Сердце из двух половинок - Белозерская Алена - Страница 15

Сам Мартин был закрыт для общества и редко с кем встречался. Люди считали его эксцентричным богачом, но Мартин лишь ухмылялся и говорил, что каждый имеет право жить в своем собственном мире. Его миром была преступность, и он раскрыл в него двери для Клементины, ни на йоту не сомневаясь в том, что она пройдет через них и окажется внутри – в его мире.

У Клементины всегда было много мужчин. Стоило кому-либо ее один раз увидеть, и человек уже не мог ее забыть. И дело было не только в ее обворожительной внешности. В ней чувствовалась некая животная страсть, тщательно скрываемая за фасадом: аристократичностью и мягкими манерами. Трудно было себе представить, что перед тобою стоит жестокий, коварный и опасный человек. Она возбуждала, соблазняла, обволакивала таинственностью и влекла к себе. Ни один мужчина не мог отказаться от нее, и Эрик Ройс не был исключением. Он боготворил свою возлюбленную, считая ее самой чистой и прекрасной женщиной в мире. Не имело значения, что она уложила его в постель на второй же день их знакомства. Клементина обставила это как временное помешательство. После жаркого секса она выглядела растерянной и опечаленной своим поведением. Эрик, повидавший в своей жизни множество распущенных женщин, был тронут этой искренностью. Он даже не смог понять, как по уши влюбился в нее.

– Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Нью-Йорк, – томно произнесла Клементина.

Они сидели в ресторане «Иви» и ждали заказ. Эрик был высоким, голубоглазым и дерзким на вид. Вместе они составляли красивую пару, и об этом говорили взгляды, устремленные в их сторону, по крайней мере, половины мужчин и женщин, находившихся в зале.

– Я согласен, – Эрик дотронулся до ее руки.

«Может, Габриэль наконец почувствует ревность?» – подумала она и тут же отмахнулась от этой мысли, напомнив себе, что пустые иллюзии ей ни к чему. Они редко виделись за последние четыре года, точнее, лишь трижды. Клементина сознательно избегала встреч с ним, находя различные предлоги, чтобы не ездить домой. Но она всегда справлялась у дяди о его успехах в учебе, уклоняясь от разговоров о личной жизни брата. Габриэль учился в Йельском университете, на архитектурном факультете. Как оказалось, весь талант отца перешел к сыну, потому что Клементина рисовать не только не любила, но и не умела.

Габриэль злился на сестру, не понимая, что творится с ней. Он чувствовал ее странную нервозность, когда она находилась рядом. Видел, что она ревнует его к другим девушкам, но объяснял это их тесной родственной и дружеской связью. Как-никак они близнецы, а таким людям всегда трудно делиться с кем-либо своей «половинкой».

– Когда мы летим? – Эрик отпил глоток вина.

– Через две недели. – Клементина сняла туфельку и дотронулась кончиками пальцев до его бедра.

Эрик моментально возбудился. Он страстно посмотрел на Клементину и срывающимся голосом попросил:

– Поехали домой!

– Нет, я голодна. – Клементина продолжала гладить его.

Он просунул руку под стол и сильно сжал ее ногу.

– Тогда прекрати. Я больше не могу сдерживаться!

– Выпей вина.

– Ты издеваешься надо мной?

– Я просто хочу тебя взбодрить, – рассмеялась Клементина.

«Такой же, как и все, – подумала она. – Стоит дотронуться до члена, как он обо всем забывает». Есть ей не хотелось, и Клементина молча смотрела в свою тарелку.

– Ты даже не притронулась к еде, – недовольно заметил Эрик, – а говорила, что проголодалась.

– Я утолю голод дома, – прошептала она и увидела, как глаза Эрика ярко загорелись.

Шел мелкий дождь, и Франческо Морони приподнял воротник, чтобы хоть как-то укрыться от него. Его маленькое лицо горело ненавистью. Он подошел к почте, оглянулся по сторонам в поисках знакомых лиц и достал из кармана голубой конверт. Минуту постоял, разглядывая его, и опустил в почтовый ящик.

– Напомните, чем вы занимаетесь? – вежливо поинтересовался Мартин.

– Я – художник, – ответил Эрик.

Мартину он нравился. Уверенный в себе, прекрасные манеры, приятная внешность. Но этот молодой человек совершенно не вписывался в его планы.

– Выставлялись?

– Да, в галерее «Тейт-модерн» и в «Пезаро».

– М-м, так вы молодой Пикассо? – надменно сказал Габриэль.

Клементина удивленно посмотрела на него и, взяв за руку Эрика, сказала:

– Не обращай внимания на моего злобного братца. Он всегда бесится, если кто-нибудь делает что-то лучше его.

Габриэль приподнял левую бровь:

– Да? Не замечал этого за собой.

Клементина послала ему теплую улыбку и переключилась на Эрика, что-то прошептав ему на ухо и опустив руку под стол. Габриэль напрягся, он увидел, как облизнулся Эрик, глядя на губы Клементины. Она выглядела просто потрясающе: прямые шелковистые волосы высоко собраны на затылке, узкое платье, подчеркивающее все изгибы ее женственной фигуры. Габриэль представил, что ее рука делает под столом, и быстро вскочил, уронив на скатерть свой бокал.

– Прошу меня простить. Мне необходимо сделать важный звонок.

Клементина спрятала улыбку и, повернувшись к Мартину, спросила:

– Дядя, а где Раф?

– Сказал, что задержится, но попросил не есть без него десерт.

Клементина весело рассмеялась и объяснила Эрику:

– Если Рафаэль занят, но обещал успеть к десерту, значит, подадут кленовый мусс. Он приплывет сюда из Лондона, если понадобится, но не упустит случая отведать свое любимое лакомство.

Словно подтверждая ее слова, в дверях столовой показался запыхавшийся Раф и прокричал:

– Я не опоздал? Здравствуйте, молодой человек!

– А нам с Клементиной «здравствуйте» не нужно сказать? – спросил Мартин, прекрасно зная, каков будет ответ.

– Вас я сегодня уже видел.

Габриэль заснул только под утро. Половину ночи он измерял шагами свою комнату, ожидая, когда вернется Клементина. Утром он спустился на первый этаж и, чтобы хоть чем-то занять себя, стал проверять почту. Счет, счет, письмо для дяди, «Габриэлю и Клементине Хаксли». «Наверное, какое-нибудь приглашение», – подумал он, равнодушно открывая конверт. В нем была фотография незнакомой женщины и отпечатанные на принтере листки бумаги. Он быстро пробежал глазами по строчкам, нахмурился и снова перечитал письмо. Открылась входная дверь, и в холл тихо вошла Клементина. Увидев Габриэля, она вздрогнула от неожиданности. Он молча протянул ей письмо.

– Позже. Я устала и хочу спать.

– Сейчас!

Что-то в его голосе заставило подчиниться, и она, недовольно присев на диван, стала читать.

«Уважаемые Габриэль и Клементина! Мне очень жаль, что вы столько лет живете во лжи. Смею сообщить вам некоторые тайны вашего рождения, а также рассказать вам о жизни человека, которого вы считаете своим дядей…»

Далее шла весьма детальная история, касавшаяся истинных обстоятельств рождения Клементины. Красочно описывались преступления, совершенные Мартином, прилагался приблизительный список убитых им и по его приказу людей, а также имелось фото красивой дамы, на обратной стороне которого стояла подпись: «Любимому Мартину от Ирэн ле Руж».

Клементина посмотрела на Габриэля и уверенно сказала:

– Это чья-то злая шутка.

– Слишком уж все правдоподобно.

– Габриэль, если это правда, – раздраженно произнесла она и потрясла листами, – то почему человек, написавший это письмо, испугался сказать нам все лично?

– Он боялся, но явно не нас!

– Что же делать? – растерялась Клементина.

– Спросим у Мартина.

Габриэль направился в апартаменты дяди и, даже не удосужившись постучать, вошел в комнату. Мартин еще спал, но Габриэль бесцеремонно растолкал его и протянул ему письмо.

– Прочти и разъясни нам то, что здесь написано.

Мартин поднялся с постели, надел халат и стал медленно читать. По мере того как уменьшалось количество непрочитанных им строк, глаза его все сильнее загорались гневом.