На все цвета радуги (сборник) (с илл.) - Пермяк Евгений Андреевич - Страница 41

– Хотя, – усмехнулась Берёза, – зола тоже на что-то нужна. Ею, кажется, чистят кастрюли и посыпают тротуары. Так ли уж это плохо, господа? – прошелестела она, издевательски повторяя фразу Сказочника.

Деревья дружно захохотали.

Сказочник снова умолк, а затем, коснувшись рукой Ели, сказал в раздумье:

– Впрочем, никто не знает, как может повернуться судьба. Одни, собираясь жить в веках, забываются ранее, чем увядают цветы на их могилах. Другие, живя скромно и тихо, ни на что особенное не рассчитывая, не думают о бессмертии, а оно, несмотря на это, приходит само. Не отчаивайтесь, некрасивая Ёлка! Как знать, может быть, всё будет по-другому.

С тех пор прошло много лет. Деревья выросли и возмужали. Под некрасивой Ёлкой жили муравьи. Сказочник давно уже не появлялся в лесу, и, как сообщил Ветер, Ель больше никогда не укроет его прохладной и ласковой тенью своих ветвей. Два лесоруба – Время и Возраст – сделали своё дело.

– М-да! – сказал Ясень. – Хотя он и ярко горел… хотя нам от него было тепло и радостно, всё же он сгорел, как сгорают дрова.

– Вот именно, – подтвердил Клён, ставший ещё выше и надменнее. – Если выражаться образно, то он был среди людей не более чем некрасивая Ёлка. То ли дело мы! Мы – ценные деревья. Мы можем превратиться во что угодно: и в спальню королевы, и в трон короля.

Ёлка молча слушала хвастливые, самодовольные рассуждения, и тонкие струйки смолы катились по её шершавой коре. Ёлка не переставала верить, что она встретится со Сказочником и услышит знакомые слова любимых сказок.

Но напрасно. С ним можно было теперь встречаться только во сне. Поэтому Ёлка часто дремала, надеясь увидеть золотой сон. А он не приходил. Зато пришли лесорубы.

Лесорубы спилили созревшие деревья, и каждое из них получило своё назначение. У поваленной Сосны обрубили ветки и верхушку, затем доставили её на корабельную верфь. Она будет высокой мачтой.

Ясень, Клён и Берёза были отправлены на мебельную фабрику. Осину предназначили для корыт.

Дошла очередь и до некрасивой Ёлки. Её распилили на мелкие чурбаки.

«Так и есть, – подумала Ёлка, – я стала дровами. Теперь мне только остаётся сгореть так же ярко, как сгорели вы, дорогой друг, озаряя нас волшебным светом своих сказок».

Готовясь отправиться в топку котла или камина, Ёлка забыла слова Сказочника о том, что «никто не знает, как может повернуться судьба».

Судьба Ёлки повернулась самым неожиданным образом. Ёлка попала на бумажную фабрику и превратилась в ослепительно белые, тонкие и плотные листы бумаги.

Теперь перед нею открылись тысячи возможностей. Она могла стать конвертами и совершать на всех видах транспорта почтовые путешествия. Она могла оказаться газетой или географической картой. Она могла стать нарядной театральной афишей и зазывать людей на представление.

Мало ли куда идёт бумага… Но не будем, однако, строить предположения. Всё оказалось куда лучше, чем может нарисовать самое пылкое воображение.

Ёлку отправили в типографию, и там она стала превращаться в книгу. В какую? Книга книге рознь. А она стала превращаться в прекрасную книгу сказок. Это она почувствовала тотчас, как на ней появились чётко отпечатанные блестящей чёрной краской дорогие её сердцу слова…

Это были сказки, слышанные ею в дни юности в говорящем лесу.

– Неужели мы с вами встретились снова? – сказала Ёлка, ставшая бумагой, и увидела Сказочника.

Он появился на первой странице – отпечатанный великолепными портретными красками.

– Теперь я вижу, – сказала она, – что не все, оказавшись срубленными, умирают. Мы стали жить с вами книгой сказок.

Искусные руки переплётчика стали одевать книгу в нарядную одежду с золотой отделкой и затейливым тиснением.

Как она красива была теперь! На неё можно было любоваться часами, читать и слушать сутками напролёт. Её бережно брали и очень осторожно листали. Сказки смешили и радовали. Сказки учили мудрости, возвышали души, согревали сердца, будили ненависть к злу и утверждали светлое.

Вскоре Ёлка, став книгой, очутилась на серебристой берёзовой полке в самом лучшем ясеневом шкафу библиотеки.

Она сразу узнала этот шкаф. Он оказался таким же самовлюблённым, каким рос в сказочном говорящем лесу. Ясеневый шкаф очень громко хвалился своей новой жилицей на центральной полке:

– Видишь ли ты, Кленовый стол, какое сокровище живёт во мне?

– Да! – ответил Кленовый стол. – Какие мы благородные деревья!

– Как бы позавидовала нам та некрасивая Ёлка, – обрадовалась Берёзовая полка, – как бы позавидовала она, если б могла увидеть, во что мы превратились! С какой отличной книгой живём мы теперь в соседстве! Что ты скажешь на это, старый Дуб? – обратилась Берёзовая полка к резному потолку.

Мудрый резной потолок хитро усмехнулся с высоты своими замысловатыми узорами и, не проронив ни единого слова, застыл в своей изумительной орнаментальной улыбке.

Он, видимо, всё понял.

Теперь у Ёлки были все основания произнести сокрушительную отповедь по адресу Клёна, Ясеня и некоторых других, глумившихся над нею. Но она ничего не сказала, потому что это была добрая, великодушная, настоящая Ёлка. А она могла бы сейчас отчитать их не только по-датски, но и по-английски, и по-немецки, и по-русски, и по-французски. Потому что всемирно известная книга датского сказочника разговаривала на всех языках мира. Даже на тех, которые пока ещё не имеют букв и грамматики. Она сумела бы их отчитать и на этих языках…

Но разве счастье в торжестве низменной страсти возмездия? Это жалкая радость слабых. Ради этого не стоило рассказывать сказку о бессмертии прекрасного.

Вот и всё.

Вместо послесловия

Евгений Андреевич Пермяк

Имя Евгения Андреевича Пермяка хорошо известно как взрослым, так и читателям-школьникам. Его творчество весьма разнообразно. Среди книг Е. Пермяка есть сказки, рассказы, комедии, драмы, водевили, романы, повести, публицистические статьи, очерки.

Родился Евгений Андреевич 31 октября 1902 года в Перми. Здесь, на Урале, он хорошо узнал жизнь простых людей, слышал живой и выразительный народный язык.

Предки писателя – выходцы из крепостных. Отец Е. Пермяка, мелкий почтовый служащий, скончался от чахотки, когда сыну было три года. Нелегко было матери воспитывать сына.

В детстве и юности Е. Пермяк с матерью часто ездил по родным городам и посёлкам Урала и близко познакомился с жизнью мастеровых людей. Ещё мальчиком он полюбил ремёсла и сам стал мастером на все руки. Топор и пила, рубанок и молоток стали его верными друзьями.

Позднее, на исходе Гражданской войны, Е. Пермяк едет в Кулундинские степи. Сибирь закалила его, научила пахать, сеять, убирать урожай…

Но больше всего Е. Пермяка тянет к литературе. Окончив педагогический факультет Пермского университета, он переехал в Москву и с середины 30-х годов начал печататься в газетах и журналах.

Выходец из трудовой уральской семьи, Е. Пермяк и в литературу принёс свой опыт, свою трудовую биографию. Не случайно тема труда стала основной и любимой в его книгах. В 1946 году вышла книга «Кем быть?». В своё время она помогла тысячам детей, оставшихся после войны сиротами, найти себя в жизни и труде. Подлинным гимном труду, «уральской энциклопедией для подростков» назвали эту книгу критики. «Только труд делает маленького человека большим, – говорил Е. Пермяк. – Только труд приносит счастье, почёт и радость». Писатель был уверен, что из его маленьких трудолюбивых героев вырастут хорошие, добрые люди.

Е. Пермяк умел весело, интересно, понятно говорить с детьми на самые серьёзные темы. Сам писатель отмечал, что для него важнее всего, ка к сказать, над этим он больше всего и думал, когда создавал свои произведения. Для детей и юношества Е. Пермяк написал более двухсот книг, среди которых: «Детство Матрика», «Дедушкина копилка», «Торопливый ножик», «Тонкая струна», «Пичугин мост», «Иголкины братья», «Сказка о стране Терра-Ферро» и многие другие.