Основание [Академия] - Азимов Айзек - Страница 15

Пока пятеро членов Совета изучали ряды символов, в зале царило молчание. Потом Пиренн откинулся на спинку кресла и нервно закашлялся.

Хардин осведомился:

– Ну что, вы не видите лазейки, доктор Пиренн?

– Похоже, что ее действительно нет.

– Хорошо, – Сэлвор достал из папки следующую пачку листов. – А теперь перед вами копия договора между Империей и Анакреоном. Договор этот, кстати, подписал от имени Императора тот самый лорд Дорвин, который отбыл отсюда неделю назад. К этому документу также приложен анализ в символах.

Договор был отпечатан мелким шрифтом на пяти листах, в то время как нацарапанный от руки анализ занимал не более половинки страницы.

– Как видите, господа, более девяноста процентов текста при анализе просто улетучилось, так как не имеет никакого смысла, а суть того, что осталось, можно выразить следующим образом:

«Анакреон не имеет пред Империей никаких обязательств».

«Империя не имеет над Анакреоном никакой власти».

Все пятеро снова с немалым интересом занялись изучением результатов анализа, то и дело сверяя их с договором. Когда они закончили, Пиренн с беспокойством в голосе произнес:

– Кажется, все верно.

– Тогда вам ясно, что этот договор – не что иное, как декларация полной независимости Анакреона и признание этого Империей?

– Похоже, вы правы.

– И Анакреон прекрасно понимает это, и будет стремиться подчеркнуть свою независимость таким образом, чтобы навсегда исключить любую возможность давления и угроз со стороны Империи. Особенно теперь, когда всем уже ясно, что Империя не в состоянии осуществить свои угрозы – иначе она никогда бы не допустила отделения Анакреона.

– Но в таком случае, – вмешался Сатт, – как объяснит мэр Хардин заверения лорда Дорвина в поддержке Императора? Мне они кажутся… – он пожал плечами, – вполне надежными.

Хардин откинулся на спинку кресла.

– Это и есть самое интересное. Честно говоря, поначалу я принял его превосходительство за совершенно безнадежного осла, но оказалось, что это умнейший человек и прекрасный дипломат. Я позволил себе записать все разговоры с ним.

Послышался возмущенный гул, и Пиренн уже открыл рот, чтобы высказать общее мнение.

– Ну и что? – упредил его Хардин. – Я знаю, что это серьезное нарушение законов гостеприимства и джентльменского кодекса чести. И если бы его превосходительство заметил это, я оказался бы в пренеприятном положении, но этого не произошло, и теперь у нас есть запись – а это главное. Запись эту мне размножили, и я передал Хоулку копию для анализа.

– И где же текст анализа? – осведомился Ландин Краст.

– Вот это и есть самое главное. Когда после двух суток напряженной работы Хоулку наконец удалось избавиться от всех бессмысленных банальностей, многозначительной чепухи и ничего не значащих высказываний, то обнаружилось, что в тексте не осталось НИЧЕГО! Он самоликвидировался.

За все пять дней переговоров лорд Дорвин, господа, не сказал ни черта и ухитрился сделать это так, что вы ничего и не заметили. Вот вам все заверения вашей любимой Империи!

Наверное, если бы Хардин швырнул на стол бомбу, это не произвело бы большего переполоха, чем его последнее заявление. Сэлвор устало и терпеливо ждал, пока члены Совета успокоятся.

– Поэтому, когда вы отправили свою угрозу – а ваше послание с описанием действий Империи по отношению к Анакреону в случае конфликта выглядело именно так, – вы только вызвали раздражение у монарха, который был знаком с истинным положением дел куда лучше вас. Естественно, оскорбление его достоинства потребовало немедленных ответных действий. Вот вам и ультиматум. Теперь вернемся к началу нашей беседы. У нас в распоряжении одна неделя. Что нам теперь делать?

– Похоже, нам придется разрешить Анакреону создать свою военную базу на Терминусе. У нас просто нет другого выхода.

– В этом я с вами согласен, – кивнул Сэлвор. – Но вопрос состоит в том, что нам нужно сделать для того, чтобы вышвырнуть их отсюда при первой возможности?

Усы Фулэма зашевелились.

– Вы говорите так, словно уже решили применить против них силу.

– Сила, насилие, – последовал ответ, – это крайнее средство некомпетентных людей. Но я совсем не намерен расстилать перед ними красный ковер, предлагать им лучшую мебель в доме и благоговейно сдувать с нее пыль.

– Все равно мне не нравится, как вы об этом говорите, – не уступал Фулэм. – Это опасный подход, тем более, что в последнее время мы замечаем, что большинство населения именно так понимает ваши выступления. Должен сказать вам, мэр Хардин, что Совет уже давно следит за вашей деятельностью.

Фулэм выдержал паузу. Остальные согласно закивали головами. Сэлвор пожал плечами.

Йейт Фулэм продолжил:

– Если из-за вас в городе вспыхнет пламя насилия, то лично для вас это окажется лишь весьма сложным способом самоубийства. Мы не допустим подобного развития событий. В основе нашей политики лежит один-единственный важнейший принцип: все для Энциклопедии. Любое решение, которое мы примем, будет направлено лишь на обеспечение безопасности проекта Энциклопедии.

– Таким образом, – подытожил Хардин, – вы решили продолжать все ту же напряженную кампанию сидения сложа руки.

Пиренн с горечью в голосе ответил ему:

– Но вы же сами заявили, что Империя не в состоянии помочь нам, хоть я до сих пор не понимаю, как такое могло случиться. Так что если необходим компромисс…

Словно в кошмарном сне, у Хардина возникло ощущение, что он со все возрастающей скоростью мчится в никуда.

– Да поймите же вы, что никакого компромисса быть не может! Вся эта болтовня насчет военных баз – не что иное, как самое бессовестное вранье!

Его высочество Родрик выболтал нам, к чему в действительности стремится Анакреон – открытая аннексия, раздел Терминуса на феодальные владения и навязывание нам своей системы экономики, основанной на принципе «аристократ – крестьянин». Если они хотя бы частично поверили в наш блеф насчет атомной энергии, то это даст нам некоторую отсрочку – но действовать они все равно будут.

Возмущенный, он вскочил на ноги, остальные тоже поднялись со своих мест, и только Джорд Фара остался сидеть.

В повисшей в зале напряженной тишине раздался его голос:

– Я попросил бы всех сесть. По-моему, вы зашли уже слишком далеко. И не смотрите, господин мэр, на нас с такой злостью – никто из нас измены не совершал.

– Это вам надо еще доказать!

Фара мягко улыбнулся:

– Вы же сами понимаете, что это несерьезно. Лучше послушайте, что я вам скажу.

Джорд наполовину прикрыл свои маленькие хитрые глазки, на его гладком подбородке поблескивали капли пота.

– Я считаю, не стоит скрывать тот факт, что Совет выяснил, что правильное решение проблемы Анакреона может обнаружиться, когда через шесть дней откроется Хранилище.

– Это и есть ваш вклад в решение проблемы?

– Да.

– И нам не следует ничего предпринимать, кроме как уверовать и почтительно ждать, пока из Хранилища явится dеis ех mасhinа?*[2] – Если оставить в сторону вашу излишне эмоциональную формулировку, то дело обстоит именно так.

– Но это же откровенный уход от решения проблемы! Мне кажется, доктор Фара, что подобная глупость граничит с гениальностью. Чтобы до такого додуматься, необходим незаурядный разум!

Фара снисходительно улыбнулся.

– Очень милая любовь к эпиграммам, Хардин, но в данном случае она не к месту. Надеюсь, вы помните ход моих рассуждений относительно Хранилища, которые я высказывал недели три назад.

– Да, я помню их. И не отрицаю, что они были отнюдь не глупыми, если исходить из чисто дедуктивной логики. Вы говорили – если я допущу ошибку, прервите меня, – что Хари Селдон был величайшим в Галактике психоисториком, и, следовательно, он должен был предвидеть то сложное положение, в котором мы сейчас оказались, и что Хранилище создано им для того, чтобы подсказать нам выход из него.