Трилогия о королевском убийце - Хобб Робин - Страница 53

— Кто? — спросил я.

— Может быть, король Шрюд. В конце концов, шут принадлежит ему. Куплен и оплачен.

Дюжина вопросов рвалась с моего языка. Чейд понял это по выражению моего лица, потому что поднял руку, чтобы остановить меня.

— Не теперь. Сейчас это все, что тебе нужно знать. На самом деле даже больше, чем тебе нужно знать. Но я был удивлен твоим открытием. Не в моем вкусе выдавать чужие секреты. Если шут захочет, чтобы ты знал больше, он может сам рассказать тебе. Но я припоминаю, что мы обсуждали Галена.

Я со вздохом откинулся в кресле.

— Гален. Так вот, он плохо обращается с теми, кто не может постоять за себя, одевается хорошо и ест один. Что еще я должен знать, Чейд? У меня были строгие учителя и были неприятные. Я думаю, я научусь обходиться и с ним.

— Да уж постарайся. — Чейд был до ужаса серьезен. — Потому что он ненавидит тебя. Он ненавидит тебя больше, чем любил твоего отца. Глубина чувств, которые он испытывал к твоему отцу, беспокоила меня. Ни один человек, даже принц, не достоин такой слепой привязанности, в особенности столь внезапной. А тебя он ненавидит еще сильнее. Это пугает меня.

Что-то в тоне Чейда заставило меня похолодеть. Я ощутил тревогу, такую сильную, что даже почувствовал приступ дурноты.

— Откуда вы знаете? — спросил я.

— Потому что он сказал об этом Шрюду, когда Шрюд приказал включить тебя в число учеников. «Разве ублюдок не должен знать свое место? Разве он не должен быть доволен тем, что вы сделали для него?» А потом он отказался учить тебя.

— Отказался?

— Я же сказал. Но Шрюд был непреклонен. А он король, и Гален должен подчиняться ему сейчас, несмотря на то что он был человеком королевы. Так что Гален смягчился и сказал, что попытается научить тебя. Ты будешь встречаться с ним каждый день. Начнешь через месяц. А до этого ты принадлежишь Пейшенс.

— Где я буду учиться Силе?

— На одной из башен находится то, что называется Садом Королевы. Ты будешь допущен туда. — Чейд помолчал, как бы желая предостеречь меня, но боясь испугать. — Будь осторожен, — сказал он наконец, — потому что в стенах этого сада я не имею никакого влияния. Там я слеп.

Это было странное предупреждение, и я принял его близко к сердцу.

Глава 13

КУЗНЕЧИК

Леди Пейшенс славилась эксцентричностью уже в раннем возрасте. Когда она была девочкой, няньки говорили, что она упрямо требует независимости, но у нее не хватает здравого смысла, чтобы позаботиться о себе. Одна из них заметила: «Она будет весь день ходить с развязанными шнурками, потому что не может завязать их, и все равно не допустит, чтобы это сделал кто-нибудь другой». Ей еще не исполнилось десяти лет, когда она начала избегать традиционных наук, которые следовало знать девочке ее положения, и заинтересовалась ремеслами, наверняка бесполезными в будущем: гончарным делом, татуировкой, изготовлением духов, а также выращиванием и разведением растений, особенно чужеземных.

Без малейших угрызений совести юная леди Пейшенс могла скрыться от наставников на несколько часов. Она предпочитала леса и фруктовые сады ухоженным дворикам в замке матери. Можно было подумать, что это сделало из нее выносливого и практичного ребенка. Но ничто не может быть дальше от истины, чем это предположение. Она, по-видимому, постоянно подвергала себя опасности, всегда была исцарапана и изранена, неоднократно терялась и никогда не проявляла разумной осторожности перед человеком или зверем.

Образование леди Пейшенс в большой степени исходило от нее самой. Она овладела чтением и арифметикой в раннем возрасте и с этого времени изучала каждую книгу, свиток или таблицу, которые ей попадались, с жадным и неразборчивым любопытством. Учителя расстраивались из-за ее вызывающего поведения и частого отсутствия, что, впрочем, почти не влияло на ее способность усваивать их уроки быстро и хорошо. Но применение этих знаний вовсе не интересовало леди Пейшенс. Ее голова была полна фантазиями. Она заменяла поэзией и музыкой логику и манеры и не выказывала совсем никакого интереса к светской жизни и к искусству женского обольщения.

И тем не менее леди Пейшенс Терпеливая вышла замуж за принца, который ухаживал за ней с искренним энтузиазмом, что послужило поводом для первого серьезного скандала в его жизни.

— Встань прямо!

Я вытянулся.

— Не так! Ты похож на индюка, которого собираются зарезать. Расслабься. Нет, плечи отведи назад, не горбись. Ты всегда стоишь так, расставив ноги?

— Леди, он всего лишь мальчик. Они всегда такие. Все состоят из углов и костей. Дайте ему войти и успокоиться.

— Ну хорошо. Тогда входи.

Я приветствовал кивком круглолицую служанку. Она улыбнулась в ответ, и на щеках у нее появились ямочки. Она указала мне на заваленную подушками и шалями скамью. Там едва оставалось место, чтобы сесть. Я уселся на краешек и оглядел комнату леди Пейшенс. Тут было хуже, чем у Чейда. Если бы я не знал, что леди только недавно приехала, то подумал бы, что здесь никто не убирался много лет. Даже самое подробное перечисление не смогло бы дать представления об этой комнате, потому что примечательной ее делала несовместимость предметов. Веер из перьев, фехтовальная перчатка и охапка лисохвоста были сложены в потертый сапог. Маленький черный терьерчик с двумя толстыми щенками спал в корзинке, выложенной меховым капюшоном и несколькими шерстяными носками. Семейство резных костяных моржей стояло на дощечке рядом с лошадиной подковой. Но над всем этим господствовали растения. Тут были выпирающие из глиняных горшков, чайных чашек и кубков пучки зелени и ведра опилок и срезанных цветов. Вьюны свисали из кружек с отбитыми ручками и треснутых чашек. Случались и неудачи — кое-где из горшков с землей торчали голые палки. Растения громоздились повсюду, куда доходили лучи утреннего или послеполуденного солнца. Впечатление было такое, будто сад влился в окна и разросся вокруг разбросанных вещей.

— По всей вероятности, он еще и голоден, верно, Лейси? Я слышала, что мальчики всегда голодны. Думаю, на подставке у моей кровати есть немного сыра и сухарей. Принесешь их ему, дорогая?

Леди Пейшенс стояла примерно на расстоянии вытянутой руки от меня, разговаривая со служанкой.

— Я на самом деле не голоден, спасибо, — выпалил я, прежде чем Лейси успела подняться на ноги. — Я здесь, потому что мне сказали, я могу быть в вашем распоряжении утром столько времени, сколько вы захотите.

Это был мягкий пересказ. То, что на самом деле сказал мне король Шрюд, звучало так: «Каждое утро отправляйся к ней и делай все, что она скажет, чтобы она наконец оставила меня в покое. И поступай так до тех пор, пока не надоешь ей так же, как она мне». Его резкость ошеломила меня, потому что я никогда доселе не видел его таким раздраженным. Когда я поспешно покидал королевские покои, вошел Верити, он тоже выглядел совершенно измученным. Король и принц оба разговаривали и двигались так, будто прошлой ночью выпили слишком много вина, но я видел их за столом, и там заметно недоставало и вина, и веселья. Верити взъерошил мои волосы, когда я проходил мимо.

— С каждым днем все больше походит на отца, — сказал он хмурому Регалу, появившемуся вслед за ним.

Регал сверкнул на меня глазами и громко хлопнул дверью.

Итак, я был здесь, в комнате моей леди, а она шелестела юбками и разговаривала через мою голову, как будто я был животным, которое может ни с того ни с сего укусить ее или запачкать ковер. Я видел, что Лейси искренне веселится, глядя на нас.

— Да. Я это уже знаю, видишь ли, потому что это я попросила короля, чтобы тебя сюда прислали, — заботливо объяснила мне леди Пейшенс.

— Да, мэм.

Я выпрямился на краешке скамьи и попытался выглядеть воспитанным молодым человеком с хорошими манерами. Вспоминая наши предыдущие встречи, я едва ли мог порицать ее за то, что она обращается со мной как с идиотом.