Чудовище (Страшно красив) - Флинн Алекс - Страница 28

— Оставьте меня в покое, — услышал я. — Мне ничего не надо. Прошу вас: уходите!

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал я.

— Кто… кто это?

— Адриан… — «Я Кайл, хозяин этого дома… чудовище, живущее здесь». — Меня зовут Адриан. Я тот… — «Тот, кто держит тебя в заточении». — Я хочу познакомиться с тобой.

— А я не хочу с тобой знакомиться. Я тебя ненавижу!

— Но… а как тебе понравились комнаты? Я старался, чтобы тебе было уютно.

— Ты что, спятил? Какой уют? Ты же меня похитил! Похититель, вот ты кто!

— Я не похищал тебя. Отец сам привел тебя сюда.

— Ты его принудил.

Последняя ее фраза задела меня всерьез.

— Да, принудил. И не просто так. Он вломился в мой дом. Этим он тебе не похвастался? Он собирался украсть мои розы, а деньги потратить на наркотики. Но у меня повсюду стоят камеры. Отпираться было бы бесполезно. И тогда, чтобы избежать заслуженного наказания, он стал торговаться. Он купил свою свободу. Он мне рассказал, что у него есть дочь и он готов ее мне отдать. Я не причиню тебе вреда, но твой отец об этом не знал. Он думал, что я посажу тебя в клетку.

Линди молчала. Интересно, какое вранье состряпал ее папочка, вернувшись после той ночи? Возможно, она впервые узнала, как все было на самом деле.

— Мерзавец, — пробормотал я, собираясь уйти.

— Замолчи! Ты не имеешь права так говорить о моем отце!

Она стукнула по закрытой двери. Наверное, кулаком. А может, и туфлей.

«Ну и болван же ты!» — подумал я о себе.

Кто меня тянул за язык? Впрочем, до встречи с Кендрой я не особо задумывался, кому что говорю. И в общем-то, мне сходило с рук.

— Послушай. Извини меня. Вырвалось.

«Ты даже толком извиниться не умеешь. Она решит, что ты полный придурок».

Линди не отвечала.

— Линди, ты меня слышишь? Я же попросил у тебя прощения.

Опять никакого ответа. Я стучал в дверь. Я звал Линду по имени, но все напрасно. Мне оставалось лишь уйти.

Спустя час Линди по-прежнему читала, запершись у себя. Я мерил шагами спальню, раздумывая над тем, как нужно было бы вести себя с нею. Самое странное, никакой вины я за собой не чувствовал. Да, я ее похитил, ну и что? Опять-таки, я не врывался силой в их убогую квартиру и не уводил девчонку. Папочка сам притащил ее сюда. И что она потеряла? В таком доме она никогда не жила. Сомневаюсь, чтобы у самых богатых девчонок из Таттл было столько одежды и книг. И в ответ — хотя бы слово благодарности. Честно говоря, я сам не понимал, чего жду от Линды. Но явно не того, что недавно слышал.

Я окончательно запутался и пошел к Уиллу.

— Мне хочется, чтобы она вышла. Можете мне помочь?

— А как, по-твоему, я должен это сделать?

— Сказать ей, что я хочу с нею поговорить. Что она должна выйти.

— То есть передать, что ты приказываешь ей выйти. Но в отличие от ее отца, она ни в чем перед тобой не провинилась. У нее нет необходимости откупаться.

Мне не понравилось слово «приказываешь». Однако Уилл был в чем-то прав. Подспудно я действительно ждал от Линды благодарности.

— Но может она хоть десять минут поговорить со мной? Пусть через дверь?

— Подумай, что должна чувствовать эта девочка? — вдруг спросил Уилл.

— Что должна чувствовать? А что должен чувствовать я? Я почти неделю готовил для нее эти комнаты. Старался, чтобы ей было уютно, удобно, приятно. И в ответ — такая неблагодарность. Она даже не желает выйти и познакомиться со мной!

— Она не желает знакомиться с тем, кто лишил ее дома, оторвал от отца. Не забывай, Адриан: ты держишь ее на положении узницы!

— Оторвал от отца? Ты бы видел это ничтожество!

Я удержался и не рассказал Уиллу про ведьмино зеркало и отвратительную сцену, когда отец ударил Линду.

— Ей здесь гораздо лучше и спокойнее. Я вовсе не считаю ее узницей. Я лишь хочу…

— Я знаю, чего ты хочешь, но Линди этого не знает. Она не видит ни роз в вазах, ни стен, которые ты красил специально для нее. Она видит лишь чудовище, хотя еще не встретилась с тобой.

Я поднес руку к лицу, но понял: Уилл имеет в виду не мой облик, а поведение.

— Чудовище, — продолжал он, — которому она понадобилась неизвестно для какой цели. А вдруг ты убьешь ее во сне? Или будешь обращаться с ней как с рабыней? Адриан, она напугана.

— Ладно, я могу в это поверить. Но как мне ее убедить, что она попала сюда совсем по иной причине?

— Ты спрашиваешь моего совета?

— А вы видите рядом кого-то другого, к кому я могу обратиться за советом?

— В общем-то, нет. Никого.

Он протянул руку и ощупью нашел мое плечо.

— Не надо ничего ей приказывать. Если Линди хочет оставаться у себя, это ее право. Пусть убедится, что ты уважаешь ее выбор.

— Но если она так и будет сидеть у себя, наши отношения останутся на нуле.

Уилл потрепал меня по плечу.

— Не гони время. Дай ей шанс.

— Спасибо. Вы мне действительно помогли, — сказал я ему.

Я повернулся и пошел к себе.

— Адриан, постой! — окликнул меня Уилл.

Я вернулся.

— Иногда очень полезно пригасить собственную гордость.

— Какую гордость, Уилл? Мне давно нечем гордиться.

Через час я нанес еще один визит к дверям Линды. Я решил, что не выкажу ни крупицы гордости. Только сожаление о своем поступке. Но тогда получается, что я вру и ей, и себе. Если сожалею — нужно позволить ей вернуться к отцу. А мне очень не хотелось, чтобы она исчезла из моей жизни. Я не мог этого позволить. Линди — мой последний шанс.

— Убирайся прочь! — крикнула она в ответ на мой стук. — Если ты вынудил меня оказаться здесь, это еще не значит, что я твоя игрушка.

— Я знаю. Но могу я… можешь ты меня спокойно послушать хотя бы минуту?

— А разве у меня есть выбор?

— Да. У тебя есть выбор. Десятки вариантов. Ты можешь выслушать меня или сказать, чтобы я убирался прочь. Ты можешь день за днем упорно меня игнорировать. И ты права. Твой отец выполнил свою часть сделки. Ты оказалась здесь. Но мы не обязаны быть друзьями.

— Друзьями? Так это ты называешь дружбой?

— То, что…

Я замолчал. Мои слова вдруг показались мне жалкими. Ну как сказать ей, что я надеялся на дружбу с нею? Я хотел, чтобы она говорила со мной, находилась рядом, могла рассмешить меня своей шуткой и хоть ненадолго вернуть в прежний мир. Но если бы я сейчас все это сказал, к ее ненависти добавилось бы презрение.

Я вспомнил предостережение Уилла насчет гордости.

— Я надеюсь, когда-нибудь мы станем друзьями. Если ты этого не захочешь, я пойму. Если я тебе… — У меня в мозгу пронеслась вереница слов: «противен», «ненавистен», «страшен». — Как бы ты ко мне ни относилась, знай: я не людоед. Я — человек, хотя мой облик далеко не человеческий. Я не стану заставлять тебя что-то делать против твоей воли. Единственное исключение: я хочу, чтобы ты оставалась здесь. И надеюсь, вскоре ты выйдешь, чтобы познакомиться со мной.

— Я тебя ненавижу!

— Да, ты уже говорила. — Ее слова больно хлестали по мне, но я продолжал:

— Кроме меня в этом доме живут Уилл и Магда. Ты их видела. Уилл занимается со мной. Слепота не мешает ему быть отличным учителем. Если хочешь, он будет заниматься и с тобой. Магда прекрасно готовит. Она будет убирать у тебя в комнатах, ходить за покупками, стирать. Попроси, и она сделает все, что ты хочешь.

— Я… я ничего не хочу. Я хочу вернуться в свою прежнюю жизнь.

— Понимаю, — ответил я, вспомнив слова Уилла о ее чувствах.

После разговора с ним я целый час раздумывал о ее чувствах. Возможно, она действительно любила своего жуткого отца, как я (признать это даже перед самим собой мне было трудно) любил своего.

— Я надеюсь… — снова начал я и замолчал, решив, что Уилл прав. — Надеюсь, когда-нибудь ты все-таки выйдешь из своих комнат, потому что…

Нет, не мог я произнести те слова, какие хотел сказать.

— Так почему? — спросила она.

Напротив меня на коридорной стене висела картина под стеклом. Я поймал свое отражение, и все дальнейшие слова застряли у меня в горле.