Научная фантастика. Возрождение - Иган Грег - Страница 120

Родители молодого ученого с радостью восприняли новость. Отец даже всплакнул от счастья при мысли, что имя Казанова теперь перейдет следующему поколению, а мать (верившая, что женитьба — это своего рода сертификат принадлежности к человеческой расе) пребывала в состоянии сентиментальной эйфории несколько месяцев.

Забеременев, Дениз ушла с работы буквально через несколько недель после медового месяца, передав в руки других финансовых колдунов задачу распределять и защищать бурный прилив средств, хлынувший на банковские счета Джованни, когда ловкач Мелмот принялся осмотрительно распродавать новое открытие ученого.

Джованни очень любил Дениз и с течением беременности привязывался к жене все больше и больше. Когда же она родила девочку — названную в честь его матери Дженнифер, — ученый почувствовал, что обрел рай на земле.

К несчастью, пик его радостных переживаний вскоре прошел. Дениз впала в послеродовую депрессию и начала находить свою энергичную сексуальную жизнь чересчур обременительной. Она бессознательно все еще держалась на крючке волшебного протеина с кончиков пальцев Джованни, но эмоциональные отклики женщины исказились и смешались, так что ощущения любви и влечения вызывали ручьи страдальческих слез.

Джованни все время находился в нервном, напряженном состоянии и не знал, что делать. Новая волна вины медленно накрывала его. Какой бы ни была причина, он в ответе за все. Он заставил Дениз полюбить себя и до сих пор не чувствовал себя мошенником лишь из-за уверенности, что женщина пожала весь урожай удовольствий, выросший на поле любви, так внезапно заколосившейся в ее сердце. А теперь все пошло наперекосяк, и ученый считал, что предал и погубил жену.

Джованни тосковал и мучился, Дениз винила себя и в смятении своем все глубже погружалась в отчаяние. Несчастная пара подпитывала горечь друг друга, начиная ощущать взаимное отвращение. И эта невыносимая ситуация привела к одной страшной ошибке, которую Джованни неизбежно пришлось совершить.

Он рассказал жене все.

С любой точки зрения это был роковой поступок. Когда Дениз услышала, что он, словно марионетками, управлял ее лучшими и интимнейшими чувствами, дергая за химические нити, ее любовь к мужу претерпела чисто психосоматическую трансформацию, обернувшись горькой и возмущенной ненавистью. Женщина тотчас же покинула Джованни, забрав с собой малышку Дженни, и подала на развод, потребовав тридцать миллионов долларов компенсации за биохимическое вмешательство в ее эмоции. Сделав это, она вынесла на первые полосы газет новости о предприятии, которое Мармадук Мелмот так тщательно скрывал, вызвав настоящий бум.

Последствия вообразить легко. Мир в 2010 году представлял собой царство, в котором женщины высокоразвитых стран практически во всем сравнялись с мужчинами. Феминистки с удовлетворением оглядывались на века яростной борьбы с легальным, общепринятым пренебрежением; героини женского движения успешно сражались с дискриминацией по половому признаку при приеме на работу, с дискриминацией в образовании, с дискриминацией в физической и духовной жизни. Хотя в результате прогресса перед ними открывалось принципиально новое тысячелетие, они еще слишком хорошо помнили трудности, с которыми удовлетворялись их требования, и с параноидальным напряжением относились к любой угрозе своим достижениям. Открытие, что почти двадцать лет богатейшие мужчины мира тайком покупали биотехнологии, специально созданные для манипулирования женщинами и их сексуального угнетения, породило скандал, равного которому мир сексуальной политики еще не знал.

Джованни Казанова, до сих пор живший в безопасной безвестности, вполне комфортно чувствуя себя в роли непризнанного гения, обнаружил, что вдруг стал весьма известен. Его имя — это омерзительное проклятие — внезапно превратилось в источник шуток, издевок и колкостей для кричащих заголовков статей, оно звучало во всех уголках земного шара, появляясь в новостях не реже объявлений о безвкусных комедийных шоу. В одну ночь новый Казанова стал современным сказочным дьяволом: мужчиной, отодвинувшим сексуальную эмансипацию на три сотни лет назад.

Развод разбил сердце его матери, страдания которой усугубила безвременная кончина Маркантонио Казановы вследствие инфаркта. В минуту отчаяния женщина намекнула сыну, что его отец умер от стыда, и Джованни принял ее слова так близко к сердцу, что серьезно подумывал о самоубийстве.

Дениз, жертва тайных махинаций Джованни, в глазах женщин мира на некоторое время превратилась в святую. Мелмот, Мефистофель для Фауста–Джованни, был демонизирован наравне с ученым. Тысячи женщин подавали в суд на своих богатых любовников, на Джованни и на «Цитотех». Джованни получал мешки яростных писем от десятков тысяч особ, веривших (обычно без всяких на то оснований), что его магия была использована для похищения их душ.

Однако, как это обычно бывает, ураган поношений вскоре начал терять свирепость. Мармадук Мелмот использовал всевозможные средства, стремясь убедить мир в том, что все дело просто в небольших сложностях в общении.

Мелмоту удалось доказать, что по сути своей в первом открытии Джованни не было никакой дискриминации. Он сделал упор на то, что среди его клиентов отметились несколько женщин, с радостью применявших обольщающее зелье для привлечения молодых мужчин. Он заявил — вполне справедливо, — что косметическая промышленность веками предлагала мужчинам и женщинам способы усилить их сексуальную привлекательность и что средства, возбуждающие половое влечение, всегда пользовались огромным спросом. Единственное «преступление» Джованни, собственно, в том, что он произвел воистину действенный препарат, к тому же абсолютно безопасный, на замену тысячам снадобий фальшивой черной магии и шарлатанской медицины, в лучшем случае бесполезных, а в худшем — вредящих здоровью. Мелмот утверждал, что, хотя второе открытие Джованни и вправду предназначалось лишь для мужской физиологии, польза от него никоим образом не ограничивалась мужским полом.

Это краснобайство подкреплялось смелыми обещаниями, спасшими лицо «Цитотеха» и обернувшими поднявшуюся шумиху на пользу компании. Мелмот гарантировал, что первое открытие Джованни станет гораздо дешевле, так что преобразование тканей будет доступно людям даже со скромными средствами, равным образом и мужчинам и женщинам. Он также объявил, что Джованни уже начал разрабатывать целый спектр новых искусственных гормонов, которые дадут женщинам новые возможности для сознательного контроля над физическим удовольствием.

Благодаря этим обещаниям скандальные заголовки исчезли из газет. Рекламный отдел «Цитотеха» провел колоссальную работу по созданию имиджа Джованни, ставшего уже не дьяволом, а героем. Паника схлынула, иски провалились, и поток злобных писем иссяк. Однако Дениз получила развод и опекунство над маленькой Дженни. Тридцать миллионов компенсации ей не досталось, но женщине присудили хорошие алименты, так что остаток жизни она могла провести в относительной роскоши. Джованни вручили Нобелевскую премию по биохимии, что, впрочем, его отнюдь не утешило, хотя и помогло исцелить разбитое сердце его матери, — женщина снова гордилась сыном.

Джованни с одержимостью взялся за работу, стараясь осуществить обещанное Мелмотом. Он превратился в затворника, проводя в лаборатории столько времени, что его сослуживцы начали опасаться за его здоровье и рассудок. К сорока годам его умственные способности находились в упадке, но возросшие знания и житейская мудрость компенсировали потерю живости ума, так что, возможно, на этой стадии карьеры ученого его гений был мощнее и плодовитее всего. Джованни действительно изобрел новый спектр гормонов и энкефалинов, которые в комбинации дали людям, подвергшимся соответствующему преобразованию тканей, более полный сознательный контроль над психологией удовольствия. Реципиенты постепенно учились тому, что можно сделать с их новой биохимией, совершенствовали свое мастерство и вскоре уже могли индуцировать в себе — без всякого к тому побуждения — оргазмы и схожие ощущения, куда более удивительные, захватывающие и блаженные, чем когда-либо создавала скупая человеческая природа путем тяжкого, нудного труда — естественного отбора.