Хозяин копья (Легенда о Хуме) - Кнаак Ричард Аллен - Страница 12

— Что со мной случилось?

На морде минотавра появилась почти человеческая улыбка, послышалось его тихое хихиканье.

— Лучше спросите, чего не случилось! Во-первых, вы получили секирой по голове — вас спас только шлем. Затем вы упали с коня, и вас чуть было не затоптали насмерть. Все это время вы были без сознания. Удивительно как у вас кости остались целы, друг мой Хума. Правда, ваше тело все сплошь в синяках.

— Да, все тело жуть как болит.

— Еще бы! Скажите, вы всегда такой везучий?

Хума улыбнулся, но улыбка, как и любое его движение, вызвала боль во всем теле.

— Он проснулся?

Услышав нежный голос, Хума повернул голову и мгновенно забыл о боли.

Перед ним стояло видение из его грез! Молодая женщина с серебристыми волосами. На ней был халат, какой обычно носят целители Мишакаль, только без традиционного медальона. Халат тесно облегал ее стройную фигуру, и Хума в смущении отвел глаза в сторону.

— Проснулся, живой и не так уж и плох, как можно было ожидать. — Минотавр встал. — Ну, Хума, я передаю вас в руки вашего целителя. А я, знаете, пока вы были без сознания, только и делал, что рассказывал вашим командирам все, что мне известно о планах людоедов.

— Вам позволяют свободно ходить по лагерю?! — удивился Хума.

Кэз фыркнул с презрением:

— Увы, только в сопровождении двух вооруженных охранников. Но мне соблаговолили разрешить навестить вас…

— Вы представляли рыцарей иными, чем они оказались на деле?

Человекобык покачал головой:

— Вы и некоторые другие рыцари — иные, чем я думал, но рыцарство, увы!..

Кэз вышел, не сказав больше ни слова. Хума смотрел вслед, озадаченный. Неужели рыцарство заслуживает такого презрения? Не может быть!

— А у вас необычные друзья.

Хума снова взглянул на молодую женщину:

— Что вы сказали?

Она ответила очаровательной улыбкой. Губы ее были пухлыми и алыми, нос изящный и маленький, глаза миндалевидные. В них светилась нежность. А серебристые волосы отливали холодным блеском. Во всем ее облике было что-то неземное.

— Вы совсем пришли в себя? — обрадованно спросила она.

Хума зачарованно, забыв обо всем, смотрел на нее. Спохватившись, он покраснел и перевел взгляд на потолок.

— Извините. И не сердитесь на меня, миледи, — сказал он, краснея еще больше и слегка запинаясь.

Молодая женщина улыбнулась:

— Почему же я должна на вас сердиться? Она взяла влажное полотенце из чаши, стоявшей рядом, и вытерла ему лицо.

— И я вовсе не миледи. Меня зовут Гвинес, и мне будет очень приятно, если вы будете называть меня по имени.

Он тоже улыбнулся:

— А меня зовут Хума.

— Да, я знаю, — кивнула она. — И минотавр, и рыцарь, доставивший вас сюда, сказали мне ваше имя. Прежде я никогда не видела минотавров.

— Минотавр — друг, — только и сказал Хума; он решил попозже, когда наберется сил, рассказать ей о минотавре подробно.

А затем спросил:

— Вы сказали «рыцарь». А кто именно?

— О! — Она вздрогнула. — Он очень похож на мертвеца, даже тогда, когда говорит. Мне так жаль его!

Хума понял: это — Ренард. Значит, с поля боя его вынес командир.

— Вам вправду становится лучше? Боль, казалось, действительно утихла.

— Да. Это вас я должен благодарить за то, что боль проходит.

— Нет, я только помощница целителей. Хума попытался встать и не смог. От боли он едва не застонал. Гвинес посмотрела на него, словно на непослушного ребенка:

— И не пытайтесь вставать! Вы еще слишком слабы.

— Да, конечно. Меня лечили священники?

— Их здесь очень мало. Они не могут постоянно следить за состоянием вашего здоровья, поэтому я и ухаживаю за вами по их просьбе.

Несмотря на то, что Гвинес улыбалась, говорила она серьезно. Целителей действительно было мало, и работали они без сна и отдыха.

— Где мы находимся?

— В лесу на западе Соламнии. Вы были без сознания, когда вас перевозили сюда. Сейчас мы весьма далеко от линии фронта.

— Мы победили?

— Никто не победил. Все осталось по-прежнему. Если бы не ваш отряд, людоеды могли бы прорвать оборону основных сил рыцарей. К счастью, сделать это им снова не удалось.

Она надолго задумалась, а затем сказала:

— Но хватит о войне. Вы хотите чего-нибудь поесть? Уже два дня вы ничего не ели.

Хума действительно был голоден. Однако, когда Гвинес стала размешивать какую-то похожую на мел пасту, аппетит у него пропал. Гвинес улыбнулась и наклонилась над Хумой с ложкой. Рыцарь недоверчиво посмотрел на пасту.

— Хума, это вполне съедобно. Откройте ротик.

Он послушно, как ребенок, открыл рот. Действительно, паста оказалась съедобной, хотя и не вкусной. Хума с трудом заставлял себя глотать ее. И, съев последнюю ложку, вздохнул с облегчением. Гвинес тоже, казалось, осталась довольной.

— К сожалению, сейчас я должна уйти. Но время от времени я буду заглядывать к вам. Он протянул ей руку:

— Благодарю вас.

Она покраснела, и он, смутившись, опустил руку.

И тут, как нельзя кстати, в палатку вошел Ренард. Гвинес, взяв пустую посуду, вышла. Хума смотрел ей вслед, а Ренард подошел к его постели:

— Минотавр сказал мне, что вы очнулись и что дело идет на поправку. Радостное известие. — Голос Ренарда звучал монотонно, словно он читал никому не интересный текст.

Но Хума знал, что за холодной неподвижной маской кроется страстная душа. Забрало Ренарда было поднято, и Хума долго смотрел в лицо человека, от взгляда которого многие прятали свои глаза.

Он обрадовался приходу командира.

Ренард наклонился к своему подчиненному:

— В бою всегда надо быть начеку, Хума. Помните об этом.

— Да, иначе попадет по голове.

Тонкие губы Ренарда на мгновение дрогнули в улыбке.

— Конечно. А это — очень вредно для здоровья.

Ренард говорил все так же бесстрастно.

— Что сейчас происходит? Гвинес сказала…

— Та молодая женщина?

Хума покраснел.

— Да. Она сказала, что все осталось по-прежнему…

Ренард, вздохнув, снял шлем. Седина, словно иней, покрывала его голову. Ренард не любил длинных волос. Волосы у него были коротко острижены. Не носил он и висячих усов. Никто не корил его за это. Просто Ренард не хотел быть как все.

— Да, сейчас дела обстоят именно так. Но, если верить Беннету, это знак того, что победа за нами. Он постоянно твердит: решающая атака Кринаса провалилась. После вашего боя с ним никто больше не видел Кринаса и не слышал о нем. Беннет даже стал расхваливать вас на все лады.

— Расхваливать меня?

— Я процитирую его дословно: «В результате этого боя Кринас или убит, или по крайней мере выведен из строя. Рыцарю Хуме сопутствовала удача, но она приходит только к храбрым и умелым воинам».

Беннет, конечно, был прав. Хуме сопутствовала удача. Любой рыцарь считал бы, что в том бою с Кринасом он одержал победу, но Хума…

— Я знаю, о чем вы думаете, Хума. Но вы не правы. Вы так же, как и сам Беннет, рыцарь до мозга костей. А помимо этого, умеете видеть мир в его истинном свете. — Ренард замолчал.

Хума лежал повернувшись к нему спиной.

— Когда я смогу снова встать в строй рыцарей?

— Когда окончательно поправитесь, не раньше. А для этого потребуется немало времени.

— Государь Освал что-нибудь говорил обо мне? — Хума ждал ответа с замиранием сердца. Верховный воин был для Хумы как отец родной.

Ренард встал и надел шлем. Кивнув головой, сказал:

— Верховный воин желает вам скорейшего выздоровления. Он говорит, что нисколько не сомневался в вашей храбрости.

О, эти слова сейчас были самой лучшей поддержкой для молодого рыцаря.

— А теперь отдыхайте, Хума. Когда буду свободен, приду к вам опять.

Ренард ушел. Хума остался один и задумался. Сможет ли он когда-нибудь действительно стать настоящим рыцарем — таким, как Беннет, государь Освал или Ренард?! Он не думал о Кринасе. Станет ли мстительный военный министр разыскивать какого-то никому не известного Хуму? Как говорится, поживем — увидим…