Райский пепел (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 1

Тонкая линия-6/1. Райский пепел

Архипова Анна Александровна

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Этот текст содержит гомосексуальную тематику. Если вам нет 18 лет - покиньте эту страницу.

РЕЙТИНГ: NC-17

Размещение текста где-либо, кроме моей странички, запрещено.

В печатном варианте "Акутагава" заменен на "Сакиа".

Автор коллажа - Fibari

Огромное спасибо Насте Шляймер, чьи советы, критика и пинки помогли мне написать вторую трилогию ТЛ =)

Я переименовала шестую часть. Она была названа "THE END" в бытность, когда я только писала шестую часть и была уверена, что она будет последней в цикле ТЛ.

Однако она последней не стала - и название начало звучать немного не в тему.

ПРОЛОГ

Прохладный ветер, свежими порывами прокатывающийся по нагретому летним солнцем воздуху, превращал пышную густо-зеленую траву в волшебное море, по которому то и дело прокатывались шаловливые волны. Тут же, в солнечной долине, окруженной со всех сторон скалистыми хребтами, текла мелкая, но бурная речушка, пахнущая высокогорными снегами и цветами, что яркою каймою обрамляли русло реки. Небольшие бутоны диких и неприхотливых растений пылали яркими расцветами, а их аромат – простой, но дурманящий своею девственной чистотой – кружил голову, наполняя сердце желанием летать, подобно птицам. В кристально чистой воде реки отражалось высокое лазурное небо, по которому медленно и важно плыли пушистые облака, принимающие то и дело причудливые формы и очертания…

Наста, чувствуя необычайную легкость, бежала вниз по склону, высоко поднимая ноги и поддерживая длинный подол ее цыганского платья, чтобы не запутаться в траве и не упасть. Она будто бы парила, а ее стопы едва касались земли. Наста бежала к речке, на чьем противоположном берегу она видела цыганское стойбище: там дымились сладковатым дымком костры, а подле них расположились шатры с цветастыми лентами на шпилях, там слышались мелодичные переливы цыганской гитары и задорные звуки бубна, там цыгане танцевали и пели. Их голоса взлетали вверх, звенели в вышине, а затем утопали в небесной синеве… Наста увидела, как несколько фигур отделились от прочего скопления цыган и направились к берегу реки – навстречу ей. Она напрягла зрение и вздрогнула от радости: это были мать с отцом, следом за ними ступали их родители.

Наста замахала им рукой и приготовилась было прыгнуть в реку, чтобы вброд перейти ее, однако вдруг поняла, что для нее это не по силам – у нее теперь было не тело взрослой женщины, а тело пятилетнего ребенка. Все неожиданно и незаметно переменилось! Теперь на ней детское платьишко с намокшим от росы подолом, а фигурка у нее худенькая и поджарая – такая, что, если сейчас она окажется в воде, то течение унесет ее…

Мама! Отец! – крикнула, испугавшись, Наста.

Рамир и Марьям, успокаивающие улыбаясь ей, шагнули в бурлящую студеную воду, и, держась за руки, двинулись к ней сквозь поток. Деды и бабушки остались на противоположном берегу, но так же ободряюще улыбались, глаза их лучились любовью и сердечной лаской. Наста протянула свои тонкие и крошечные руки родителям, когда те оказались рядом, и отец подхватил ее прижал к своей груди. Да, это был ее отец – лишившийся жены в перестрелке, сгинувший в тюрьме и вновь обретший свою единственную любовь за чертою смерти… Поцеловав дочь в лоб, он слегка отстранился, вглядевшись в нее - и во взоре его сквозила гордость, любование своим чадом.

Ты умница моя.

Мама… Мамочка… - прошептала Наста, после того, как отец передал ее матери.

Мать - молодая и такая красивая, что благоухающие горные цветы стыдливо склоняли пред нею свои бутоны – погладила ее по голове. Наста прильнула к родной груди, вскормившей ее, и прикрыла глаза: сейчас родители подхватят ее и перенесут через поток и она окажется там, на другой стороне. Там, где так много теплых объятий. Там, где ее ждет покой. Там, где она никогда никому не будет чужой…

Где твой брат? – задала внезапный вопрос мать; в голосе ее, мягком и чарующем, звучала тревога и горечь.

По спине Насты пробежался зябкий холодок, на глаза ей навернулись слезы: ведь ее брат остался позади, совсем в другом… мире. В том мире, где Наста вовсе не маленькая девочка, а взрослая женщина. В том мире, где слишком много боли, страданий и одиночества. В том мире, где так ядовита и, одновременно, удивительно сладостна любовь… Теперь он остался там совсем один, потому что она, его сестра, ушла.

Иврам… Иврам… - Наста отпрянула от матери, опустилась на землю, и, закрыв лицо ладонями, заплакала. Ее сердце, доселе наполненное счастливым предвкушением и умиротворением, сейчас заныло, застонало, раздираемое на части любовью к брату и страхом за него. Потерянная, она застыла, не зная и не понимая, что же ей делать дальше - тогда Марьям склонилась к дочери, открыла ей лицо и вытерла ей слезы:

Борись, - прошептала мать. – Борись! Борись…

Родители, грустно улыбнувшись ей, вновь вошли в речной поток, удаляясь от берега. Та, хоть и испытала в этот миг ужасную муку, не закричала, не попыталась броситься за ними вслед, она приняла свою судьбу. Наста сжала голову руками, ощущая, как внутри бешено бьются слова: «Борись! Борись, прошу тебя!» и блекнут перед ее взором оттенки горных цветов, смазываются их ароматы, все заволакивает серой дымкой… Потом из ее рта начали вытекать слизь и вода, смешанные с кровью. Она кашляла, задыхаясь, а в груди разрасталась жгучая боль, которую ни с чем нельзя спутать: так болят сломанные ребра. В глазах стало совсем темно. Потом ее что-то подбросило вверх, скрутив судорогой, и с оглушительной скоростью швырнуло вниз, в черную бездну.

Ее тело, лежащее на носилках, передернулось, когда электрический разряд, выпущенный дефиблирятором, пронзил ее грудь; Наста глухо застонала, давясь пластиковой трубкой, втиснутой медиками в ее горло. Эта трубка качала в легкие кислород и не давала мышцам глотки конвульсивно сжаться, перекрывая доступ воздуха.

Сердцебиение вернулось! – гаркнул кто-то над ее головой. – Скорее в машину!

Сил, чтобы разомкнуть веки, у женщины не было – она лишь почувствовала, как ее обнаженное тело укрывают одеялом с электроподогревом, затем поднимают носилки и заталкивают в кузов автомобиля «скорой помощи». Не желая вновь терять сознание, Наста напряглась, пытаясь вспомнить, как она оказалась в таком положении. Как?.. Обессиленная, почти мертвая, с изломанным телом и волосами, с которых до сих пор капала вода?

…Она вспомнила, как падала в воду и что-то тяжелое обрушилось на нее сверху, придавив своим весом и не позволяя освободиться. Наста барахталась, пыталась освободиться, но все без толку – неумолимо в нее вливалась вода, она захлебывалась. А потом, когда ее дыхание остановилось, но мозг еще продолжал жить…

«Панов опекал тебя, потому что иначе бы он не заставил меня учиться в этой гребанной школе! Ты была его заложницей, дура! А я… я… - услышала вновь она хриплый голос брата, донесшийся до нее сквозь года и года забвения. - А я продал себя ради тебя. Панов сказал, что ты вновь будешь моей, если я заключу с ним сделку. И я заключил… Я сделал с собой все это - то, что так теперь тебя пугает! - только ради тебя, дура! Дура…»

Иврам… - она не могла произнести имени брата вслух из-за трубки, она позвала его мысленно. – Где ты? Где ты?...

Взрыв, сотрясший небоскреб «Георгиевская звезда» и вынудивший ее прыгать в злополучный гигантский аквариум, вспомнился чуть позже. Взрыв прогремел на самом верху, до Насты докатилась лишь волна... Что же произошло с теми, кто был на верхних этажах? Княгиня Харитонова, члены Комитета, ее команда, обеспечивающая охрану верхних уровней?.. А это проклятое платье со взрывчаткой, в которое ее нарядил Ваалгор? Сейчас она обнажена, где же оно?.. Ее даже затрясло от напряжения и тогда руку ей кольнул шприц с успокоительным. Усилием воли, Наста заставила себя открыть глаза – те слезились, все плыло перед взором.