары с другими. О, если бы наши сладкие брашна и питья были всегда выражением сладкой любви нашей друг к другу, что так сердца наши услаждает взаимная любовь, как услаждают нас брашна. О, как сладостна Твоя любовь, Господи, сказавшаяся в столь многих и бесконечно разнообразных сластях и благоуханиях земных, но паче всего в сладости словес Твоих и в сладости Божественных Твоих Таин — Тела и Крови Твоей! Какова же будет сладость будущего века? — Господи! Просвети сердца наши.

Сердце мое — дух, и оно должно прилепляться к единому Богу: мне прилеплятися Богови благо есть (Пс. 72, 28), а оно — что за слепота и за извращение! — прилепляется к сластям века сего: к пище, питью, плотской сласти, к деньгам — к этому праху; к одеждам — к этому тлену; к цветам исчезающим, к узорам, к покроям, прельщающим глаз, к роскошно убранным покоям и тому подобному. Странное дело! Меня, христианина, небесного человека, занимает все земное — и ничто небесное. Я во Христе переселен на небеса, а между тем всем сердцем прилепляюсь крепко к земле и, повидимому, никогда не хотел бы быть на небе, а лучше всегда оставаться на земле, хотя земное, при своем услаждении, тяготит и мучит меня, хотя я и вижу, что все земное ненадежно, тленно, скоро минует, хотя и знаю и чувствую, что ничто земное не может насытить моего духа, умирить и усладить моего сердца, постоянно мятущегося и огорчаемого суетою земною. — Странный я человек! Доколе же я, небесный человек, буду земным? Доколе буду плотию я — чадо Божие, иже не от крове, ни от похоти плотския, но от Бога родился (Ин. 1, 12, 13) во Святом Крещении; доколе я не устремляюсь весь к Богу? — Господи! Привлецы сердце мое к Тебе Духом Твоим Святым. Господи! Отврати сердце мое от суеты (Ср.: Пс. 118, 37) земной! Господи! Без Тебе не могу творити ничесоже (Ср.: Ин. 15, 5).

Вы не о душах человеческих радели, а о сребрениках, о брашнах и напитках, о наградах и отличиях; вы искали за все воздаяния — вы получили свое: вы воспримете меду свою (Ср.: Мф. 6, 2, 5, 16). — Но вы погубили овец Моих своим небрежением, овец Моих, которых Я пришел собрать и спасти, которых поручил вашему попечению, чтоб вы их пасли словом Моим. Вы себя пасли, а не овец Моих; вы только одевались их волною и реяли своими рогами (Ср.: Иез. 34, 3, 21), презирая худородных и немощных и льстя знатным мира сего. Иди те же от Мене, проклятии, во огнь вечный (Мф. 25, 41). Вы натворили Царствие Небесное пред человеки! (Ср.: Мф. 23, 13.)

Все блестящее на земле больно любим: злато, серебро, драгоценные камни, хрусталь, блестящие одежды, — отчего не любим будущей славы, к которой Господь призывает нас? Отчего не стремимся к просветлению, наподобие солнечного: праведницы, сказано, просветятся яко солнце во Царствии Отца их (Мф. 13, 43)? — Оттого, что полюбили земной блеск, временный, тленный и прелестный. Но отчего у нас такая сильная любовь к блеску? — Оттого, что душа наша создана для света небесного и вначале была вся — свет, вся — сияние; ей врожден свет — врождено чувство и желание света. — Направьте это стремление души к исканию небесного света!

Когда увидишь прекрасную девицу или женщину, или прекрасного юношу, немедленно вознесись к Верховной, Святейшей Красоте, Виновнице всякой красоты земной и небесной, то есть к Богу, и прославь Его за то, что Он из земли делает такую красоту; подивись в человеке красоте обрила Божияу, сияющего даже в поврежденном нашем состоянии; вообрази, каков же будет наш образ в состоянии нашего прославления, если мы его удостоимся; вообрази, какова красота святых Божиих, святых Ангелов, Божией Матери, преукрашенной Божественною Славою [154]; вообрази неизреченную доброту Лица Божия [155], Которое мы узрим, и не прельщайся земною красотою, этою плотию и кровию. Сладостна похоть, но греховна и противна Богу. Не прилепляйся сердцем к девической или женской красоте, а к единому Господу Богу, создавшему всякую красоту Себе ради, и говори: мне прилеплятися Богови, единому Богу, благо есть (Пс. 72, 28), а не к плотской красоте, преходящей.