Война (СИ) - Архипова Анна Александровна - Страница 11

Когда начался бой, от волнения у нее закружилась голова, в глазах помутилось. Она почти ничего не запомнила из того, чему стала свидетелем, единственное, что хорошо отпечаталось в ее памяти – это звуки ударов, рычание и сопение во время боя и звуки падения тел. Она безумно боялась, что брат вдруг ошибется и эти громадные и разъяренные мужчины просто убьют его. Испытание закончилось, когда все десять спецназовцев оказались поверженными.

- Глазам своим не верю, - заговорил один из высокопоставленных зрителей, после того, как Иврам выбил сознание из последнего своего противника. – Это лучшие бойцы подразделений, а с ними справился четырнадцатилетний пацан!

Наста заставила себя собраться и посмотрела на место битвы. Ее брат находился там же, где и в начале боя – в центре, а вокруг него лежали тела. Кто-то из них постанывал от боли, кто-то лежал в болезненном обмороке, кто-то был убит. Иврам был ранен несколько раз, но это были только поверхностные царапины, лишь слегка кровоточившие.

- Браво, товарищ Панов! Вы действительно смогли нас удивить.

- Как вы сами убедились, здесь этому самородку уже тесно, - сказал Владлен Панов в ответ. – Его нужно переправить в полевой тренировочный лагерь, где он сможет продолжить обучение на должном уровне.

- Безусловно, вы правы. Какой потенциал!… Нужно его отправлять на Кавказ, это действительно неоспоримый факт.

- Вот и отлично. Рад, что вы разделили мое мнение, - куратор спецшколы отдал охранникам приказ увести Иврама прочь из зала. – Думаю, чем скорее это произойдет, тем лучше. Полагаю, завтра днем военный самолет уже будет готов, чтобы доставить его в точку назначения?

- Отчего такая спешка, товарищ Панов?

- Боюсь, как бы ему здесь не стало скучно, - лягушачьи губы Панова расплылись в обходительной улыбке, но его водянистые глаза смотрели на чиновников менторским взором.

Держа Иврама под прицелом автоматов, охранники велели ему направляться к выходу - тот, поглядев на них с насмешкой, подчинился. Наста проводила брата взглядом, ощущая как боль, словно серная кислота, выедает, сжигает ее грудь изнутри. Вновь, как и три года назад. Он не оглянулся на нее, не бросил взгляда, уходя.

- Думаю, в этом вопросе нам следует полностью полагаться на ваше мнение, товарищ Панов. Если вы считаете целесообразным отправить вашего подопечного в лагерь как можно скорее, то, естественно, вы можете сделать это, - дали свое заключение чиновники, переглянувшись меж собой.

- Я рад, что вы понимаете мое беспокойство.

Приглашенные чиновники уже вышли, приглушенно обмениваясь мнениями, но она не обратила на это никакого внимания. Наста продолжала сидеть на стуле не шелохнувшись. Панову пришлось взять ее под руку и заставить подняться на ноги, чтобы она покинула зал.

- Ты так бледна, - проговорил Панов негромко, когда они вышли в коридор и остались в одиночестве. - Тебя это расстроило, я понимаю. Мне жаль, что увиденное так отразилось на тебе.

- Со мной все в порядке, - механически откликнулась она, затем выдернула свою руку резким движением. – Все нормально.

Панов нахмурился, недовольный тем, что она вырвалась и отвергла его поддержку. Он вновь взял ее за руку и заставил Насту посмотреть на него.

- Ты расстроена, - повторил он успокаивающе. – Но ничего, я знаю, что тебе поможет отвлечься. Сегодня я заберу тебя к себе домой, мы поужинаем, посмотрим телевизор, отдохнем… Что скажешь? Тебе ведь нравится покидать школу и гостить у меня.

- Да, нравится, - вздохнула Наста. С тех пор, как они с Владленом Пановым стали любовниками, обычно на выходные он забирал ее к себе домой; там она могла побездельничать или заняться в свое удовольствие хозяйством, чтобы вначале недели вернуться в спецшколу снова. Такой фаворитизм приходился ей по душе, это подтверждало ее особенное положение. Но сегодня… ей было наплевать на предложение Панова. Голова по-прежнему кружилась и она ничего с этим поделать не могла.

- Тогда сегодня в шесть я заберу тебя. Ну?

- Да, хорошо, - сказала она ради того, чтобы хоть что-нибудь сказать.

- Превосходно, милая моя. А сейчас ступай в свою комнату и полежи немного, мне не нравится твой измученный вид.

Наста послушно выполнила все, что ей велели. Однако, как только она легла на кровать, ей стало еще хуже. Маленькая комната, похожая на тюремную камеру своей замкнутостью и спартанской обстановкой, крутилась перед ее глазами причудливой каруселью, мысли путались. Пульс колотился в висках, сбивая ее с толку.

«Как глупо, глупо, глупо, глупо… - стаей голодных птиц метались мысли в ее голове. – Я просто дура… Почему я не злюсь? Почему у меня нет желания злиться на все, что так терзает меня? Я страдаю, но не могу найти в себе сил, чтобы сделать что-то с этим!.. Мной как будто управляет кто-то другой… другой, другой, другой, другой…»

В шесть вечера Владлен Панов усадил ее в свою «Ниву» и, миновав пост охраны у ворот, увез ее из застенков спецшколы. Всю дорогу Наста угрюмо молчала, неотрывно глядя в окно. На улице застыло преддверие зимы – поздний ноябрь, серый и мёрзлый. Панов ее не тревожил, решив разобраться с настроением ученицы-любовницы уже дома, а не в машине. Жил он на окраинах Москвы, в одном из новых районов, полностью состоящего из однотипных новостроек. Владения его составляли двухкомнатную бетонную коробку на четвертом этаже четырнадцатиэтажного дома, снабженную совмещенным санузлом и кухней в восемь квадратов.

- Может, приготовим сегодня на ужин что-нибудь особенное? – спросил он, пока они поднимались на лифте. Всегда, когда она приезжала к нему, мужчина говорил с ней так, словно они уже были женаты и вели размеренную семейную жизнь. – Вчера я набрал полный холодильник еды.

- Не знаю. Мне все равно.

- Что ж, разберемся, - задумчиво протянул Панов.

- Ты плохой человек, плохой! – вдруг процедила Наста сквозь зубы. Ее лоб прорезали судорожные морщинки, а рот исказился в дрожащей гримасе. – Ты говоришь со мной как хороший человек, но на самом деле… ты… ты…

Двери лифта раскрылись. Он, крепко удерживая девочку-подростка за плечи, заставил ту выйти из кабины и подойти к дверям квартиры. Наста тряслась как в лихорадке, но не сопротивлялась. Панов заговорил с ней только после того как они прошли в квартиру и замок на двери оказался плотно закрытым.

- Пройди в гостиную, пожалуйста. Сейчас мы это обсудим, Наста, - он снял с нее куртку и аккуратно повесил в гардероб. – Сейчас ты мне все расскажешь, и мы найдем выход.

- Ты думаешь, я дура, да?

- Я так не думаю, милая, - он неторопливо снимал верхнюю одежду, не забывая краем глаза следить за ней.

- Я знаю, что ты гипнотизер. Я знаю, других учеников ты гипнотизируешь. Ты думаешь, я не пойму, что ты и со мной так же поступаешь? – голос Насты стал сиплым, она была близка к истерике. В конце концов, она сорвалась на крик: – Ты копаешься у меня в мозгах! Ты их препарируешь!

- Не кричи, пожалуйста.

- Черт, а я хочу кричать! Это МОЕ желание! Мое, а не чье-то чужое!

Панов дал ей звонкую пощечину, затем, применяя силу, потащил в гостиную, где вынудил опуститься на диван. Из глаз Насты текли слезы, она отталкивала от себя мужчину и не замолкала:

- Ты внушаешь мне свои мысли, свои приказы, я поняла это! Ты заставляешь меня быть безучастной к судьбе Иврама, это все ты! Что ты с ним сделал? Что ты со мною сделал?! Это из-за тебя мы стали с ним чужими! Это ты… ты… ты…

Он вновь ее ударил, но на этот раз Наста не стерпела. Зарычав сквозь слезы, она двинула ему кулаком под дых, а потом ногой отпихнула в сторону. Вскочив, она бросилась на мужчину, желая навалиться сверху, схватить его за шею и придушить, убить…. Но Панов ее перехитрил, он перебросил девочку через себя и, в свою очередь, навалился на нее. Когда та оказалась обездвижена, он начал говорить с нею, не обращая внимания на протестующие стоны, вырывающиеся из ее рта. Постепенно они стихли… Голос Владлена Панова возымел действие, Наста не могла ему сопротивляться – впав в гипнотический транс.