Великан Калгама и его друзья - Семченко Николай - Страница 25

Человечек вроде невзрачный – чёрный, на головёшку похожий, но глаза углями светятся, сизый дым из рта клубится, волосы как будто рыжие, а присмотришься: это пламень.

– Подя! – охнула щука. – Друзья, мы нечаянно потревожили самого Подю!

Глава пятнадцатая, в которой ничего невозможного нет

Маленький человечек оказался хозяином огня – Подя. С незапамятных времён люди его уважали, старались с ним не ссориться. Без огня не приготовишь пищу, не согреешься в охотничьем зимовье, не вскипятишь воду для чая… Долгими зимними вечерами приятно сидеть у очага и смотреть на игру переменчивого пламени. Летом хороший костёр собирал друзей: возле него веселились, рассказывали всякие истории, устраивали пиршества.

Через огонь костра, по поверьям, нельзя перепрыгивать; на пепелище или головёшки не разрешалось наступать, иначе Подя обидится. Чтобы загладить вину, приходилось отдариваться: хозяину огня несли лоскутки разноцветной ткани, вкусную кашу-лала, черёмуховые стружки и бересту, свежую юколу.

На том же месте разжигали костёр, и если пламя горело ровно и ясно – значит, Подя простил невольного обидчика. А не получалось развести огонь – по поверьям, его хозяин всё ещё чувствовал себя оскорблённым. Подя мог напустить болезнь, сжечь жилище того, кто был с ним непочтительным.

– Прости нас, Подя! – попросила щука.

– Не заметил я твоего жилья, – повиноватился медведь. – Нечаянно наступил.

– За нечаянно бьют отчаянно, – сердито гаркнул Подя.

Гаркнул – и исчез. А у медведя лапа ещё сильнее разболелась. Ступит на неё – в глазах темнеет.

– На трёх лапах нескоро доскачу до пещеры Хондори-чако, – сокрушённо покачал головой медведь. – Ох, беда! И угораздило же наступить на обиталище Поди.

Мышь тоже заволновалась:

– Рассердится – дунет-плюнет, искры полетят – сухая трава загорится, отрежет огонь дорогу к пещере, ох! Неровен час, пожар начнётся – большая беда для леса. Птичьи гнёзда, звериные норы сгорят, охо-хо-хо!

Стали думать, что делать, как быть. Подарков для Поди с собой нет. Чтобы найти их, время требуется. А оно, ох, как дорого! Калгама с Хондори-чако борется, помощь ему нужна. Как ни крепок великан, а бусяку всё ж справнее: его сила в орешке хранится, и пока чокоа не расколоть, никто не сможет Хондори-чако победить.

– А давайте чокоа расколем! – предложила мышь. – Уничтожим силу Хондори-чако, и Калгама его победит.

– Расколоть орех должен тот, кто в схватку с бусяку вступил, – заметила щука. – Никто другой не сможет заклятье снять!

– Эх, обезножил я, как жаль! – вздохнул медведь. – Побежал бы сейчас что есть сил, отдали бы мы чокоа Калгаме, а потом уж подумали, как Подю задобрить.

– Твою лапу, опять-таки, только Подя может вылечить, – продолжала щука. – Никто, кроме него, не поможет тебе. Значит, выход один: искать подарки хозяину огня.

Мышка, между тем, уже сновала в траве, усердно собирала сухие былинки – стаскивала их в кучку. Она решила: всё это пригодится для растопки. Хозяин огня должен по достоинству оценить такое подношение.

– Эй! Хватит говорить – надо делом заняться! – окликнула мышь друзей. – Медведь, ты можешь бересты надрать? А вон там, смотри, сухостой – неси его сюда. Чем не подарок Поде? Знатный получится костёр!

Медведь, ковыляя на трёх лапах, отправился за сухостоем, надрал сухой бересты. Одна только щука не знала, чем ей заняться. Втайне надеялась: звери вспомнят, что она умеет исполнять желания, но для этого кто-то должен сам их загадать. Даже намекнуть на своё чудесное умение щука не имела права. Иначе чародейство не сработает. Волшебство тем и хорошо, что всегда внезапное, непредсказуемое, и порой зависит от какой-нибудь мелочи.

– Подя любит разноцветные лоскутки и сладкую кашу, – напомнила щука. – Угощенье для огня вы собрали, а как самого Подю подчевать станете?

И тут мышь сказала:

– Как я хотела бы найти сейчас хотя бы самый малюсенький горшочек лала! Неужели чудеса бывают только в сказках?

– И пусть бы этот горшочек был перевязан разноцветными ленточками, – мечтательно сказал медведь. – Ничего больше не желаю!

– Бабушка рассказывала мне, что бывают на свете волшебные щуки, – вспомнила мышь. – Что ни попросишь – всё исполнят. Наверное, Чикуэ, ты слышала о таких щуках?

– Конечно, слышала, – махнула хвостом щука. – Правда, выполняют они только самое заветное желание. И только в том случае, если попросят от души.

– А, может, ты тоже такая щука? – предположила мышь. – Давай проверим!

– Проверяй, – скромно потупилась щука. Ей совсем не хотелось выхваляться, и о своём особом даре она предпочитала не распространяться.

– Щука, помоги найти горшочек с кашей-лала! – попросила мышь. – Век тебе благодарна буду!

Махнула щука хвостом и – о, чудо! – неизвестно откуда появился горшочек каши, перевязанный разноцветными тряпицами.

– Вот это да! – захлопала лапками мышь. – Невидальщина! Кто бы мог подумать: любая щука может стать волшебной, если захочет.

Щука, однако, восторгов мыши не поддержала. Она почему-то грустно вздохнула и сказала:

– Ничего невозможного нет. Каждый может делать всё, что хочет, но при одном условии.

– Ой! Я тоже хочу научиться! А условие-то какое?

– Очень простое. И очень сложное. Нужно научиться хотеть.

– А как это? – почесала мышь в затылке. – Я, например, хочу, и всё. Чему тут учиться-то?

– А вот когда это поймёшь, тогда всё у тебя и получится, – ответила щука. – Однако время не терпит. Давайте, друзья, делом заниматься.

Поставили звери горшочек у бугорка, сложили хворост, сухую траву и бересту. Щука осмотрела подношение для хозяина огня, осталась довольная: всё честь по чести.

– Подя, – позвала она, – Прими от нас гостинцы. Извини, что так получилось. Не хотел медведь тебя обидеть. Мы к великану Калгаме спешим. Помоги нам, пожалуйста.

Из бугорка послышалось кряхтенье. Обычно так стенают пожилые люди, у которых то радикулит разыграется, то артрит обострится. Самое лучшее для них – обвязаться пуховым платком да сесть к теплу поближе. Наверно, и Подя хотел того же самого. Однако он ничего не ответил щуке. Та, было, уже решила: не понравились ему дары. Но тут мишка почувствовал: лапа перестала болеть. Значит, хозяин огня простил его!

– Спасибо, Подя! – в один голос закричали друзья.

Снова щука и мышка забрались на спину медведя, и понёсся он к горе. А сорока, которая уже успела до пещеры долететь, обратно возвращается: крыльями, что есть сил, машет, стрекочет, то и дело назад оборачивается.

– Тихоходы! – кричит она. – Черепаха быстрее ползёт!

– Заминка вышла, – оправдался медведь. – Не всё случается, как намечаешь.

– Там, в пещере, ужас что происходит, – стрекочет сорока. – С горы камни скатываются, земля дрожит. Видно, битва не на шутку разыгралась.

– Медведь, поспешай! – заволновалась мышь. – Как бы нам не опоздать.

– Спешить спеши, но под лапы взглядывай, – напомнила щука. – Как бы опять в историю не попасть.

– Хотела в пещеру заглянуть, да вход в неё закрыт, – продолжала стрекотать сорока. – Послушала: внутри – грохот, будто валуном о валун колотят, шум-гам, из щелки в двери – пыль столбом! Уж и не знаю, жив ли Калгама…

– Тьфу на тебя! – осерчал медведь. – Лишь бы вякнуть что-нибудь эдакое, и что ты за вздорная птица такая?

– Это я-то вздорная? – обиделась белобокая. – Переживательная я, а не вздорная! Отличать надо, косолапый.

Медведь на косолапого обиделся, но решил вида не подавать. Пусть себе орёт, стрекотуха! Недосуг пререкаться. Засопел он и прибавил хода.

Не знали друзья, что Хондори-чако сумел обхитрить Калгаму. Великан считал: у любого злодея, даже самого отъявленного, всегда есть хоть маленькая капелька совести. Пусть где-то очень глубоко, но есть! Изверг, может, потому и изверг, что все отказывают ему в порядочности и ни разу не поверили в добрые намерения. А что, если он желает исправиться? Надо дать ему шанс. Как можно считать себя хорошим, если отказываешь в добре другому? Задаваясь этим вопросом, Калгама не находил точного ответа. Он просто старался поступать так, как хотел бы, чтобы поступали с ним. И потому порой верил тем, кому доверять не стоило.