Этот бессмертный - Желязны Роджер Джозеф - Страница 36

Ближайшим местом, где можно было найти друзей, был Волос — добрых двадцать пять километров на восток. Если Бортан отправился туда, то там его должны узнать многие из моих родственников, но все же до его возвращения пройдет еще много времени. Посылать его за помощью было все равно что хвататься за соломинку. Если он отправился не в Волос, а куда-то еще, то тем более неизвестно, когда он вернется. Но он уже раз нашел мой след, и снова пойдет по нему. Так что мы продолжили путь, стараясь оставить позади как можно большее расстояние.

Километров через десять мы уже шатались. Было ясно, что без отдыха нам много не пройти, и мы стали присматривать более или менее безопасное место для сна.

В конце концов я увидел знакомый крутой каменистый холм, где еще мальчишкой пас овец. Небольшая пастушья пещера, расположенная выше середины холма, оказалась сухой и пустой. Деревянная стенка у входа сильно обветшала, но еще держалась.

Мы натаскали чистой травы на подстилку, укрепили дверь и забрались внутрь. Через мгновение Хасан уже похрапывал. Мое сознание еще секунду работало, прежде чем уплыть, и за эту секунду я понял, что из всех наслаждений глоток холодной воды, когда хочется пить, спиртное, когда хочется выпить, секс, сигарета после многих дней без курева ничто не может сравниться со сном.

Сон лучше всего…

Надо сказать, если бы наша компания отправилась из Ламии в Волос длинной дорогой — по берегу — то всего этого могло бы и не случиться, и Фил мог бы быть жив сейчас. Но я не могу объективно судить о том, что произошло бы в этом случае; даже сейчас, оглядываясь назад, я не могу сказать, как бы я все устроил, если бы можно было все начать сначала. Силы окончательного распада уже маршировали меж руин с оружием наизготовку…

Мы добрались до Волоса на следующий день после полудня, и через гору Пелион вышли к Портарии. На другой стороне глубокой ложбины лежала Макриница.

Мы перешли ложбину и нашли там всех наших.

Фил привел их в Макриницу, попросил бутылку вина и том «Прометея Раскованного» и с двумя этими предметами засиделся до глубокой ночи.

Утром Диана нашла его улыбающимся и уже холодным.

Я соорудил для него погребальный костер среди кедров, вблизи развалин епископства — Фил не хотел, чтобы его похоронили. В костер я положил ладан и ароматические травы; он получился вдвое выше человеческого роста. Этой ночью он сгорит, и я попрощаюсь еще с одним другом. При взгляде назад вся моя жизнь кажется мне состоящей главным образом из приходов и уходов. Я говорю «здравствуй», я говорю «прощай», и только Земля остается.

К черту. После полудня я со всей компанией отправился пешком в Пагасу, порт древнего Иолка, расположенный на мысу напротив Волоса. Мы остановились в тени миндальных деревьев на холме, с которого открывается вид на море и на скалистый берег.

– Вот здесь аргонавты подняли парус, отправляясь на поиски золотого руна, — сказал я, ни к кому особенно не обращаясь.

– А кто они были? — спросила Эллен. — Я читала об этом в школе, но забыла.

– Там были Геракл, и Тесей, и певец Орфей, и Асклепий, и сыновья Северного Ветра, и Язон, их капитан — он был воспитанником кентавра Хирона; кстати, пещера Хирона как раз тут, у вершины горы Пелион.

– Правда?

– Я тебе как-нибудь ее покажу.

– Ладно.

– Битва богов с титанами тоже была здесь неподалеку, — сказала Диана, подойдя ко мне с другой стороны. — Разве титаны не вырвали с корнем гору Пелион и не взгромоздили ее на Оссу, чтобы взобраться на Олимп?

– Говорят, что так. Но боги позаботились восстановить все декорации по завершении кровавой битвы.

– Парус, — сказал Хасан, указывая зажатым в руке полуочищенным апельсином.

Я взглянул на море — у самого горизонта виднелось крохотное пятнышко.

– Да, это место по-прежнему служит портом.

– Может, на борту этого корабля плывут герои, — сказала Эллен, — возвращаясь с новым руном. Что они будут делать с этим руном?

– Важно не само руно, — вмешалась Рыжая, — а его добывание. Любой хороший сказитель это знает. Женщины всегда делают из руна потрясающие наряды. Они умеют подбирать остатки после геройских поисков.

– Но, милочка, к вашим волосам оно не пойдет.

– К вашим тоже, детка.

– Я могу поменять цвет. Конечно, мне это не так просто, как вам…

– Там, через дорогу, — произнес я громким голосом, — видны развалины византийской церкви. Это епископство, оно назначено к реставрации в ближайшие два года. По преданию, на этом месте праздновалась свадьба Пелея, тоже аргонавта, с морской нимфой Фетидой. Может быть, вы слышали историю об этом празднестве? Все были приглашены, кроме богини раздора, но она все-таки пришла и подбросила золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей». Парис присудил его Афродите, и судьба Трои была решена. Последний раз, когда Париса видели, он был не слишком счастлив. Вот так оно бывает с решениями! Как я много раз говорил, эта земля просто полна мифов.

– Как долго мы тут пробудем? — спросила Эллен.

– Я хотел бы еще на пару дней остаться в Макринице, — сказал я, — а потом мы направимся к северу. Допустим, еще неделя в Греции, а затем поедем в Рим.

– Нет, — сказал Миштиго, который все это время сидел на камне и разговаривал со своим диктофоном, глядя поверх воды. — Нет, путешествие окончено. Это последняя остановка.

– Почему так?

– Я удовлетворен и теперь возвращаюсь домой.

– А как же ваша книга?

– Я уже нашел сюжет.

– Какого рода?

– Я пришлю вам экземпляр с автографом, когда закончу. Мое время дорого, а все, что я хочу, у меня уже есть. Или, по крайней мере, все, что мне нужно. Я сегодня утром связывался по радио с Порт-о-Пренсом, и вечером они пришлют за мной скиммер. Вы все можете ехать дальше и делать, что вам угодно, а я закончил.

– Что-нибудь не так?

– Нет, все в порядке, но мне пора уезжать. Мне много надо сделать.

Он вскочил на ноги и заторопился идти.

– Мне надо уложить кое-какой багаж, так что я возвращаюсь. У вас действительно очень красивая страна, Конрад, несмотря ни на что. Я вас всех еще увижу за обедом.

Он повернулся и стал спускаться с холма.

Я сделал несколько шагов вслед, глядя, как он уходит.

– Интересно, с чего это он? — подумал я вслух.

Возле меня послышались шаги.

– Он умирает, — сказал Джордж мягко.

Мой сын Язон, опередивший нас на несколько дней, покинул деревню.

Соседи сказали, что он отбыл к Аиду накануне вечером. Патриарха унес на спине адский пес с горящими глазами, выбивший дверь его жилища и утащивший его в ночь.

Все мои родственники наперебой зазывали меня на обед. Дос Сантос все еще отлеживался; Джордж обработал его раны и не счел необходимым отправлять его в госпиталь в Афины.

Всегда приятно вернуться домой.

Я прошелся до Площади и полдня провел в разговорах со своими потомками. Не расскажу ли я им про Талер, про Гаити, про Афины? Ну что ж, расскажу. И рассказал. Не расскажут ли они мне про последние двадцать лет жизни в Макринице? Рассказано.

Я отнес цветы на кладбище и немного побыл там. Потом отправился домой к Язону и починил дверь с помощью найденных в сарае инструментов.

Обнаружив там бутылку вина, всю ее выпил. Выкурил сигару. Сварил и выпил целый кофейник кофе.

Я по-прежнему пребывал в подавленном состоянии. Я не понимал, что происходит. Джордж был в курсе болезни веганца; он сказал, что у Миштиго налицо несомненные симптомы нервного заболевания, неизлечимого и безусловно смертельного.

И тут даже Хасана ни в чем нельзя было обвинить. «Этиология неизвестна» — таков был диагноз Джорджа.

Поэтому все планы изменились.

Джордж знал о болезни Миштиго с самого его приезда. Что навело его на эту мысль?

Фил попросил его обследовать веганца на предмет выявления признаков смертельного заболевания.

Почему?

Ну, он не объяснил почему, а я в тот момент не мог пойти и спросить.