Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Какая музыка была!

Межиров Александр Петрович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Какая музыка была! - Межиров Александр Петрович - Страница 6

Изменить размер шрифта:

«Мы под Колпином скопом стоим…»

Мы под Колпином скопом стоим,

Артиллерия бьет по своим.

Это наша разведка, наверно,

Ориентир указала неверно.

Недолет. Перелет. Недолет.

По своим артиллерия бьет.

Мы недаром Присягу давали.

За собою мосты подрывали, —

Из окопов никто не уйдет.

Недолет. Перелет. Недолет.

Мы под Колпином скопом лежим

И дрожим, прокопченные дымом.

Надо все-таки бить по чужим,

А она – по своим, по родимым.

Нас комбаты утешить хотят,

Нас великая Родина любит…

По своим артиллерия лупит, —

Лес не рубит, а щепки летят.

Прощай, оружие!

В следующем году было много побед.

Э. Хемингуэй

Ты пришла смотреть на меня.

А такого нету в помине.

Не от вражеского огня

Он погиб. Не на нашей мине

Подорвался. А просто так.

Не за звонкой чеканки песню,

Не в размахе лихих атак

Он погиб. И уже не воскреснет.

Вот по берегу я иду.

В небе пасмурном, невысоком

Десять туч. Утопают в пруду,

Наливаясь тяжелым соком,

Сотни лилий. Красно́. Закат.

Вот мужчина стоит без движенья

Или мальчик. Он из блокад,

Из окопов, из окружений.

Ты пришла на него смотреть.

А такого нету в помине.

Не от пули он принял смерть,

Не от голода, не на мине

Подорвался. А просто так.

Что ему красивые песни

О размахе лихих атак, —

Он от этого не воскреснет.

Он не мертвый. Он не живой.

Не живет на земле. Не видит,

Как плывут над его головой

Десять туч. Он навстречу не выйдет,

Не заметит тебя. И ты

Зря несешь на ладонях пыл.

Зря под гребнем твоим цветы —

Те, которые он любил.

Он от голода умирал.

На подбитом танке сгорал.

Спал в болотной воде. И вот

Он не умер. Но не живет.

Он стоит посредине Века.

Одинешенек на земле.

Можно выстроить на золе

Новый дом. Но не человека.

Он дотла растрачен в бою.

Он не видит, не слышит, как

Тонут лилии и поют

Птицы, скрытые в ивняках.

«О войне ни единого слова…»

О войне ни единого слова

Не сказал, потому что она —

Тот же мир, и едина основа,

И природа явлений одна.

Пусть сочтут эти строки изменой

И к моей приплюсуют вине:

Стихотворцы обоймы военной

Не писали стихов о войне.

Всех в обойму военную втисни,

Остриги под гребенку одну!

Мы писали о жизни…

о жизни,

Не делимой на мир и войну.

И особых восторгов не стоим:

Были мины в ничьей полосе

И разведки, которые боем,

Из которых вернулись не все.

В мирной жизни такое же было:

Тот же холод ничейной земли,

По своим артиллерия била,

Из разведки саперы ползли.

Проводы

Без слез проводили меня…

Не плакала, не голосила,

Лишь крепче губу закусила

Видавшая виды родня.

Написано так на роду…

Они, как седые легенды,

Стоят в сорок первом году,

Родители-интеллигенты.

Меня проводили без слез,

Не плакали, не голосили,

Истошно кричал паровоз,

Окутанный клубами пыли.

Неведом наш путь и далек,

Живыми вернуться не чаем,

Сухой получаем паек,

За жизнь и за смерть отвечаем.

Тебя повезли далеко,

Обритая наспех пехота…

Сгущенное пить молоко

Мальчишке совсем неохота.

И он изо всех своих сил,

Нехитрую вспомнив науку,

На банку ножом надавил,

Из тамбура высунул руку.

И вьется, густа и сладка,

Вдоль пульманов пыльных состава

Тягучая нить молока,

Последняя в жизни забава.

Он вспомнит об этом не раз,

Блокадную пайку глотая.

Но это потом, а сейчас

Беспечна душа молодая.

Но это потом, а пока,

Покинув консервное лоно,

Тягучая нить молока

Колеблется вдоль эшелона.

Пусть нечем чаи подсластить,

Отныне не в сладости сладость,

И вьется молочная нить,

Последняя детская слабость.

Свистит за верстою верста,

В теплушке доиграно действо,

Консервная банка пуста.

Ну вот и окончилось детство.

Музыка

Какая музыка была!

Какая музыка играла,

Когда и души и тела

Война проклятая попрала.

Какая музыка

во всем,

Всем и для всех —

не по ранжиру.

Осилим… Выстоим… Спасем…

Ах, не до жиру – быть бы живу…

Солдатам голову кружа,

Трехрядка

под накатом бревен

Была нужней для блиндажа,

Чем для Германии Бетховен.

И через всю страну

струна

Натянутая трепетала,

Когда проклятая война

И души и тела топтала.

Стенали яростно,

навзрыд,

Одной-единой страсти ради

На полустанке – инвалид

И Шостакович – в Ленинграде.